Созданное в республике ведомство по борьбе с отмыванием денег – Комитет по финансовому мониторингу при Министерстве финансов – никак не может уточнить размер казахстанской «теневой» экономики.
Автор: Серик БАЙДАУЛЕТОВ
На семинаре «Противодействие отмыванию денег: национальное законодательство и опыт стран Европейского союза» заместитель председателя этой структуры София Айсагалиева, оперируя данными по размеру «тени», постоянно подчеркивала, что озвучивает лишь признанные судом официальные данные. Неофициальные же цифры не знает никто — и немудрено: международные эксперты отмечают в своих рекомендациях, что главных «теневиков» Казахстан и не думает выводить из «сумрака».
В шаге от «черного списка»
Семинар, на которых собрали в основном представителей казахстанского банковского сектора, подразумевал их обучение, а не разглашение каких-то секретов Полишинеля. Однако у нас такая страна, что говорить о каких-то пробемах без крамолы не может даже госслужащий, который за эту крамолу может вылететь со своего места.
Вот и Айсагалиева, волей-неволей, вынуждена была назвать несколько пренеприятных для казахстанских властей фактов: начав с истории появления в стране комитета по финмониторингу, она признала, что Казахстан пошел на этот шаг исключительно «по внешним причинам», поскольку другие государства вводят определенные ограничения на работу со странами, где таких органов не существует.
- В 2003 году появились в мире первые «черные» списки тех стран, которые не придерживались всеобщих стандартов, и настал такой момент, когда Казахстан задумался над последствиями, — дала она понять, что никто бы и не стал заводить комитет, если бы не грозили ограничения в торговле и инвестициях.
К октябрю 2010 года мы окончательно «созрели» для создания и нормативно-правовой базы, и спецоргана по финансовому мониторингу «подозрительных» средств. Но приехавшие в страну коллеги из аналогичных евразийских структур дали новорожденному казахстанскому комитету такую оценку, что казахстанские «комитетчики», по словам Айсагалиевой, «были в шоке» от количества претензий.
- В «черный» список мы не попали, но прошли проверку на грани: много замечаний было высказано, и мы попали на текущий мониторинг в течение двух лет, за которые мы должны эти замечания устранить, — пояснила она.
«Высших» не касается
Озвучивать эти замечания на семинаре зампред комитета не стала, но некоторые из них попали в раздаточные материалы к семинару и содержали явную и неприкрытую крамолу. Как вам такой «евразийский» пассаж: «Закон (о финмониторинге подозрительных средств — авт.) не распространяется на национальных публичных должностных лиц Республики Казахстан» (!).
Кто такие эти публичные должностные лица, объяснять, думается, не нужно — список может быть широким, но в любом случае туда входят и «ноль первый», и премьер-министр, и акимы, которые у нас давно, хоть и неофициально, срослись с бизнесом. И вот тут становится понятно, почему Минфин никак не определится с размером «теневой» экономики — главные-то ее локомотивы остаются неприкасаемыми. И могут финансировать что угодно, и могут отмывать любые суммы — их транзакции находятся под надежной охраной закона.
Неудивительно, что сумма «установленного» ущерба от «тени» в 2011 году, названная Айсагалиевой, вызвала смешки в зале.
- Только за последний год в сфере «теневого» оборота выявлено 3127 надопреступлений с ущербом свыше 112 миллиардов тенге, из которых возмещено 61,2 миллиарда тенге, — заявила она.
Но, видя реакцию зала, вынуждена была подчеркнуть, что речь идет о суммах, признанных к рассмотрению судами (точнее, доведенными органами следствия до судов).
- Конечно, эта цифра по сравнению с ВВП в 2011 году не столь велика, ВВП у нас был 27,3 триллиона тенге, то есть эта цифра составляет сотые процента ВВП, но это то, что выявлено, то, что признано судом, — оправдывалась зампред комитета.
Айсагалиева уточнила, что в Казахстане, согласно практике органов финансовой полиции и прокуратуры, к «теневой» экономике относят налоговые преступления, лжепредпринимательство, оборот неучтенной продукции, экономическую контрабанду, легализацию средств, добытых преступным путем, а также вывод капитала за рубеж.
Катком по контрагентам
По последней «статье» было бы очень интересно получить хоть какие-то данные, но поскольку недвижимость за рубежом у нас скупают в основном те самые неприкосновенные публичные лица, представительница Минфина сконцентрировалась на самом безопасном — на лжепредпринимательстве.
- Ежегодный рост преступлений по фактам лжепредпринимательства составляет 20—30%, причиненный по ним ущерб возрос с 13,4 миллиардов тенге в 2008 году до 68,2 миллиардов в 2010 году, то есть в 5 раз, — констатировала она. — В прошлом году установленный ущерб по преступлениям этой категории превысил 33 миллиарда тенге, за период с 2006 по 2010 год в Казахстане 671 субъект признан судами лжепредприятием, потери бюджета по НДС по ним составили 76,8 миллиардов тенге, — добавила Айсагалиева.
Как следовало из изложенных в раздатке к семинару данных Налогового комитета, с 2007 по 2011 годы с контрагентов лжепредприятий сторнировано налогов на сумму более 75,8 миллиардов тенге, что составляет 47% от суммы причиненного ущерба в 125 миллиардов тенге по фактам лжепредпринимательства. В связи с чем в зампреде комитета взыграло человеколюбие.
- Я бы хотела обратить внимание, что тема контрагентов достаточно острая, вызывала много обсуждений, но среди них много было тех, кто не знал, что работает с лжепредприятиями, — заявила она. — Тем не менее, эти сделки были признаны фиктивными, и эти предприятия пострадали, пострадал легальный бизнес. А если бы был кто-то, кто мог бы предупредить их или предотвратить эту транзакцию, этот легальный бизнес не пострадал, — обратилась Айсагалиева к участникам семинара — представителям банков, которые по закону обязаны информировать комитет финмониторинга о подозрительных операциях.
- На самом деле, стабильность легального бизнеса — это стабильность банков в том числе, потому что этот легальный бизнес — это ваш клиент, и вы, по сути, должны беспокоиться о том, чтобы они чувствовали себя хорошо и комфортно, — продолжала она взывать к разуму сотрудников банков.
И, поскольку это была последняя здравая мысль, высказанная на семинаре вслух, прессе осталось зарыться в «раздатку», в которой указывалось, что количество плательщиков НДС, участвующих в «обнальных» схемах, колеблется в Казахстане от 7 до 8% в год от их общего числа. «Соотношение потерь НДС от вышеуказанной категории налогоплательщиков к общей сумме поступлений от НДС только за 2009 год составило 14,5 % (47,4 миллиарда тенге)», — говорится там же.
…В общем, с лжепредприятиями и обналом мы как-нибудь справимся. С указанием экспертов ЕАГ на то, что в Казахстане отсутствует прямой запрет на открытие анонимных счетов или счетов на вымышленные реквизиты — тоже. К странам, не выполняющим международные стандарты в области борьбы с отмыванием денег, конкретные меры воздействия установим, как того требуют евразийцы. А вот с должностными публичными лицами, которые, собственно, в стране и банкуют, нам что делать? Вопрос, на который никакое ЕАГ и никакой ФАТФ за нас не ответит…
View article:
Минфин озвучил список неприкасаемых