Свои показания на судебном процессе в Вене по делу топ-менеджеров “Нурбанка” вдова пропавшего в ночь с 31 января на 1 февраля 2007 года Жолдаса Тимралиева давала 24 апреля 2015 года. Судя по организованной информационной кампании в австрийских СМИ накануне этого заседания, адвокаты Акорды очень рассчитывали произвести впечатление на присяжных. И произвели.
Надо отдать должное Армангуль Капашевой. Начиная с первых дней февраля она активно выступала с требованиями найти ее мужа. Именно госпожа Капашева стала основным спикером фонда «Тагдыр», созданного в результате совместных усилий Акорды и адвокатской конторы Лански. Яркие эмоции и праведный гнев, направленный против Рахата Алиева, затушевывал факт, что, по сути, все свои показания она давала со слов других участников этой истории — пострадавших или свидетелей.
Армангуль Капашева перед началом заседания.
Кто в Казахстане хозяин?
Роль вдовы стала активной после того, как ее супруг не вернулся вечером 31 января из банка. С этого момента Капашева встала на путь открытого противостояния с властями. Но, строго говоря, Капашева отказала в доверии властям уже после первого эпизода, который произошел в ночь с 18 на 19 января 2007 года. У вернувшегося домой утром мужа, согласно ее показаниям в ходе судебных слушаний в Вене, было серое лицо. Армангуль предложила без промедления уехать из страны в более безопасное место, но Жолдас отказался. «Я ни в чем не виноват», — заявил он супруге. В итоге решили ничего не предпринимать и ждать развязки.
Услышав о таком решении, судья недоуменно вскинул голову. «А почему вы не обратились в органы власти?» — задал он вполне очевидный для любого гражданина Австрии вопрос. Чем удивил уже саму Капашеву. «Мы рассчитывали, что, отобрав наше имущество, нас составят в покое», — пожала плечами Армангуль.
Такой вариант ответа показался ей вполне исчерпывающим. В отличие от судьи. «Вы хотите сказать, что власть в Казахстане действует не в общественных целях, а в интересах немногочисленного круга влиятельных людей?» — задался он риторическим вопросом. В зале воцарилась неприятная тишина, которую вдруг прервал громкий плач — плакала Армангуль Капашева.
Эмоции несколько затормозили, но не остановили попытки судьи сделать политические обобщения. «Как это вообще возможно, что в Казахстане у кого-то есть неограниченная власть», — недоумевал судья. Кулисы «бутафорской демократии» рушились прямо на глазах сидящих в зале. «Ну, может, мы были неправы, — признала сквозь всхлипывания Капашева, — возможно, надо было обратиться к президенту Казахстана».
Памятуя о том, что Рахата Алиев в тот момент еще имел непосредственное отношение к упомянутому вдовой президенту, судья продолжил «инквизицию». «А президент дал такие полномочия Рахату Алиеву или он сам ими воспользовался», — обратился он к Капашевой. И затем, продолжая свои рассуждения вслух, сделал вывод: «Ну, понятно же, что если бы президент не допустил такого, то и неограниченной власти бы не было».
Капашевой оставалось лишь утвердительно кивнуть головой. Но вслух она осторожно заметила: «Может быть».
«А этот президент все еще у власти?» — с некоторой долей испуга и беспокойства заинтересовался судья. Он не знал, что мир находился на грани грандиозного события — очередных внеочередных выборов «лидера нации». «Да», — прозвучал односложный ответ. Вдова явно не хотела вдаваться в подробности.
Но политическая тема так и не отпустила Капашеву. Судья заинтересовался проблемами политической жизни в Казахстане. Так, услышав, что после пропажи своего мужа Капашева предпочла обратиться к общественности и политической оппозиции, он философски сказал: «Я заметил, что в Казахстане, когда у людей возникают проблемы, они предпочитают обращаться к общественности, а не к органам власти». Таким вот образом, совершенно между делом, была определена суть политической системы Казахстана, ориентированной на выяснение отношений в узкой дворцовой прослойке, время от времени привлекающей для массовки простолюдинов.
«А что такое оппозиция в Казахстане?» — наконец дозрел до настоящего политического вопроса судья. На секунду сложилось впечатление, что кто-то встанет и даст определение: «Это героическая страница, которая вошла в историю независимого Казахстана». Но вопрос так и остался без ответа.
Председательствующий судья Андреас Бем до начала заседания.
Осознав, что ситуация не просто выходит, а реально вырывается из-под контроля, Капашева решила перехватить инициативу. Она стала рассказывать о том, каким чудовищем был Рахат Алиев и как его все боялись в Казахстане в 2007 году. Однако сбить судью с выбранного пути не удалось. «Можно ли сказать, что органы власти в Казахстане работают неправильно?» — в упор посмотрел он на свидетельницу. «Нет!» — сорвалась на крик Армангуль Капашева, напирая снова на «зловещую фигуру» Рахата Алиева.
Похоже, судья к этому времени уже сделал для себя выводы и начал использовать «зловещую фигуру» Алиева в качестве «мема». Вряд ли это входило в планы Акорды. Но тот факт, что эту вполне себе системную проблему не заметили при подготовке домашних заготовок для процесса против Рахата, говорит и об уровне «заготовителей». «Зловещая фигура» бывшего зятя Назарбаева превратилась в персонажа из детской сказки.
20 тысяч евро для вдовы не деньги
Второй блок вопросов к вдове был посвящен вечной теме: «Откуда бабки?» Огромное количество опубликованных документов совершенно однозначно подтверждают не просто финансовые, но организационные связи между государственной властью, адвокатским бюро Лански и женщинами «Тагдыра». (Читайте «Проект Алиев», или Как Акорда мутит воду в Австрии», “Шпионский скандал в адвокатской коллегии”, “Габриэля Лански обвинили в шпионаже”, “Зачем Лански летал в Астану с Квасьневским и Проди?”, “Как продавливали дело против Рахата Алиева”, “Провальный блицкриг адвоката Лански”, “Как пиарщики Мирчева писали письма за вдов “Тагдыра”).
Адвокат Габриэль Лански известен в австрийских СМИ своими связями со спецслужбами.
Тем не менее Армангуль Капашева решила все отрицать. Как выяснилось, совершенно зря.
Прежде всего ей пришлось объяснять, откуда у фонда на счетах образовалось 5—7 миллионов долларов, необходимых для покрытия самых неотложных расходов фонда. «Ну, вы знаете, у меня есть немалые средства, которые я в том числе вкладывала в деятельность фонда», — гордо заявила Капашева.
В этот момент, судя по реакции присяжных, имидж пострадавшей вдовы начала рушиться. Один из членов жюри не выдержал такого резкого поворота и прямо с места переспросил: «Так вам все вернули?» Вопрос касался отнятых у Тимралиева, согласно материалам уголовного дела 2007 года, заведенного по делу «Нурбанка» финансовой полицией, собственности и имущества.
Армангуль Капашева сильно удивила австрийских присяжных.
Реальность оказалась еще более странной для австрийских бюргеров. «Дело в том, что у моего мужа никто ничего отнять не смог», — пояснила Капашева и провела краткий экскурс в особенности рыночного устройства на территории Казахстана, где вся собственность обычно регистрируется на хороших друзей, родственников и знакомых, в том числе на жен. В итоге она признала, что грозный финпол, несмотря на поддержку страшного зятя, так и не смог дотянуться семейного состояния.
Судья разве что не присвистнул, заметив, что в такой ситуации разговор о том, кому принадлежит тот или иной актив, вообще лишен всякого смысла. Чем, кстати, не преминул воспользоваться обвиняемый Альнур Мусаев. В конце заседания, взяв слово, он обратил внимание судьи на свои же, данные им ранее показания: «Помните, я объяснял, как Назарбаев контролирует банки? Не акции, а активы. В Казахстане именно так все и происходит».
Бывший глава КНБ РК Альнур Мусаев перед началом заседания.
Допрос продолжался, и в какой-то момент Капашева сделала странное, практически необъяснимое заявление. На вопрос адвоката обвиняемых, передавала ли она в Казахстане 20 тысяч евро представителю западной общественности, который обещал навести за эту сумму настоящий шорох в высших медиасферах Австрии, она недоуменно посмотрела на адвоката и сказала: «Ну, вообще-то, для меня это совершенно небольшая сумма, я заплатила ее из собственных средств».
Надо было видеть в этот момент жюри присяжных! Нет, мы не сомневаемся, что 20 тысяч это карманные деньги для Капашевой. Но также очевидно, что простые австрийские граждане-присяжные, возможно, видели передачу такого количества наличных разве что в фильмах про мафию и наркотики. Параллели улавливаете?
После этого признания можно смело сказать, что репутация пострадавших вдов была подорвана, причем их же собственными усилиями.
Позже, пытаясь исправить ситуацию, Армангуль Капашева упомянула и о том, что одним из источников финансирования ее фонда стали средства тех «министров, губернаторов и банкиров», которые выступили против Рахата Алиева в 2001 году. Но это уже не произвело должного впечатления на аудиторию, всецело поглощенную оценками имущественного положения гражданки Капашевой. Хотя нам представляется, что известие о финансировании «Тагдыра» учредителями ДВК, в том числе и «беглыми олигархами», не может не поразить своим черным юмором любого читателя «Республики».
Читайте наши репортажи: “Фоторепортаж из Вены с суда по банкирам“, “Начало суда в Вене. Заявка на триллер и игры с жюри”, “Суд в Вене: показания Вадима Кошляка”, “Суд в Вене: “роман” Мусаева с КНБ”, “Суд в Вене: свидетель Гилимов надежд прокурора не оправдал”.