Майдан это не революция. Он не антироссийский. Юго-восток Украины — не против евроинтеграции. Непонимание россиянами этих очевидных для Киева вещей отталкивает украинцев от России.
“Да, я из Крыма”. “Да, в Киеве движуха”. “Нет, мне не страшно”. На этом преамбула любой моей беседы о Майдане с москвичами заканчивается и начинается, собственно, “амбула”. Последние две недели я проговариваю здесь те вещи, которые в Киеве кажутся слишком очевидными, чтобы их кому бы то ни было в Москве объяснять.
Первое. “Вы уже наступали на эти грабли в 2004 году”.
Майдан 2013 года при всем кажущемся родстве отличен от событий 9‑летней давности. В 2004 году была четкая граница: есть “прозападный” Ющенко, есть “пророссийский” Янукович. Первый женат на американке, второй кормит Медведева и Путина конфетами на параде в День освобождения Киева. Все четко, без полутонов, практически Курская дуга. А сегодня в Киеве есть один только Янукович, который ведет себя как наперсточник. Европейцы уже не угадали, под каким колпачком его требований лежит шарик евроинтеграции. Россия в аналогичную игру играть не хочет. А Янукович ни в какую другую игру играть не умеет. Поэтому первое, что важно понять россиянам: Янукович — это не креатура Москвы, при случае он кинет их так же, как кинул Евросоюз.
Второе. “Вы в Украине решили, что на кону вступление в ЕС, а это не так”.
Абсолютное большинство из тех, кто стоит на Майдане ничего не путают. Все понимают, что власти сорвали Ассоциацию с ЕС (что, перво-наперво, означает лишь зону свободной торговли), а не вступление Украины в ЕС. Списывать украинский протест на наивное незнание — как раз и является проявлением наивного незнания. К тому же, по большому счету, Майдан сегодня выступает уже не столько против срыва Ассоциации, сколько против действующей власти, которая оскорбляет граждан страны как этически, так и эстетически.
Третье. “Вы в Киеве били милиционеров цепями и палками, вот вам и досталось от “Беркута”.
Россияне не следят за хронологией ситуации и нередко путаются в событиях. Приходится напоминать, что вообще-то майданов, по сути, было два. Первый начался в ноябре, после того, как кабмин страны заявил, что приостанавливает подготовку к подписанию Ассоциации с ЕС. В центр Киева вышло несколько тысяч человек, но активность этого самого первого протеста довольно быстро сошла на нет. В итоге “Беркут” 30 ноября очень жестко зачищает площадь от последней пары сотен студентов, гоняясь по городу за убегающими горожанами. И уже на следующий день на столичные улицы выходит полмиллиона украинцев. Потому что здесь бить граждан не принято, граждане от этого раздражаются. И вся агрессия к правоохранителям случилась уже после того, как МВД первым применило силу. Кстати, не будь того самого избиения мирных протестующих 30-го ноября, — вполне может быть, что никакого Майдана сегодня на улицах Киева уже не было бы.
Четвертое. “На Майдане стоят националисты”.
Ребята, если вам в новостях показывают одних только националистов, это проблема телеканалов, а не Майдана. Разумеется, на площадях стоят и радикалы, но говорить, что Майдан состоит только из них — сродни тому, что утверждать, будто в Европе живут только однополые семьи. Радикальные националисты на Майдане выполняют роль условного трамвайного хулигана — столкнувшись с ним, вы весь день будете ходить в убеждении, что народ вконец охамел. Не замечая численного соотношения нормальных пассажиров и бузотеров. Так и тут.
Пятое. “Майдан — антироссийский. Там кричат — “кто не прыгает, тот москаль”.
За три недели украинских протестов не случилось ни одной провокации против русских или русскоязычных на Майдане. Даже корреспонденты российских госканалов, несмотря на всю свою медиактивность, не смогли найти желающих поставить им синяк под глазом. Про речевку “кто не прыгает тот москаль” лучше всех рассказал мэр Львова, в интервью телеканалу “Дождь”: “Русские не москали, русских у нас всегда уважали”. Надо просто понимать, что “москаль” в Украине — это не национальный маркер, а мировоззренческий. “Москаль” — это тот, кто ставит под сомнение саму возможность существования независимого украинского госпроекта. Только и всего.
Шестое. “Майдан — это технология. Митингующие либо обмануты, либо проплачены”.
Это вообще инфантильная традиция — оставаться в уверенности, что убеждения могут быть присущи только твоим единомышленникам. Если бы можно было устроить месячник протеста за деньги, то мы бы давно увидели встречный лагерь в поддержку Виктора Януковича. Но его нет — и не появится. Безусловно, Майдан — это ресурс, которым пытаются воспользоваться самые разные общественные и политические деятели. Но любые настроения граждан — это всегда ресурс. Благодаря этому ресурсу в любой стране мира побеждают на выборах депутаты и президенты, формируются парламенты и происходят революции.
Седьмое. “Проигрыш Януковича вреден России”.
Ну хорошо, победит Янукович. Даже останется на второй срок. И что? Разве он креатура Кремля? Разве он вступит в Таможенный союз? А зачем ему это, если его ключевая мотивация состоит в получении денег и сохранении всей полноты власти? Или дрейф Украины на запад нарушает территориальную целостность России? Так ведь уже давно не нарушает, почти 22 года. Сохранение производственной кооперации с Украиной зависит от решения Москвы, а не Киева — если Кремль решит эту кооперацию разорвать в случае евроинтеграции Украины, то ответственность за это уж точно будет не на украинской стороне.
Восьмое. “Майдан и евроинтеграция враждебны пророссийскому юго-востоку Украины”.
Тут на помощь приходит знание матчасти. Да, сторонников ТС и ЕС на Украине примерно поровну (есть еще определенная доля колеблющихся). Но украинские сторонники Таможенного союза в целом довольно лояльны идее интеграции с ЕС (это показывают как соцопросы, так и то, что курс на евроинтеграцию не порождал ни одного “евразийского Майдана”). Что, кстати, отличает их от украинских симпатиков ЕС, которые категорически против движения страны на северо-восток. В конце концов, сегодня у юго-востока Украины есть свои возможности участвовать в украинском политическом процессе. А когда Москва говорит о необходимости защиты ряда областей Украины, она, тем самым, геттоизирует их жителей в формате пятой колонны. Или судетских немцев, если угодно.
Девятое. “Майдан — это революция, а любая революция хуже эволюции”.
На самом деле революция — это Янукович. Он стал первый президентом, который сломал прежнюю парадигму украинской политики. Здесь не было принято сажать “эксов” и политпротивников. Здесь всегда существовала полиархия. Здесь, в конце концов, не принято было бить демонстрантов. Все эти условия худо-бедно обеспечивали сменяемость первых лиц и политическую конкуренцию. За три года правления Януковича все эти правила были нарушены. Майдан — это требование возврата к эволюции. К конкуренции. К диалогу и договоренностям. Пусть даже они носят корпоративный характер, но это все равно лучше бетонной пустоши парламентского единомыслия.
Все это важно, потому что, чем меньше в России понимают Майдан, — тем больше отталкивают от себя Киев. Потому что для Украины массовый и фактически бескровный протест — это один из основных поводов себя уважать. На фоне стагнирующей экономики, разваливающейся промышленности, социальной напряженности на улицы выходят до миллиона человек, чтобы мирно напомнить власти о том, кто здесь власть. Не понимать природы украинского уличного протеста — означает не понимать Украину. А если вы не хотите понимать соседа, ему рано или поздно, не о чем с вами будет разговаривать.
Поезд Москва-Киев идет примерно 12 часов. Добро пожаловать.
Источник: “Росбалт”