Очень странно повел себя на судебном заседании в пятницу, 14 сентября, подсудимый активист «Халык Майданы» Серик Сапаргали. Если день назад он благодарил Владимира Козлова за то, что тот проспонсировал его поездку в Жанаозен, и с гордостью заявлял, что этот край для него не чужой, поэтому он посчитал своим долгом помочь нефтяникам, то в этот раз вдруг начал говорить прямо противоположное.
Автор: Шарипа ИСКАКОВА
Напомним, что в предыдущие дни Серик Сапаргали говорил, что в общественное движение «Халык майданы» пришел по своему внутреннему убеждению. Отрицал, что его выступление 17 декабря в Алматы могло повлиять на события 16 декабря в Жанаозене. Был не доволен словами Ажигалиевой, когда она сказала, что он приехал к рабочим только для пиара.
Как призналась нам одна из международных наблюдателей, слушавших его показания в первый день, Серик Сапаргали вызвал у нее восхищение. Однако во второй день, когда он чуть ли не открестился от движения «Халык майданы», заявил, что с Козловым у него разные пути, и что он кается, если его действия и его приезд в Жанаозен могли привести к трагическим событиям 16 декабря, в глазах женщины явно читалось недоумение.
«Таковы реалии диктаторского режима», — сказал ее коллега, а кто-то грустно произнес: «Значит ночью его ломали». Сразу же вспомнились слова Владимира Козлова: «Осуждать может только тот, кто сам прошел через тюрьму».
Козлов расставил точки над « i»
Но перед тем как Сапаргали покаялся и признал себя виновным, Владимир Козлов ответил на дополнительные вопросы своего защитника.
Адвокат Плугов: «Владимир Иванович, вы давали указания, направленные на усугубление ситуации в Жанаозене?»
Владимир Козлов: «Нет, никогда и никому я такие указания давать не мог, это видно из наших обращений к государственным органам, различным людями и организациям. Мы хотели, чтобы было обоюдовыгодное решение».
Адвокат: «Были ли попытки политизировать решение вопроса в Жанаозене с вашей стороны?»
Владимир Козлов: «Я уже говорил, что с целью избежать чего-либо похожего на политическую спекуляцию я не стал спешно ехать в Жанаозене, хотел сначала разобраться с тем, что там происходит, и затем поехал. Я не призывал повлиять на то, чтобы в числе требований нефтяников появились политические требования. В деле есть показания Амировой, Ажигалиевой, стенограммы их разговоров (в томе 7 стр. 23 и том 43 стр. 90). Стенограмма их разговора показывает: Амирова диктует, а Ажигалиева записывает, насколько я помню, было 11 требований и там никаких политических требований не было».
Адвокат: «Давали ли вы поручение освещать события в Жанаозене в негативном свете?»
Владимир Козлов: «Нет, такого не было. Сами работодатели, местные органы создавали негативный имидж. СМИ достаточно было об этом просто рассказывать. Например, когда министр внутренних дел рассказывал неправду на следующий день после трагедии, что полицейские стреляли, когда их жизням угрожала опасность, а через день вышел ролик в интернете, где было видно, что полицейские стреляют в безоружных убегающих людей. Негативный имидж создал МВД, а не СМИ и не мы. Дело СМИ ‑информировать массы, и, когда они говорят правду, которая создает негативный имидж кого-либо или чего-либо, это не вина средств массовых информаций».
В следующем вопросе адвокат снова коснулся темы призывов. На этот раз Владимир Иванович ответил с иронией: «Однажды мы даже устроили шутливый конкурс, посвященный очередному 1000 дню нашей (партии) не регистрации. Поэтому повторюсь: насильственный путь это не наш путь».
Снова поднялась тема: кто же все-таки призывал нефтяников не расходиться с площади? Владимир Козлов повторил, что все решения нефтяники принимали, и подчеркнул, что это подтверждается показаниями самих нефтяников.
Следующий вопрос адвоката был о техническом оснащении офиса «Халык майданы» в Жанаозене для обеспечения безопасности.
«Последним событием, после которого было принято решение о приобретении данного оборудования, стало нападение на Жанар Сактаганова и Ажангуль Амирову. Когда Жанар Сактаганова получила ранение из травматического оружия. После этого видео-фиксаторы были установлены в автомобиле и в квартире под офис. Причем я сказал, чтобы видео-камеры не скрывали. Я рекомендовал поставить их таким образом, чтобы люди, пришедшие в квартиру, видели их. Я полагал, что это сможет остановить людей с плохими намерениями», — ответил Владимир Козлов.
Затем адвокат Плугов затронул тему общения и встреч Владимира Козлова с Мухтаром Аблязовым, о которых так назойливо допрашивали обвинители.
«Вы сказали, что отношения и встречи — это разные вещи, что вы имеете в виду?»
Владимир Козлов: «Отношения — это выходить на связь, например, через интернет, то есть опосредовано, а встречи происходили 1—2 раза в год, по возможности. Мухтар Аблязов интересовался нашими делами, нашим видением обстановки в стране, мы старались получать от него информацию. Я помню, что обвинение, задавало мне вопрос: почему я пытался скрыть наши с Мухтар Аблязовым встречи? Но глупо было скрывать эти встречи, так как все мои пересечения границы Казахстана фиксировались. На протяжении последних лет это происходит так: сотрудник пограничной службы берет мой паспорт и уходит куда- то, а потом приходит и интересуется моим маршрутом».
Затем защитник задал вопрос о методах конспирации, о которых говорится в обвинительном заключении: «В обвинении сказано, что «Алга» использовала методы конспирации, что по этому поводу скажете?»
Владимир Козлов: «Если иметь в виду именно этот термин, мы не назвали друг друга кличками, мы не разговаривали по телефону в стиле “Юстас Алеку”, мы не применяли методы шифровки сообщений. Но, конечно, мы применяли доступные для нас методы защиты информации. Я уже говорил о двух случаях избиения нашего активиста в Павлодаре. В обоих случаях ее избили и отобрали деньги, которые я ей посылал. Также я говорил о давлении, которое получали приглашенные в Алматы на собрания люди, и мы пытались как-то обезопасить их. В остальном нашей партии скрывать нечего».
Еще адвокат Плугов спросил про призывы Булата Атабаева и Жанболата Мамая выйти нефтяникам из «Нур отана» и вступать в «Халык майданы».
Владимир Иванович ответил, что такого указания с его стороны им не поступало: «Атабаев и Мамай не действовали в рамках «Халык майданы». Это были их самостоятельные действия и решения. Если бы у меня было намерение, чтобы они привлекли людей в движение, то я настоял бы, чтобы они взяли с собой бланки заявлений о вступлении в «Халык майданы».
Затем Плугов задал вопрос, по распространению среди нефтяников газеты «Голос республики»: «Сторона обвинения задавала вопрос о распространении газеты «Республика», поясните, пожалуйста, почему она раздавалась бесплатно?
Владимир Козлов: «Этот механизм был применен достаточно давно, нам время от времени требовались газеты, мы просто выкупали определенное количество газет у самой редакции. Потому что когда мы просили газеты бесплатно, бухгалтер объяснил, что это будет нарушением налогового законодательства, так как газета, объявляя тираж, должна с этого тиража заплатить налоги, и налоговые органы будут считать уклонением от налогов случаи бесплатной раздачи газет. Поэтому бесплатной газета была только для нефтяников в Жанаозене».
Сапаргали открестился от Козлова
После Адвоката Плугова разрешение задать дополнительные вопросы попросила защитник Серика Спаргали адвокат Айгербаева. На ее вопрос: «Может вы хотели дополнить свои ответы?» Серик Сапаргали отметил ошибки в переводе обвинительного текста:
«Хочу обратить внимание, что в казахском тексте обвинительного заключения сказано: Сапаргали не имел связи с преступной группой Аминова. Это верно, но в русском тексте написано по другому, и я считаю текст на казахском правильным».
«Хочу сказать также, что в тексте обвинительного заключения говорится, что мы с Владимиром Козловым, как бы соратники, но это не так, у нас различные политические взгляды. Я национал-патриот, стою на позициях, изложенных в декларации о государственном суверенитете. Мы в «Халык Майданы» вошли, потому что договаривались с другими членами не поднимать национальный вопрос и вопросы языка»
Сделав замечание Владимиру Козлову по его кадровой политике, он закончил покаянием.
«В связи с обвинением, которое мне предъявляется, срок по нему — это фактически смертный приговор для меня. В заключении хочу сказать: я ездил в Жанаозен для того, чтобы помочь людям. К сожалению, только в конце ноября 2011 года я понял, что действия и требования бастующих вышли за пределы правового поля. Я искренне сожалею и признаю свою вину в том, что мои слова и действия могли привести к декабрьским событиям 2011 года в Жанаозене. Прошу учесть мои слова, уважаемый суд, при вынесении приговора».
Когда Сапаргали сел на место, адвокат Айгербаев задал вопрос в «батиевско-досболовском» стиле (за этим стилем, как известно, выглядывают «три уха с тремя буквами»): «Вы сказали, что признаете моральную сторону своей вины, признаете ли вы вину вообще?»
Сапаргали недовольно пробурчал: «Только что я дал ответ на этот вопрос».
…В конце первой половины дня прокуроры также решили помучить присутствующих никуда не годными записями «знаменитой скайп-конференции» от 30 апреля 2010 года. Напомним, что все обвинение строится фактически на ней.
Уж не знаем, что там смогло услышать следствие, но сидящим в зале суда был представлен сплошной шум, треск, скрип, смех. Временами можно было разобрать отдельные обрывочные слова, но нужно было обладать большим воображением, чтобы на основании услышанного сделать вывод о создании ОПГ да еще и для свержения Конституционного строя.
Вторую часть репортажа из зала суда в Актау 14 сентября читайте здесь.
Read the article:
«Дело Козлова»: Сапаргали признал вину