Предлагаем вниманию читателей мнение казахстанского правозащитника Галыма Агелеуова о характере и последствиях принимаемого парламентом нового закона о профсоюзах. Со многими выводами Галыма мы согласны, к тому же он в течение значительного времени находился вместе с рабочими во время многомесячной забастовки в Жанаозене и приводит конкретные примеры из опыта борьбы нефтяников.
Властями в новом проекте закона «О профсоюзах» предлагается на каждом предприятии и организации ввести профсоюзную ячейку, что возвращает нас в советский период с обязательными отчислениями и формальным отношением. И это будет, потому что при принятии важных решений, которые будут идти вразрез с работодателем, потребуется воля профкома и трудового коллектива, а также непротивление самого работодателя, который согласится для проведения общего собрания, предоставить соответствующее помещение.
Исходя из того, что было в «Ерсае», «Каражанбасмунай» и «Озенмунайгазе», можно констатировать, что работодатель был против и активно противодействовал деятельности своих трудовых коллективов:
1. Работодатель отказывал в предоставлении помещения для общего собрания трудовому коллективу, а если они всё же проходили, затем суд выносил решение о незаконности этих собраний. Например, собрание Н.Соколовой у шлагбаума компании, когда её не пустили на территорию КМГ.
2. Организаторы этих собраний привлекались к административной и уголовной ответственности (Наталья Соколова, Акжанат Аминов, Наталья Ажигалиева и др.). Причём за одно и тоже, а именно свою профессиональную деятельность юрист Соколова было осуждена дважды: сначала на 8 суток, а затем на 6 лет.
3. Работодатель прибегал к найму спортсменов и криминала, чтобы наказать лидеров профкома.
4. Суды, без рассмотрения дела по существу, автоматически поддерживали работодателя, что привело тогда процесс примирения сторон в тупик. Работодатель инициировал через своих работников судебный иск, а суд тут же принял решение о незаконности забастовки (Ерсай, Каражанбасмунай, Озенмунайгаз).
5. Признание забастовки незаконной, автоматически привело к тому, что бастующие оказались вне закона, и отношение к ним было со стороны власти, суда, силовиков, как к преступникам. В результате эти структуры оказывали давление весь период забастовки.
6. В результате всех этих ошибок, так и не был начат переговорный процесс, прежде всего, по вине работодателя, исполнительной власти, суда.
Так вот, по принимаемому закону, признание судом забастовки незаконной автоматически делает бастующих преступниками. Но почему тогда, не внести в закон ответственность судов за необъективное и скоропалительное судебное рассмотрение? Почему разработчикам закона не требовать реализации права на обязательный справедливый судебный процесс?
P.S. Или разработчики считают, что суд всегда прав?
И последнее, президент сказал, что «нефтяники были правы», но почему тогда бастующие Ерсая (Курык) так и не добились справедливости и до сих пор не восстановлены на работе, а часть нефтяников-жанаозенцев до сих пор сидит за решёткой?
Источник: Socialismkz.info