- Дос Калмаханович, можно ли говорить о том, что сегодня в Казахстане, как и в 20—30 годы прошлого столетия, имеют место политические репрессии? Ведь и сейчас людей преследуют за инакомыслие…
- Сложно назвать ситуации схожими. Масштаб в те годы был совсем другой: тогда массово растреливали людей, сажали в тюрьмы по малейшему подозрению. К тому же представители той интеллигенции были в основном борцами национально-освободительного движения, ратующими за создание казахского государства, не признававшие большевистскую власть.
- А сейчас?
- Сейчас мотивы преследования разные… Хотя, когда людей вынуждают уезжать из страны, в каждом из случаев, можно сказать, есть политическая подоплека. Почему они покидают родину? Потому что уверены, у нас нет справедливого суда. К тому же они опасаются за безопасность своих близких. Но я бы не ставил в один ряд репрессии 30‑х годов и нынешнее беззаконие.
- Разве смерть Алтынбека Сарсенбаева или «самоубийство» Заманбека Нуркадилова нельзя приравнять к расстрелу цвета нации, как в годы репрессий?
- Да, согласен, что они были убиты, но кем и за что — это второй вопрос. Тем не менее нельзя их смерти сравнивать с расстрелами алашординцев, где мотив был очевиден: они погибли, потому что действительно были озабочены судьбой народа.
Если говорить о гибели Алтынбека и Заманбека, то все знают, что в последние годы они были в оппозиции власти и пали жертвой этого противостояния. Но что стало конкретной причиной, для меня лично неясно: клановая борьба, их политические взгляды, может, они знали очень много о тех людях, которые находятся во власти, может, кому-то перешли дорогу? Об этом нам еще предстоит узнать.
- Известно, что в годы репрессий пострадали яркие представители казахской интеллигенции. Как это отразилось на нынешнем Казахстане?
- Идея создания казахского государства, в целом борьба за национальные интересы, можно сказать, была отброшена на целых 50 лет назад. Возьмем для сравнения декабрьские события 86-года, когда была попытка снова поднять голову — между этими событиями прошло ровно полвека.
После репрессий 20‑х годов казахская интеллигенция была подавлена, государство стало использовать ее в целях продвижения своей идеологии, были изобретены определенные методы для этого. Власть стала подкупать ее, создавая творческие союзы. В итоге появилась интеллигенция, которая стала как флюгер: куда ветер дунет, туда и она поворачивается. Мы пожинаем плоды этого явления до сих пор. Например, в том же 86‑м году появилось известное письмо интеллигенции с осуждением действий молодежи. Или уже в начале 90‑х годов в движении «Азат» и других политических организациях не было ни одного представителя интеллигенции.
В 1992 году мы митинговали у Дома правительства с целью снять Терещенко с поста премьера, и ни одного писателя или артиста среди нас не было. Помню, один парень из аула спрашивает меня: «В Алматы ведь вся интеллигенция находится, где они, почему их нет здесь?» Я ответил: «Вон в пятидесяти метрах Союз писателей — иди спроси у них сам». Так простой народ, который боготворил писателей, потерял веру в них.
- Сейчас положение осталось прежним? Не стали ли наши художники, писатели, композиторы более активными?
- Если говорить о сегодняшнем дне, то мы видим, что интеллигенция в основном остается в стороне от политических событий, не дает своей оценки, не высказывает открыто своей позиции. Вместо этого посвящает стихи елбасы, сравнивая его с Богом. Нельзя сказать, что все такие. Есть 10—15%, которые сегодня могут критиковать власть, говорить о ее недостатках, но этого очень мало. Сегодня интеллигенция как старый автомобиль, который постоянно требует ремонта и ездит со скрипом.
Хотя есть подвижки: десять лет назад такие темы, как национальные проблемы, вообще не поднимались, а последние три-четыре года их стали обсуждать. Независимости Казахстана 20 лет, и это достаточно большой срок, чтобы интеллигенция поднялась и была на стороне народа. После распада Союза в других постсоветских республиках, к примеру, в Грузии или в странах Прибалтики, интеллигенции было достаточно пяти лет, чтобы понять это.
- Если репрессии прошлого века, по-вашему, так сильно отразились на последующих поколениях интеллигенции, то как отразится правление Назарбаева?
- Выделить что-то одно сложно. Назарбаевская эпоха проехалась в целом по всему. В образовании мы отстали на 30—40 лет, в экономике мы потеряли несколько десятков лет. Но это все можно восстановить, когда придут другие люди к власти. Но меня беспокоит другое. Откуда им взяться, если подрастающее поколение — молодежь — в большинстве своем кричит на площадях во время праздников: «Нурсултан — Казахстан!» — и считает, что нет лучше президента, чем Назарбаев?! Может, кто-то из них действительно его любит, но это превращается в идеологию, что очень опасно.
От этого оправиться будет очень сложно. У казахов в крови не было никогда поклонения одному человеку, мы не знали культа личности, подхалимства. Бухар-жырау обращался к Аблай-хану на «ты». А сейчас культ личности у нас уже, как хроническая болезнь, въелся и прочно сидит. Избавиться от этого будет очень сложно, потому что молодежь — будущее страны — уже подверглась этому влиянию, отравлена этим. Какие граждане из них вырастут завтра? Как-то я слушал речь одного молодого человека, так он восемь раз упомянул про президента, специально считал. Что можно хорошего ждать от такого общества?
- Как, по-вашему, на должном ли уровне у нас отмечают День памяти репрессированных?
- Нет! Этот день, как и 16 декабря, должен проводиться не хуже, а в десять раз лучше Дня рождения Астаны — чтобы весь народ действительно знал и помнил об этих днях. Но власти по определенным причинам намеренно не делают этого, может, чего-то опасаются, может, чувствуют вину. Ведь те, которые во время декабрьских событий выступили против собственного народа, и сейчас во власти находятся.
Живы профессора, которые в свое время писали обличительные статьи про алашординцев, а сейчас они же восхваляют их. И, наверное, не надо удивляться, если завтра же после падения сегодняшнего режима они первыми начнут обличать Назарбаева.
- Получается, мы не извлекли уроков из собственной истории?
- Скорее всего, так. Но если простой народ не может об этом помнить, должна быть интеллигенция, которая обязана напоминать властям об этом. Но этого не происходит, к сожалению. После репрессий 20-годов прошлого века у нас появилась другая интеллигенция, лояльная власти, которая с тех пор мало изменилась. Большинство из них думают о личном благосостоянии, о карьере детей и ради этого готовы на все. Она увязла в угодничестве и подхалимаже.
- А как вы прокомментируете ситуацию с родителями Лейлы Храпуновой? Пожилых людей сняли с авиарейса без объяснения причин прямо перед посадкой и держали несколько часов в аэропорту.
- Я, видимо, очень умно поступил, что начал заниматься политикой, когда моих родителей не стало. Потому что был уверен, что они могли бы тоже подвергнуться давлению в любой момент. То, что произошло с родителями Лейлы, говорит о полном отсутствии законности в нашей стране. Мы растеряли традиции и культуру: в культурной стране со стариками так не поступают. Ведь это большой грех, почти преступление. Родители же по закону не виноваты за дела детей? И вряд ли накажут тех, кто, исполняя чей-то приказ, так поступил с пожилыми людьми. Хотя ответственность должен нести каждый, кто участвовал в этом, начиная с самого верха…
Read more here:
Уроки истории