В «Фейсбуке» прошла рассылка о том, что я американский шпион. В этой связи, следуя традиции разведчиков, которых рассекретили, я просто вынужден дать признательные показания. Рассказать всю правду о том, чем я здесь занимался и продолжаю заниматься с легкой руки моих «доброжелателей» в ранге «шпиона».
Завербовали меня в далекие 60‑е. Именно тогда мой дед, прошедший всю войну, имеющий кучу наград за воинские доблести, рассказал мне о том, какой была эта война на самом деле. Не киношная, не из учебников истории, а настоящая, такая, какой увидел ее мой дед. В 15 лет я знал, что победили мы не благодаря Сталину и коммунистам, а вопреки им. Именно от деда я услышал о том мире, который от нас скрывали за «железным занавесом». «Там в отличие от нас люди живут по-человечески, нормальной жизнью», — говорил дед. Это во многом определило то, что я стал по другому смотреть на нашу советскую действительность.
Вот такая картинка появилась в “Фейсбуке”
Так что первым вербовщиком был мой дед, прекрасной души человек, светлая ему память. Не любил он совдепию. Наверное, потому что не давала она ему, трудоголику, привыкшему все достигать упорным трудом, жить богато и в достатке. Помню, как он, будучи председателем колхоза, постоянно конфликтовал с районным начальством. В итоге надоело ему все это, положил он партбилет на стол, хлопнул дверью и ушел в рядовые конюхи. Так что антисоветизм во мне сформировался очень давно, можно сказать, что идейно «шпионом» в пользу либерализма и демократии я стал с малолетства.
Дальше школа, где мое критическое отношение к советской действительности формировалось прямо пропорционально усилиям советской пропагандистской машины. Чем больше мне говорили про преимущество советского строя, тем больше я понимал, что это не так. Уже тогда во мне сидело неприятие советского пропагандистского абсурда. Так что, когда пришло время вступать в комсомол, я отказался это делать. Был большой скандал, пытались надавить, но моя «шпионская суть» взбунтовалась, и я отстоял свое право не быть как все. С тех пор и держусь принципа — быть вне стада и не петь в хоре.
По окончании школы поехал поступать в Уральский госуниверситет, что в Свердловске. И там в абитуре познакомился с такими же «шпионами»-антисоветчиками, приехавшими со всей Сибири. А время, нужно сказать, было такое, что молодая антисоветская поросль так и лезла из-под асфальта тоталитаризма. Идеи либерализма и демократии витали в воздухе и продвинутая молодежь, отвергая социалистические идеалы, быстро становилась идеологическими приверженцами западного образа жизни. В начале 70‑х мы уже не были врагами народа, но неприятностей за такие взгляды можно было обрести по полной.
Так вот, уже тогда мы, молодые (всего-то по 17—20 лет) «шпионы», создали антисоветскую организацию. Называлась она «Союз любителей истины» и объединяла что-то около 15 человек. Кто-то поступил в университет, кто-то уехал домой, но мы продолжали активно вести переписку, в которой, понятное дело, было полно антисоветизма. На этом и погорели — письма тогда перлюстрировались. В связи с этим в 1971 году в один из осенних дней я был доставлен в алматинский КГБ, что располагался на Дзержинского, где был подвергнут допросу на предмет участия в деятельности «шпионской» организации.
Надо отдать должное тому, кто меня допрашивал. Удивительно, но мое объяснение, что все у нас прогнило и нужны изменения, нашло понимание. Человек в штатском не стал с этим спорить. Более того, он это признал, но при этом уточнил, что партия об этом знает и делает очень много, чтобы преодолеть «отдельные негативные явления нашей жизни». Короче, после полутора часового допроса мой «шпионаж» был зачтен в качестве юношеского искреннего заблуждения, и я был отпущен. Правда, на учет меня все же поставили, и поэтому со мной периодически встречался приставленный ко мне куратор, который проводил своего рода профилактические беседы на предмет выяснения моей «шпионской» опасности.
К слову сказать, пятерых из наших по этому делу исключили из универа, а одного даже посадили. Мне это тоже создало большие проблемы — я после этого пять раз безуспешно пытался поступить в университет. Две попытки в Ленинграде и три в АлмаАте. Мое «шпионство» в форме пятна в биографии каждый раз срабатывало не в мою пользу. А в Ленинграде мне прямым текстом было сказано, что с такой биографией вообще лучше забыть об обучении в столичных вузах.
Дальше перестройка. Тут мое «шпионское» нутро дало себя знать в полную силу. В конце 80‑х я с другими «шпионами» создал одну из первых в стране неформальных организаций — «Инициатива», социально-экологическое по форме, но политическое — по сути. Основная тема, стоявшая тогда в повестке дня неформалов, — отмена 6 статьи Конституции, признающей руководящую роль КПСС.
Понятно, что отмена монополии Компартии для нас было главным вопросом нашего «шпионства». Однако коммунисты еще были в силе, и после того как мы по примеру Прибалтики и Москвы попытались создать Алма-атинский народный фронт, последовала расправа. Против лидеров так и не созданного Народного фронта начались преследования. Лично меня уволили с работы (я работал на Гостелерадио) и под видом армейских сборов направили в ссылку в танковую часть под Аягуз, где я без права контактов с солдатами содержался в отдельном помещении на правах политического ссыльного. Вот такая она, «шпионская» жизнь.
Однако жизнь повернулась так, что наш «шпионаж» оказался, что называется, в тему: все, что мы требовали и тащили в нашу жизнь с «проклятого Запада», вдруг оказалось востребовано и в известном смысле даже было провозглашено целью государственного развития. По крайней мере, на словах. При этом наш «шпионаж» новой властью не был засчитан, мы как были, так и остались оппозицией, правда, уже к новой власти. А иначе и не могло быть — потому что во власти остались все те же, которые нас гнобили до этого.
Обрадовавшись открывшимся возможностям, мы с друзьями-единомышленниками создали одну из первых независимых радиостанций в Казахстане — «Радио-Макс», а чуть позже и телевидение. В определенном смысле это тоже было своеобразным «шпионажем», потому что и сам формат вещания (западный), и идеологическая направленность информационных и публицистических программ (прозападная) формировали у аудитории либерально-демократические установки. Плюс к этому критика власти, которую мы в полной мере практиковали в своем в эфире. Власти рассудили, что таким «шпионам» не место в эфире, и в 1997 году наше радио «М» и ТВМ закрыли, отобрав лицензии на работу в эфире. Так было покончено с моим «шпионажем» в эфире.
К слову сказать, я убежден, что если бы тогда из эфира не убрали более тридцати отечественных конкурентоспособных телерадиостанций, то сегодняшняя ситуация в казахстанском информационном поле могла бы быть не столь плачевной. Это к вопросу нынешней ситуации с информационной безопасностью Казахстана, а точнее ее отсутствием.
Новая власть, открестившаяся от коммунистических идеалов, занялась строительством нового Казахстана… не забывая при этом и себя. Коррупция, пренебрежение нормами права, отступление от демократических принципов, которые были официально провозглашены, стали серьезным препятствием на пути превращения нашей страны в нормальное демократическое государство. Шкурный интерес оказавшихся во власти возобладал над интересами государства, патриотизма, и даже разумности.
С начала 90‑х в стране все более явственно обозначилась тенденция отхода от либерально-демократических принципов государственного строительства. Страна все больше уходила в болото авторитаризма. Моя «шпионская» натура не позволяла мне молчать, и я начал этому сопротивляться. Во-первых, тем, что стал активным участником политической оппозиции, высказавшей недоверие действующему президенту и требовавшей реальных демократических реформ. Во-вторых, я начал издавать газету «451′ по Фаренгейту», критически относящуюся к сползанию страны в авторитаризм. Такой «шпионаж» очень не понравился власти, и газету после нескольких неудачных попыток закрыли. Тогда я стал выпускать другую газету — Eurasia.org.ru, которую приходилось печатать в Киргизии, а сюда завозить тайными тропами.
Параллельно я писал критические статьи, в которых помимо критики действующей власти присутствовал откровенный «шпионаж» в пользу западной демократии. В одной из своих статей я написал о счетах президента в швейцарском банке, эта тема получила название «Казахгейт». Было возбуждено уголовное дело об оскорбление чести и достоинства президента. У меня дома и на работе были проведены обыски, изъяты все компьютеры, бумаги, переписка и начались допросы. Однако после того, как на стол следователям легли документы из швейцарского банка, подтверждающие слово в слово написанное в статье, допросы прекратились и дело до суда не дошло.
И надо же, такое совпадение, сразу после этого в один из вечеров трое неизвестных встретили меня в темном подъезде и, не заморачиваясь на объяснение причин, тупо избили. Для острастки ножом нацарапали крест на груди, приговаривая: «Не перестанешь писать, в следующий раз изуродуем».
Однако «шпионская закалка» тоже чего-то стоит — после больницы я, следуя своему «шпионскому» кредо, написал еще одну статью на эту же тему, но еще более острую. А через некоторое время была организована провокация, призванная дискредитировать меня в глазах общества — мне решили навесить ярлык педофила. Задумка была простая — мол, мало того что «шпион», так еще и педофил. Кто же после этого будет читать мои статьи.
Спасло то, что люди, организовавшие эту провокацию, оказались непрофессионалами и наделали слишком много «косяков». И хотя суд (а степень независимости нашего суда от власти, полагаю, всем известен) все же назначил мне наказание в 3,5 года лишения свободы, для присутствующих на суде наблюдателей из западных посольств моя невиновность была очевидной. Они и рассказали об этом в своем отчете, а это означало, что на самом деле осудили меня за «шпионаж» в пользу демократии и либеральных ценностей.
Очень показательно, как отреагировали тюремные авторитеты, когда я прибыл на зону: они сразу обозначили окружающим, что «заехал» я не по «малолетке» (позорная статья), что на самом деле мой «терпила» из совершенно другой сферы, и это достойно особого уважения. На удивление оказалось, что там люди политически достаточно продвинутые и информированные.
По выходе на свободу я продолжил свою «шпионскую» деятельность в пользу либерализма и демократии. В 2005 после президентских выборов, когда президент Назарбаев набрал 91% голосов, я был в числе тех четырех, что с плакатами «91% — процент национального позора» приковали себя цепями к монументу Независимости в Алматы. В 2010‑м мы с Андреем Свиридовым вышли на главную площадь Алматы, протестуя против закона «О лидере нации». В руках у нас были плакаты «Закон «О лидере нации» — позор нации». И в том и в другом случае, как водится, «шпионов» взяли с поличным и подвергли административному наказанию.
Разочарую тех, кто свято верит, что за такую работу «шпиону» Дуванову платят большие деньги. Увы! Не платят. Нет в природе таких грантов, которые бы поддерживали идейный «шпионаж» в пользу западной демократии. У них такая графа расходов не предусмотрена. А жаль!
К слову сказать, Запад действительно тратит немалые деньги на «продвижение демократии». Наверное, не выдам большого секрета, если скажу, что подавляющее большинство выделяемых грантов сегодня абсолютно не работает на нашу демократию и никоим образом не влияет на формирование либеральных ценностей в нашем обществе. Так что с точки зрения основной миссии западных фондов — продвижения демократии — это деньги на ветер.
Те, кто периодически бросает обвинение в адрес идейных «шпионов» демократии, мол, «грантососы», тычут пальцем в небо. Таким, как я, грантов не дают по определению. «Грантососами» на самом деле являются те НПО, которые бессовестно имитируют деятельность по активизации гражданского общества и создают иллюзию совершенствования институтов демократии. Они это делают уже второй десяток лет, это при том, что в реальной жизни ситуация и с гражданским обществом, и с институтами демократии, и, главное, с идеологической составляющей постоянно ухудшается. Это тот случай, когда, что называется, «не в коня корм». Но, похоже, такая ситуация устраивает и грантодателей, и грантополучателей, и особенно казахстанские власти.
Сегодня мой «шпионаж» выражается в том, что я пишу статьи, читаю лекции, выступаю с докладами на различных конференциях, круглых столах, прочих публичных мероприятиях, активно дискутирую в социальных сетях. Везде я доказываю, что либеральные ценности и демократические стандарты это хорошо, а их отсутствие — плохо. Что авторитаризм как антитеза западной политической модели это вчерашний день и он, безусловно, должен быть преодолен. Что транзитная демократия это миф, который придумали для того, чтобы обеспечить видимость легитимности авторитарным режимам.
По большому счету не важно, в чьем исполнении представлен авторитаризм — Назарбаева, Путина, Лукашенко или Каримова. Важно, что это вредно и опасно для любой нации и что от этого нужно как можно скорее избавляться. Это главное, что я пытаюсь донести до упирающихся соотечественников, упрямо цепляющихся за свое традиционально-консервативное, постсоветское прошлое.
Понятно, что в этой работе приходится прибегать к примерам того, как живут нормальные люди в нормальных странах. Так сказать, пропагандировать принципы и стандарты, позволяющие другим нациям жить в ином социально-политическом измерении. Одним словом, занимаюсь «шпионажем» в пользу демократии и либерализма. О чем абсолютно не жалею, а напротив, даже горжусь! На мой взгляд, заниматься «шпионажем» в пользу демократии и либерализма — это почетно и достойно уважения.