Крик Арала

Люди убили Аральское море. Теперь море убивает людей, а они отчаянно пытаются вернуть ему воду

ОТ РЕДАКЦИИ

Арал высох все­го за сорок лет. Тра­ге­дия нача­лась в 60‑х — из-за неуме­рен­но­го забо­ра воды для сель­ско­го хозяй­ства. А к нуле­вым в неко­гда чет­вер­том по вели­чине озе­ре мира ее оста­лось все­го 10%. Пло­щадь Ара­ла сокра­ти­лась на три чет­вер­ти. Кораб­ли ока­за­лись в соле­ной пустыне, а люди, жив­шие по бере­гам, — в эпи­цен­тре эко­ло­ги­че­ской ката­стро­фы. Пыль­ные бури нача­ли раз­но­сить соль и сте­кав­шие в море ядо­ви­тые отхо­ды от удоб­ре­ний на 500 кило­мет­ров вокруг. В При­а­ра­лье ста­ли отме­чать ано­маль­ную дет­скую и мате­рин­скую смертность.

Кор­ре­спон­дент «Новой» отпра­вил­ся в При­а­ра­лье, что­бы узнать, как бед­ствие повли­я­ло на жизнь людей, в каком состо­я­нии море, и мож­но ли ждать, что вода сюда все-таки вернется…

Видео: Вла­ди­мир Тре­тья­ков, мон­таж Алек­сандр Лав­ре­нов / «Новая газета»

Глава 1. Город

Коммунисты выпили море

— Наши мамы и папы при­хо­ди­ли сюда смот­реть кораб­ли. Здесь девуш­ки в кра­си­вых пла­тьях встре­ча­ли при­бы­ва­ю­щих в порт моря­ков. Мы все вре­мя про­во­ди­ли у моря, а сей­час Арал — это сказ­ка для наших детей, — Мади погла­жи­ва­ет мор­щи­ни­сты­ми паль­ца­ми корот­кие седе­ю­щие усы и идет там, где когда-то было море.

Ули­ца, где живет Мади, рань­ше выхо­ди­ла на бере­го­вую зону и мор­ской порт. Там была жизнь. Но в 70‑е море ста­ло поки­дать Аральск. А вме­сто него при­шли без­ра­бо­ти­ца и разруха.

— У нас все было, пока было море. Оно лечи­ло и кор­ми­ло. Была рабо­та, были здо­ро­вье и мяг­кий климат…

Мади взды­ха­ет: «А море ухо­ди­ло на моих глазах».

— Мне было пять лет, я стою на бере­гу и жду, пока вол­на омо­ет ноги. В сле­ду­ю­щем году на этом месте была гли­на. В послед­ний раз я купал­ся в 1977 году. Потом порт и заво­ды закры­лись, насту­пи­ло труд­ное вре­мя. Араль­ский порт сей­час — это осто­вы заво­дов, ржа­вые погру­зоч­ные кра­ны, тягу­чий ил и болото.

— В девя­но­стые годы, с раз­ва­лом Сою­за, ста­ло совсем пло­хо. Воен­ные город­ки и пред­при­я­тия исчез­ли. Не было ни рабо­ты, ни зар­пла­ты, не хва­та­ло воды. Что­бы выжить, люди пили­ли бро­шен­ные в пес­ках кораб­ли и сда­ва­ли метал­ло­лом… Тос­кую по морю. Когда меня спра­ши­ва­ют, куда оно делось, я гово­рю: «Ком­му­ни­сты выпили!»

«Наши страдания и боль»

 

В жив­шем за счет моря При­а­ра­лье появи­лась без­ра­бо­ти­ца, люди ста­ли чаще болеть. Загряз­не­ние воз­ду­ха ядо­хи­ми­ка­та­ми при­ве­ло к обостре­нию хро­ни­че­ских, респи­ра­тор­ных, сер­деч­но-сосу­ди­стых и рако­вых заболеваний.

— Мой брат умер от цир­ро­за пече­ни. Моя пер­вая жена — от рака. Я думаю, это свя­за­но с эко­ло­ги­ей. Они были моло­ды­ми, когда ушли. Арал — это наши боль и стра­да­ния, — Коль­бай всю жизнь про­жил в Араль­ске. Вый­дя на пен­сию, воз­гла­вил обще­ствен­ную орга­ни­за­цию по борь­бе с эко­ло­ги­че­ски­ми проблемами.

— Когда я рабо­тал в аки­ма­те (реги­о­наль­ный орган испол­ни­тель­ной вла­сти в Казах­стане. — Ред.), видел дан­ные по забо­ле­ва­е­мо­сти в реги­оне. Циф­ры были высо­ки­ми. В сель­ских и город­ских боль­ни­цах не хва­та­ло мест. Рак, ане­мия, сер­деч­но-сосу­ди­стые забо­ле­ва­ния. Сей­час ситу­а­ция луч­ше. Это свя­за­но с уве­ли­че­ни­ем уров­ня Мало­го Ара­ла и тем, что жите­ли пере­ста­ли пить загряз­нен­ную воду Сыр­да­рьи. Но болез­ни все рав­но не ушли.

Коль­бай — не про­сто сви­де­тель гибе­ли Ара­ла, он «лицо, постра­дав­шее вслед­ствие эко­ло­ги­че­ско­го бед­ствия». Такой ста­тус име­ет каж­дый житель Араль­ско­го рай­о­на, кото­рый про­жил в реги­оне боль­ше деся­ти лет с 1970 года. Рань­ше это дава­ло пра­во на полу­че­ние соц­под­держ­ки. Сего­дня льго­ты, по сло­вам араль­цев, полу­ча­ют лишь госслужащие.

Александр

— Когда завод загнул­ся, люди поте­ря­ли рабо­ту. Мно­гие разъ­е­ха­лись — на вах­ты или насо­всем, а я остал­ся: зем­ля держала.

Пред­ки Алек­сандра в 1920 годы бежа­ли от голо­да в Повол­жье на Арал — к рыбе и моло­ку, да так и осе­ли в Казахстане.

— Мне было девять лет, когда в 1959 году слу­чил­ся самый силь­ный шторм: утки и дос­ки пла­ва­ли во дво­ре, воды — по коле­но. И неяс­но, то ли Арал про­щал­ся так с чело­ве­ком, то ли мстил ему. Но с того дня он стал убы­вать, — вспо­ми­на­ет Александр.

Курорт­ный рай­он и берег раз­де­ля­ла пяти­де­ся­ти­мет­ро­вая пес­ча­ная улоч­ка. Такая же кри­вая и пыль­ная, но слов­но бро­шен­ная людь­ми, она есть и сей­час. Прав­да, ведет не к морю, а к боль­шой соле­ной боло­ти­стой луже — «рас­со­лу».

— При­ез­жие не верят, что на этом месте бились вол­ны, ужа­са­ют­ся, а я как-то при­вык, — сту­пая по ярко-бело­му пес­ку, гово­рит Алек­сандр. — Спра­ва был мой завод. Ниче­го там не осталось.

На Араль­ском судо­ре­монт­но-судо­стро­и­тель­ном заво­де Алек­сандр про­ра­бо­тал треть жиз­ни. Уста­нав­ли­вал элек­тро­про­вод­ку в закры­тых рас­ка­лен­ных на солн­це трюмах.

— Усло­вия тяже­лей­шие: без про­ды­ха, на жаре. Рабо­ты было мно­го. Стро­и­ли сто- и двух­сот­тон­ные неф­те­на­лив­ные бар­жи. Отправ­ля­ли их сек­ци­я­ми в Сибирь. Выпус­ка­ли рыбо­лов­ные суда, кате­ра — по 5–8 в месяц. Рабо­та­ло 1200 чело­век. Потом море ушло, и мы оста­лись ни с чем. Судо­ход­ство про­па­ло. Моря­ки, рыба­ки, сотруд­ни­ки Рыбо­лов­по­треб­со­ю­за, обслу­жи­ва­ю­щий пер­со­нал, мы — почти все поте­ря­ли рабо­ту. Закры­лись кол­хо­зы. Мно­го рыбы вымер­ло. Поч­ва пере­ста­ла пло­до­но­сить из-за соли, при­но­си­мой вет­ра­ми. Питье­вой воды не ста­ло, была при­воз­ная — ужас­ная. Ее отпус­ка­ли вед­ра­ми по тало­нам. Кли­мат изме­нил­ся, теперь все лето пря­чем­ся от жары. Люди ста­ли болеть. Мно­гие уеха­ли. Те, кто остал­ся, ски­та­лись по ули­цам в поис­ках кус­ка хлеба.

— А вы? — спрашиваю.

— Я взял лод­ку, сети и стал ездить в посел­ки, где оста­лось море, ловить рыбу. Солил и про­да­вал. Мучил­ся так до пен­сии, но ниче­го — выжил.

В то вре­мя госу­дар­ство помо­га­ло жите­лям. Соц­вы­пла­ты были неболь­ши­ми, в пере­во­де на рос­сий­ские день­ги — око­ло 350 руб­лей (по сего­дняш­не­му кур­су). Но потом и этой под­держ­ки не стало.

— Рас­та­щи­ли море на хло­пок. Такая пло­щадь гро­мад­ная была, а каким кра­си­вым оно было.

Снит­ся мне часто, как я купа­юсь и рыба­чу в Ара­ле. Раду­юсь морю во сне. — Алек­сандр на мину­ту заду­мы­ва­ет­ся, а потом гово­рит: «Не вер­нет­ся оно к человеку».

СПРАВКА «НОВОЙ»

Араль­ское море было чет­вер­тым по вели­чине озе­ром в мире, зани­мая более 60 тысяч квад­рат­ных кило­мет­ров. При­но­си­ло око­ло 60 тонн рыбы в год, а воды Сыр­да­рьи и Аму­да­рьи, кото­рые пита­ли Арал, обес­пе­чи­ва­ли стра­ну рисом (на 40% от обще­го объ­е­ма про­из­во­ди­мо­го в СССР) и хлоп­ком (на 95% от обще­го объ­е­ма про­из­во­ди­мо­го в СССР).

Но совет­ская кам­па­ния по оро­ше­нию куль­тур была нера­ци­о­наль­ной: люди заби­ра­ли слиш­ком мно­го воды и слиш­ком мно­го ее теря­ли. Это и при­ве­ло к гибе­ли Ара­ла. В нача­ле 1960 годов сток реч­ных вод умень­шил­ся. Про­изо­шло рез­кое сни­же­ние уров­ня моря. В 1984 году рыб­ный про­мы­сел здесь прекратился.

В 1989 году Арал рас­пал­ся на два водо­е­ма: Малое Араль­ское море (тер­ри­то­рия Казах­ста­на) и Боль­шое Араль­ское море (тер­ри­то­рия Узбе­ки­ста­на) — и про­дол­жил мелеть. Это ска­за­лось на кли­ма­те. В пре­де­лах сто­ки­ло­мет­ро­вой зоны лето ста­ло более жар­ким и засуш­ли­вым, а зима — более холод­ной и про­дол­жи­тель­ной. Пре­кра­ти­лись павод­ки, умень­ши­лось коли­че­ство осадков.

На высох­шей части моря обра­зо­ва­лась пес­ча­но-соля­ная пусты­ня Арал­кум пло­ща­дью 5,5 млн гек­та­ров. Отсю­да, по раз­ным дан­ным, еже­год­но в атмо­сфе­ру под­ни­ма­ет­ся свы­ше 75 млн тонн пес­ка с при­ме­ся­ми пести­ци­дов и хими­ка­тов. Извест­но, что пыль­ные бури раз­но­сят отрав­лен­ную соль Ара­ла на огром­ные рас­сто­я­ния — уче­ные нахо­ди­ли ее даже в лесах Норвегии.

Город без моря

Волон­те­ру Мерею 17 лет. Он учит­ся в Алма-Ате и меч­та­ет уехать с мамой в дру­гой город, пото­му что «здесь мно­го онкологии».

— Меня это очень вол­ну­ет, — при­зна­ет­ся Мерей. — Одна­жды я слу­чай­но узнал о болез­ни мамы. Болезнь ока­за­лась нетя­же­лой и про­шла. Но с того вре­ме­ни я думаю о переезде.

Мы идем по цен­траль­ной ули­це. Аральск — город негром­кий и при­ят­ный гла­зу. В нем мно­го неба, част­но­го сек­то­ра, облуп­лен­ных совет­ских двух­эта­жек, затей­ли­вых улиц и бла­го­душ­ных людей, а тро­туа­ров — мало. Ноги вяз­нут в пес­ке и с непри­выч­ки быст­ро уста­ют. Песок в Араль­ске повсюду.

— Наш город — пусты­ня. Пыль­ные бури слу­ча­ют­ся пять раз в неде­лю. Гла­за, нос, уши, воло­сы — все в пес­ке. Но мы при­вык­ли, — машет рукой дру­гой волон­тер, Ержан.

Ержан хоро­шо зна­ет город и жите­лей. Каж­дые три­ста мет­ров встре­ча­ет зна­ко­мо­го улыб­кой и рукопожатием.

— Рас­ска­зы про море — это как фан­та­сти­ка для меня. Мой дедуш­ка был капи­та­ном рыбо­лов­но­го суд­на. Но я не пом­ню его. Я был малень­ким, когда он умер из-за болез­ни, — рас­ска­зы­ва­ет Ержан.

Види­мая со всех сто­рон араль­ская досто­при­ме­ча­тель­ность — это ржа­вые пор­таль­ные кра­ны, кото­рые боль­ше полу­ве­ка рабо­та­ли на город, а потом оста­но­ви­лись. Они пер­вы­ми напо­ми­на­ют о море и про­шлой пор­то­вой жиз­ни Аральска.

Мы на глав­ной пло­ща­ди горо­да. Здесь рай­он­ный Аки­мат и дру­гие гос­учре­жде­ния, над­пись I Love Aral и неболь­шая аллея. У бан­ко­ма­тов в оче­ре­дях куч­ку­ют­ся люди: сего­дня день зар­плат и пенсий.

— Какое насе­ле­ния в Араль­ске? Чем заня­ты жите­ли? — спрашиваю.

— При­мер­но 35 тысяч. Треть рабо­та­ет на «Арал­ту­зе» (круп­ней­ший про­из­во­ди­тель пище­вой соли в Казах­стане. — Ред.), треть — гос­слу­жа­щие, треть — без­ра­бот­ные, 10% заня­ты рыбой.

Араль­скую рыбу мож­но уви­деть на рынке.

Спра­ши­ваю у тор­гов­ца кор­пе (лос­кут­ные оде­я­ла), доро­гая ли рыба в Аральске.

— Доро­гая. Но все рав­но ино­гда поку­па­ем, балу­ем себя. Ску­ча­ем по рыбе.

Араль­цы любят свою рыбу. Как толь­ко не назы­ва­ют ее — золо­тая, вкус­ней­шая, изу­ми­тель­ная, насто­я­щая — и вез­де добав­ля­ют «наша». В голод­ные и воен­ные годы она спас­ла от смер­ти несколь­ко поко­ле­ний каза­хов. Сей­час рыбу берут на экс­порт пост­со­вет­ские стра­ны и Евро­па. Но в араль­ских мага­зи­нах и на рын­ке ее тоже пол­но. Рыба­ки при­во­зят улов каж­дое утро.

Сот­ни лет назад рыбо­лов­ство было глав­ным заня­ти­ем здеш­них людей. Вбли­зи Араль­ска был аул Алты-Кудук (Шесть колод­цев). Появ­ле­ние желез­ной доро­ги Орен­бург — Таш­кент пре­вра­ти­ло его в посе­лок город­ско­го типа, затем — в важ­ный совет­ский город-порт и центр рыб­но­го промысла.

С ухо­дом моря жизнь в горо­де зачах­ла. Но Кока­раль­ская пло­ти­на в 2005 году уве­ли­чи­ла объ­е­мы добы­чи рыбы в несколь­ко раз. Теперь араль­цы наде­ют­ся на вто­рую фазу про­ек­та по спа­се­нию Ара­ла. Но не зна­ют, когда она насту­пит, эта фаза, о кото­рой гово­рят уже мно­го лет.

Аральск мож­но обой­ти за пол­то­ра часа. Город не выгля­дит уми­ра­ю­щим. В цен­тре мно­го кафе, мага­зи­нов, неболь­ших гости­ниц, школ. Есть Дом куль­ту­ры, кра­е­вед­че­ский музей и Музей рыбо­лов­ства, парк. На окра­ине новый жилой рай­он, фут­боль­ный ста­ди­он. Повсю­ду — рых­лая пыль, кото­рая пере­ме­жа­ет­ся ред­ким раз­но­тра­вьем. Встре­ча­ют­ся солон­ча­ко­вые про­пле­ши­ны: устлан­ная солью гряз­но-серая зем­ля хру­стит под ногами.

Аральск при­спо­со­бил­ся к жиз­ни без моря, мед­лен­но, но рас­тет и как-то раз­ви­ва­ет­ся. И кажет­ся, что лишь немно­гие араль­цы осо­зна­ют мас­штаб бед­ствия. Но каж­дый пом­нит и зна­ет, что когда-то здесь было боль­шое море, кото­ро­го вдруг не ста­ло. Есть и те, кто верит в воз­вра­ще­ние Ара­ла. Ержан свя­зы­ва­ет с ним свое будущее.

— Малое море при­бу­дет к пор­ту. Эко­ло­гия ста­нет луч­ше. Я оста­нусь в Араль­ске. Это моя Роди­на. Я построю гости­ни­цы и кафе, буду раз­ви­вать туризм. Я все сде­лаю для этого.

Глава II. Рыба

В плену песков

 

Уже час мы тря­сем­ся в уази­ке по быв­ше­му дну быв­ше­го Араль­ско­го моря. Води­тель Мурат сле­дит сквозь тем­ные очки за гори­зон­том, что­бы не сбить­ся с пути.

— По тако­му без­до­ро­жью толь­ко рус­ский уазик прой­дет, — пере­кри­ки­ва­ет он мотор.

Голая степь длит­ся бес­ко­неч­но. Ред­ко попа­да­ет­ся жизнь: ска­чу­щие табу­ны гри­ва­стых лоша­дей и лени­во жую­щие колюч­ки вер­блю­ды-бак­три­а­ны. В какой-то момент скуч­ный степ­ной пей­заж сме­ня­ет­ся пес­ком. Начи­на­ет­ся пла­то с вол­ни­стой лини­ей каньо­нов. Оста­нав­ли­ва­ем­ся, что­бы оглядеться.

Креп­кий ветер игла­ми колет лицо, покры­ва­ет соле­ной пылью губы. Мурат рас­ска­зы­ва­ет, что рань­ше в сотне мет­рах отсю­да плес­кал­ся Арал.

С момен­та выез­да из горо­да про­шло уже два часа. Вдруг с левой сто­ро­ны откры­ва­ет­ся широ­кое свер­ка­ю­щее синее море. Лох­ма­тая, в бараш­ках вода сереб­рит­ся под солн­цем, бес­ко­неч­ной поло­сой тянет­ся вдоль гори­зон­та. На самом бере­гу тор­чит ржа­вый киль разо­бран­но­го рыбо­лов­но­го судна.

— Когда кораб­ли ока­за­лись в пес­ке, их сна­ча­ла охра­ня­ли, но потом оста­ви­ли. Пере­ста­ли верить, что Арал вер­нет­ся, — кри­чит сквозь ветер наш гид Мади. — Люди рас­пи­ли­ли суда на метал­ло­лом. А теперь они воз­вра­ща­ют­ся к нам из Китая велосипедами.

Поодаль на бере­гу гни­ют порос­шие мерт­вым крас­но­но­гим джин­ги­лом лод­ки. Вокруг чах­лые кусти­ки, серый песок, соль и вяз­кий ил. Над морем взле­та­ет стая чаек. Их плач слы­шен за сот­ни мет­ров, а вда­ле­ке, у гори­зон­та, вид­но, как мор­ская синь пере­те­ка­ет в бирю­зо­вую гладь. Необык­но­вен­ная красота.

Мы едем даль­ше. «Бухан­ка» тащит­ся по вяз­ким дюнам. Нако­нец на гра­ни­це неба и пес­ка воз­ни­ка­ют саман­ные дома. Длин­ные сби­тые вет­ром пес­ча­ные вол­ни­стые ряды по фор­ме напо­ми­на­ют снеж­ные сугро­бы. Пес­ка в селе Акес­пе так мно­го, что дома зане­се­ны жел­ты­ми буг­ра­ми по руч­ки две­рей. Вет­ре­но и неуют­но. Дует холод­ный сухо­вей, пыль сечет лицо.

Когда-то в Акес­пе жили две­сти семей, были шко­ла, биб­лио­те­ка, мага­зи­ны. С усы­ха­ни­ем моря это­го не стало.

При­чи­на смер­ти аула и глав­ная про­бле­ма людей, кото­рые живут здесь в четы­рех домах, — песок, уни­что­жа­ю­щий все живое.

Рыбак Еркин живет в одном из полу­раз­ва­лен­ных домов с содран­ной кры­шей уже 46 лет. На его гла­зах живой кра­си­вый Акес­пе увял в забы­той богом пустыне. Когда жите­ли ста­ли уез­жать от пес­ка в дру­гие рай­о­ны Казах­ста­на, Еркин остал­ся. Воз­мож­но­сти уехать из Акес­пе у него нет.

— Рань­ше это было боль­шое кра­си­вое село у моря. Когда Арал стал ухо­дить, появил­ся песок. Люди побро­са­ли жилье и уеха­ли. Опу­сте­ло при­мер­но 250–300 домов. Все они зане­се­ны пес­ком. Ветер здесь силь­ный. Он сры­ва­ет кры­ши, лома­ет связь и не дает рыба­чить, что­бы про­кор­мить­ся, — рас­ска­зы­ва­ет Еркин.

Еркин ловит рыбу уже 20 лет, зара­ба­ты­ва­ет этим на хлеб. В октяб­ре рыба­кам запад­ной части Мало­го Ара­ла при­хо­дит­ся осо­бен­но пло­хо. Силь­ный ветер не дает вый­ти в море. Но часто при­хо­дит­ся рисковать.

— Ловим в основ­ном суда­ка и воб­лу. Кило­грамм сто­ит пять­сот тен­ге (90 руб­лей). Сда­ем рыбу в пункт при­е­ма. Улов быва­ет раз­ный. Ино­гда 3–4 кило­грам­ма, пол­меш­ка. Ино­гда мешок выхо­дит, 30–50 кило­грам­мов. Нико­гда не зна­ешь, сколь­ко рыбы в воде. Ста­вим сети вече­ром, рано утром сни­ма­ем, — гово­рит Еркин, и слыш­но, как песок скри­пит у него на зубах. — Рань­ше в море води­лась кам­ба­ла, потом вода ста­ла менее соле­ной из-за пло­ти­ны, и вер­нул­ся судак.

Вода и свет в полу­раз­ва­лен­ных мазан­ках сохра­ни­лись, но купить про­до­воль­ствие в селе нель­зя. За ним рыба­ки ездят раз в неде­лю в посе­лок Сак­са­уль­ский, за 60 кило­мет­ров от Акеспе.

— Рань­ше наши отцы рыба­чи­ли и кор­ми­ли семьи. Пес­ка не было, море было. Это чело­век вино­ват, что оно ушло. Хоро­шо, Малый Арал сохра­ни­ли: рыба вер­ну­лась, и хле­ба ста­ло боль­ше. Но все рав­но мы живем в пле­ну у пусты­ни, — Еркин спле­вы­ва­ет песок.

Островитянин

Шан­те­мир-ата родил­ся в 1946 году на ост­ро­ве Кас­ка­ку­лан, в восточ­ной части Ара­ла. Это был один из самых боль­ших ост­ро­вов с оди­но­кой кра­си­вой горой Козжетпес.

— Во вре­мя навод­не­ния соле­ная мор­ская вода ухо­ди­ла в озе­ро рядом, а у горы — оста­ва­лась про­зрач­ная, прес­ная, мяг­кая. Не пил вкус­нее, — вспо­ми­на­ет Шан­те­мир-ата с улыб­кой. — Ост­ров был пре­крас­ным. Жили вме­сте каза­хи, рус­ские, кал­мы­ки, укра­ин­цы, латы­ши, эстон­цы, нем­цы. Почти все муж­чи­ны были рыбаками.

Кило­мет­ро­вы­ми сетя­ми ост­ро­ви­тяне бра­ли осет­ра, уса­ча, сома. Улов дости­гал сотен кило­грам­мов. Самые круп­ные осо­би пере­ва­ли­ва­ли за центнер.

— Люди не верят в раз­ме­ры той рыбы. Но я живой сви­де­тель: она была очень боль­шой. Когда-то мы хоро­шо жили на сво­ем ост­ро­ве и тоже не вери­ли, что такое огром­ное море может пропасть.

Кас­ка­ку­лан и мате­рик раз­де­ля­ли 18 кило­мет­ров вод­но­го про­стран­ства. Шан­те­мир-ата вспо­ми­на­ет, как с мамой и бабуш­кой пере­прав­лял­ся на мате­рик, что­бы запа­стись на зиму зер­ном. Лег­кий катер резал ост­рым килем воду, встре­чая рыбо­лов­ные суд­на и бар­жи из Муй­на­ка (быв­ший рыбо­ло­вец­кий город-порт на узбек­ской сто­роне Ара­ла). Из чер­ной глу­би­ны тяну­ло холо­дом. Лебе­ди вытя­ги­ва­ли в поле­те длин­ные белые шеи.

Несмот­ря на труд­ные после­во­ен­ные годы, дет­ство Шан­те­ми­ра-ата на ост­ро­ве было сытым и, как он гово­рит, кра­си­вым. Но как толь­ко оно закон­чи­лось, море и все живое вокруг обер­ну­лось дикой сушью. Шан­те­мир-ата пом­нит, как нача­лось бед­ствие и как это изме­ни­ло жизнь островитян.

— В сере­дине 60‑х годов в рай­он­ной газе­те напе­ча­та­ли ста­тью «Гибель пустын­но­го изу­мру­да». В ней гово­ри­лось, что море ста­нет высы­хать и вовсе исчез­нет. Мы не вери­ли. Но потом ста­ли про­па­дать ост­ров­ки рядом. Потом на нашем ост­ро­ве не ста­ло прес­ной воды.

То вре­мя было пло­хим. Рыба­ки силь­но бед­ство­ва­ли без уло­ва. Что­бы выжить, пере­еха­ли рыба­чить на дру­гие казах­ские водо­е­мы. В 1967 году семья Шан­те­ми­ра посе­ли­лась на мате­ри­ке в селе Кара­те­рен. Но на новом месте тоже было тяже­ло. Шан­те­мир-ата рас­ска­зы­ва­ет, как жите­ли бра­ли взай­мы друг у дру­га воду и голо­да­ли. Как ели пав­ший скот, кото­рый нахо­ди­ли на солон­ча­ках и высох­шем дне моря. Обме­лев­шая Сыр­да­рья не дава­ла воды.

Шан­те­мир-ата постро­ил в селе Кара­те­рен дом, вырас­тил детей и вну­ков. Чет­верть века про­ра­бо­тал в сель­ской шко­ле учи­те­лем рус­ско­го язы­ка и литературы.

А ост­ров Кас­ка­ку­лан срос­ся с мате­ри­ком и пре­вра­тил­ся в без­жиз­нен­ную, выжжен­ную солью часть казах­ско­го При­а­ра­лья. Сей­час на этой зем­ле лишь ста­рое мусуль­ман­ское клад­би­ще и обе­лиск с назва­ни­ем ост­ро­ва, кото­рый Шан­те­мир-ата уста­но­вил в 2013 году в память о про­шлой жиз­ни тысяч людей, о буй­ном, но лас­ко­вом Араль­ском море.

— Что­бы пом­ни­ли, — тихо гово­рит Шан­те­мир-ата, поправ­ляя тюбетейку.

Долг

Осе­нью 1921 года Вла­ди­мир Ленин обра­тил­ся к рыба­кам Ара­ла с прось­бой спа­сти Повол­жье от голо­да: «Жерт­вуй­те, доро­гие това­ри­щи араль­ские лов­цы и рабо­чие, щед­рой рукой».

В ответ на пись­мо вождя рыба­ки отгру­зи­ли 14 ваго­нов рыбы в голо­да­ю­щие рай­о­ны совет­ской Рос­сии. Они спас­ли мно­го жизней.

Мы сидим за низ­ким сто­лом в доме ста­ро­го потом­ствен­но­го рыба­ка Боге­на Тул­паш-ата, чьи пред­ки сто лет назад помог­ли вол­жа­нам. Жена ста­ри­ка раз­ли­ва­ет чай и пода­ет к горя­чим лом­тям хле­ба густую све­жую сме­та­ну. Ста­рый рыбак устро­ил­ся поудоб­нее, опу­стил гла­за в пиа­лу: пьет чай кра­си­во и с удо­воль­стви­ем, малень­ки­ми глотками.

— Наши отцы рабо­та­ли на пись­мо Лени­на. Это был их долг. Мы про­дол­жи­ли дело пред­ков, — гово­рит Тул­паш-ата, сидя на лос­кут­ном оде­я­ле, обхва­тив рука­ми ноги.

Ему 72 года. В откры­тое море с сетя­ми Тул­паш вышел в 16 лет.

— К морю выхо­ди­ло десять рыба­ков. Ста­ви­ли кило­мет­ро­вые сети и вытас­ки­ва­ли вер­блю­да­ми 10–20 тонн рыбы.

Быва­ло, сазан весил 35 кило­грам­мов. Раз­ме­ра­ми напо­ми­нал каба­на. Арал кор­мил аул. Но потом вода ста­ла ухо­дить, и люди обед­не­ли. Не было ни еды, ни денег.

Что­бы спа­стись от голо­да, Тул­паш-ата ездил рыба­чить на озе­ро Бал­хаш. Поки­нув­шие Боген жите­ли в село не вер­ну­лись. Но Тул­паш-ата уез­жать не стал. Он мно­го лет ждет шума при­боя. При­зна­ет­ся, сме­ясь, что, когда уви­дит море у аула, доко­вы­ля­ет к бере­гу, бро­сит косты­ли и плюх­нет­ся в пени­стую воду.

— Верим, что море вер­нет­ся к аулу. Это по веле­нию Бога оно отвер­ну­лось от чело­ве­ка. Аму­да­рья пере­ста­ла питать Арал — и он ушел.

Глава III. Спасение

Плотина жизни

«Бухан­ка» пры­га­ет по пес­ча­ным кол­до­би­нам и никак не может набрать ско­рость. Клу­бит­ся пыль. Доро­га отвратительная.

Из сел Боген и Кара­те­рен мы тащим­ся даль­ше на запад — к Кока­раль­ской пло­тине, кото­рая раз­де­ля­ет Север­ное и Южное части моря. На ней дер­жит­ся жизнь все­го казах­ско­го При­а­ра­лья. Води­тель Мурат рас­ска­зы­ва­ет, что в 90‑е в тех местах воз­во­ди­лись две насып­ные дам­бы, кото­рые дер­жа­ли воду Мало­го Ара­ла. Но обе размылись.

— Людей, трак­то­ра — все смы­ло. Несколь­ко чело­век погиб­ло. Сила моря — страш­ная сила.

Несмот­ря на неудач­ный опыт стро­и­тель­ства дамб, пра­ви­тель­ство Казах­ста­на взя­ло заем у Все­мир­но­го бан­ка и постро­и­ло в узком рус­ле меж­ду Малым и Боль­шим морем совре­мен­ную пло­ти­ну для регу­ли­ро­ва­ния уров­ня воды в Малом Ара­ле. Это слу­чи­лось в 2005 году. Уро­вень воды в Север­ном море повы­сил­ся на 12 мет­ров. Сокра­ти­лось коли­че­ство пыле­со­ле­вых выно­сов, сни­зи­лась мине­ра­ли­за­ция воды и умень­ши­лась ее соле­ность. Это поз­во­ли­ло вос­ста­но­вить видо­вое раз­но­об­ра­зие рыб: в море вер­ну­лись сазан, лещ и осетр. Воз­ро­дил­ся рыб­ный про­мы­сел, появи­лись работа.

…Нако­нец, без­оста­но­воч­ная тяже­лая тря­суч­ка по высох­ше­му дну моря кон­чи­лась. Мы на месте. Холод­ный ветер обжи­га­ет лицо. Вода вни­зу пенит­ся и пада­ет в Боль­шое море из про­ржа­вев­ших сек­ций. Сто­им в цен­тре Кока­раль­ской пере­мыч­ки. Вбли­зи она не кажет­ся боль­шой, как на фото. Высо­та пло­ти­ны — все­го шесть мет­ров, дли­на — 13 тысяч. Про­ект по спа­се­нию Мало­го моря РРССАМ‑2 (вто­рая фаза) преду­смат­ри­ва­ет уве­ли­че­ние ее высо­ты на 6–8 мет­ров. Сам про­ект поз­во­лит морю подой­ти к пор­ту Аральска.

«Остальные только сочувствуют»

Амир­хан Кен­ши­мов — руко­во­ди­тель депар­та­мен­та вод­ных ресур­сов Меж­ду­на­род­но­го фон­да спа­се­ния Ара­ла. Фонд создан после при­ня­тия в 1993 году гла­ва­ми всех цен­траль­но-ази­ат­ских госу­дарств реше­ния о сов­мест­ных дей­стви­ях по реше­нию про­блем Араль­ско­го моря и Приаралья.

С Амир­ха­ном мы гово­рим по теле­фо­ну — казах­стан­ский офис фон­да нахо­дит­ся в Алма-Ате.

— В каком состо­я­нии сей­час Арал?

— В 2005 году Казах­стан постро­ил Кока­раль­скую пло­ти­ну, кото­рая поде­ли­ла море на две части. Это поз­во­ли­ло сохра­нить уро­вень воды в Север­ном море на отмет­ке в 42 мет­ра. Если гово­рить о Боль­шом море, то в него впа­да­ет совсем немно­го сыр­да­рьин­ской воды. Она быст­ро испа­ря­ет­ся и ее недо­ста­точ­но для под­дер­жа­ния нор­маль­но­го эко­ло­ги­че­ско­го состо­я­ния в регионе.

— Как рабо­та­ет Кока­раль­ская пло­ти­на, как она повли­я­ла на каче­ство жиз­ни людей?

— Она не дает ухо­дить воде Мало­го моря в Боль­шое, от кото­ро­го пока нет поль­зы из-за отсут­ствия инже­нер­ных объ­ек­тов и устройств для регу­ли­ро­ва­ния воды. В девя­но­стые годы жите­ли уез­жа­ли в дру­гие реги­о­ны. Появ­ле­ние пло­ти­ны улуч­ши­ло бла­го­со­сто­я­ние реги­о­на. Когда мы дове­ли воду побли­же к горо­дам Араль­ску и Каза­лин­ску, состо­я­ние при­род­ной сре­ды улуч­ши­лось. Уро­вень забо­ле­ва­е­мо­сти сре­ди насе­ле­ния снизился.

— Выхо­дит, пло­ти­на — это при­го­вор для Боль­шо­го моря в Узбекистане?

— Нет. Про­бле­ма в дру­гом. Арал рань­ше пита­ли две реки: Сыр­да­рья и Аму­да­рья. Сред­ний мно­го­лет­ний при­ток Сыр­да­рьи был равен при­мер­но 37 км³. Аму­да­рьи — 76–77 км³.

Сей­час из Аму­да­рьи в Арал не посту­па­ет ни кап­ли, хотя по согла­ше­нию стран, долж­но впа­дать 9–10 км³ воды.

За это ответ­ствен­ны госу­дар­ства, по кото­рым течет Аму­да­рья: Таджи­ки­стан, Турк­ме­ни­стан и Узбе­ки­стан. Они заби­ра­ют воду из реки, не остав­ляя морю. Когда-то каж­дая из стран бас­сей­на согла­си­лась питать Арал сво­и­ми доля­ми вод, но по фак­ту они это­го не делают.

Боль­ше всех за Арал бьет­ся Казах­стан. Узбе­ки­стан тоже ста­ра­ет­ся. Осталь­ные госу­дар­ства лишь сочувствуют.

— Жите­ли При­а­ра­лья и Кызы­лор­ды жалу­ют­ся на то, что в Сыр­да­рье ста­ло мало воды. Прав­да ли, что Казах­стан про­дол­жа­ет рас­хо­до­вать реч­ную воду на оро­ше­ние в том объ­е­ме, кото­рый был во вре­ме­на СССР?

— Да. Когда в реги­оне стро­и­лась систе­ма рисо­вод­ства, закла­ды­вал­ся про­ект­ный объ­ем: на один гек­тар — 24 тыся­чи кубо­мет­ров оро­ше­ния. Этот год выдал­ся засуш­ли­вым. Такое слу­ча­ет­ся. В обла­сти пла­ни­ро­ва­ли засе­ять рисом 72 тыся­чи гек­та­ров, но покры­ли 90 тысяч гек­та­ров — и воды не хва­ти­ло. Необ­хо­ди­мо разум­но исполь­зо­вать воду. Ее мало.

— Может ли вос­ста­но­вить преж­ние раз­ме­ры Араль­ско­го моря?

— Все воз­мож­но. При­мер — США. Они пла­но­мер­но раз­би­ра­ют пло­ти­ны. Воз­вра­ща­ют рекам есте­ствен­ное поло­же­ние. Живут в согла­сии с эко­ло­ги­ей, а мы все стро­им водо­хра­ни­ли­ща. Что­бы при­ни­мать такие реше­ния, повто­рюсь, нуж­но беречь воду. И здесь нали­цо про­ти­во­ре­чие: госу­дар­ство раз­да­ло зем­ли кре­стья­нам, кото­рых нуж­но обес­пе­чи­вать водой. Но мно­гие из них оро­ша­ют зем­лю по ста­рин­ке, а это про­бле­ма. Необ­хо­ди­мо изме­нить под­ход: нуж­но сна­ча­ла вкла­ды­вать сред­ства в раз­ви­тие вод­но­го хозяй­ства и толь­ко потом давать зем­лю в дове­ри­тель­ное управление.

— Мно­гие жите­ли наде­ют­ся, что море вер­нет­ся. Гово­рят о вто­рой фазе. Это про­ект по уве­ли­че­нию Ара­ла. Рас­ска­жи­те о нем.

— Конеч­но, вто­рая фаза — это заман­чи­во. Но воды от это­го не ста­нет боль­ше. Мы смо­жем оро­сить толь­ко ту долю, кото­рую име­ем. Даже если отка­жем­ся от риса и перей­дем к выра­щи­ва­нию менее водо­лю­би­вой куль­ту­ры, это поз­во­лит сэко­но­мить лишь 50% всей воды. Для Ара­ла это ничто. Необ­хо­ди­мо, что­бы все цен­траль­но-ази­ат­ские госу­дар­ства заня­лись вопро­сом вос­ста­нов­ле­ния моря. Что­бы не толь­ко Сыр­да­рья пита­ла Арал, но и Амударья.

— Поче­му гибель Ара­ла — это про­бле­ма все­го мира, а не толь­ко Цен­траль­ной Азии?

— Араль­ское море — изна­чаль­но огром­ный водо­ем. Море ока­зы­ва­ло зна­чи­тель­ное кли­ма­то­об­ра­зу­ю­щее вли­я­ние на окру­жа­ю­щую сре­ду. Рань­ше цик­ло­ны не про­хо­ди­ли по тер­ри­то­рии Ара­ла. Сего­дня, когда моря почти нет, они оттал­ки­ва­ют горя­чий воз­дух. Это ста­ло про­бле­мой кон­ти­нен­таль­но­го мас­шта­ба. Схо­жие про­бле­мы в Иране и Афри­ке. Высы­ха­ние боль­ших вод­ных объ­ек­тов меня­ет пла­не­ту. В конеч­ном ито­ге это при­ве­дет к ее опу­сты­ни­ва­нию. Поэто­му высы­ха­ние Ара­ла — обще­ми­ро­вая про­бле­ма. Ее необ­хо­ди­мо решить, пока не ста­ло совсем поздно.

Ори­ги­нал ста­тьи: Новая Газе­та Казахстан