После переговоров в Астане Назарбаева и Путина о сдаче в аренду России территорий на севере Казахстана, судьба которых – стать районами падения ступеней ракет, власти обеих стран поймали тишину. О том, что стоит за этим затянувшимся молчанием и каковы перспективы казахстанско-российского сотрудничества в космической сфере, мы расспросили старшего научного сотрудника Российского института стратегических исследований Аждара Куртова.
Автор: Аждар КУРТОВ
- Аждар Аширович, почему вокруг договора по Байконуру столько тайн?
- На самом деле речь идет просто о нюансах договорных отношений по Байконуру, которые еще окончательно не положены на бумагу. А на этой стадии очень часто оглашение нежелательно, чтобы не оказывалось давление, в том числе со стороны общественного мнения.
- Казахстан уже не первый раз выставляет России ультиматум по поводу условий аренды космодрома. Думаете, в этот раз договорились?
- Несмотря на сделанные двухсторонние заявления о том, что Байконур — пример плодотворного, конструктивного сотрудничества и т.д., все, кто погружен в тему, понимают, что проблемы существуют. Начались они не сегодня, а еще в период распада Советского Союза. Тогда в Казахстане часть политиков считали, что с обретением суверенитета Казахстан сможет самостоятельно эксплуатировать космодром без участия России.
- К чему это в результате привело?
- К тому, что несколько лет подряд с первой половины 90‑х годов переговоры по поводу Байконура шли очень и очень сложно. Казахстанское руководство стучалось во все двери западных стран, предлагая им сотрудничество в космической сфере, чтобы, называя все своими именами, заменить Россию в эксплуатации космодрома.
- Как многолетние поиски нового партнера отразились на космической сфере?
- Пока к Казахстану пришло это понимание, а пришло оно к 94-му году, когда был заключен договор, инфраструктура на космодроме существенно деградировала. Это же огромная территория, она соединена между собой километрами кабелей. А тогда в наших государствах было очень модно растаскивать цветной металл, алюминий. Территория космодрома не стала исключением — кабели выкапывали и продавали.
В прошлом году я был на Байконуре. Очень примечательный момент, который бросается в глаза, ангар — огромное здание, где производится подготовка к запуску определенных ракет, совмещенный с помещением, где хранились корабли многоразового использования, например советский «Буран», представляет жуткое зрелище. Как-то обвалилась крыша, металл не выдержал, похоронив под собой «Буран». Не поверите, до сих пор стоит в руинах. Не хватает денег, чтобы гордость советской космонавтики извлечь из-под обломков…
- Тем не менее страны договорились. Что этому способствовало?
- В 94‑м году, когда наконец стороны поняли, что бодание ни к чему не приводит, а инфраструктура уникального комплекса все более и более деградирует, они пришли к компромиссу, который заключался в том, что арендная плата была снижена до разумных пределов — 115 миллионов долларов в год. Причем длительное время часть этой суммы выплачивалась не живыми деньгами, а различными услугами. Например, обучением военных из Казахстана в российских военных учебных заведениях.
Принципиальным было и достижение соглашения о том, что вся инфраструктура Байконура, которая была создана в советское время и, будем говорить честно, не на деньги Казахской союзной республики, перешла в собственность Казахстана. Это, повторюсь, был принципиальный момент.
- Почему?
- Россия обладала и инженерными кадрами, и наработками в космической области, то есть могла эксплуатировать очень сложные космические сооружения и возводить что-то новое. На Байконуре существует масса различных площадок, каждая из них рассчитана под свою ракету-носитель («Союз», «Протон» и т.д.), расположены они за много километров друг от друга и обслуживаются собственным персоналом. Получилась такая ситуация: Казахстану принадлежит материальная часть, а прогресс в этой области должна обеспечивать Россия.
- То есть образовалась почва для новых конфликтов?
- Для России встал вопрос: а стоит ли овчинка выделки? Почему она должна вкладывать свои деньги в космодром, если при желании казахстанское правительство может все оставить себе? Казахстан постоянно давал понять, что космодром — это его собственность, что он может воспрепятствовать запуску ракет, несмотря на все заверения в вечной дружбе.
- Чего же тогда ждать от будущего сотрудничества России и Казахстана?
- Вообще Россия давно стала задумываться о том, а можно ли на долгосрочной основе делать ставку только на единственный космодром, который существует в Казахстане? Россия искала другие варианты помимо Байконура.
- Какие?
- Есть проект — морской старт, когда запуск ракет осуществляется с плавучих платформ, есть контакты, когда запуски ракет могут производиться из нескольких африканских государств. Кроме того, у России есть два своих космодрома, но там запускаются только определенные типы ракет и в меньшем количестве, чем с Байконура.
- Выходит, что сейчас Россия выделяет средства и на сотрудничество с Казахстаном для развития инфраструктуры Байконура, и на строительство собственных космодромов. Какова позиция Казахстана в данной ситуации?
- Казахстан, конечно, заинтересован в продолжении сотрудничества, в том, чтобы Россия не ушла с космодрома. Если все посчитать честно, то от того, что космодром находится на территории Казахстана, он получает очень и очень приличную выгоду. И дело не только в деньгах… Существует и политический момент, который лучше всего характеризует, уж извините меня, слово «примазаться». То есть Казахстан имеет статус космической державы. И все эти разговоры национал-патриотов о том, что давайте эту территорию отдадим под пастбища, застроим все… А дальше что? На территориях, схожих по климату с Байконуром, сельское хозяйство не процветает.
- Казахстан сам может поставить точку в космическом сотрудничестве с Россией, в том числе своим нежеланием разделять ответственность?
- Те, кто видят только деньги от освоения космоса, не должны забывать, что это высокотехнологичная сфера, требующая решения проблем, связанных с обеспечением безопасности. Между тем в Казахстане выросло целое поколение людей, воспитанных в духе «мы все можем!». Но этого «мы все можем» в области высоких технологий я не вижу.
Можно краской написать на ракете-носителе не «Ангара», а «Байтерек», но попробуйте начинку ракеты сделать сами, в Казахстане. Это требует высокоподготовленных кадров. И это не всем странам, даже высокоразвитым, под силу. В мире не так много космических держав. Это очень дорогостоящая вещь.
В России, кстати, много сторонников того, чтобы сократить расходование средств на космические программы. Они считают, что у правительства есть более насущные заботы (в том числе по улучшению благосостояния населения), чем космос, который не всегда приносит прямую прибыль.
Так что российское руководство будет учитывать самые разные обстоятельства и отнюдь не всегда будет идти на поводу у приглашений Казахстана к сотрудничеству в космической области. Тем паче если эти предложения, как оказывается на практике, не будут подкрепляться действительным желанием создавать надлежащие условия для того, чтобы космические программы осуществлялись.
Записала Татьяна ГАРЬКАВАЯ
Источник: Газета “Голос Республики” №25 (247) от 6 июля 2012 года
Read this article:
ГАЗЕТА — Байконур рискует остаться без России