Число погибших год назад, 16 декабря, в Жанаозене официальной статистикой сильно занижено. Об этом заявила в прямом эфире во время телемарафона, который прошел на телеканале “К‑плюс”, корреспондент “Новой газеты” Елена Костюченко.
Автор: Галина КСЕНОФОНТОВА
Девушка оказалась первой российской журналисткой, сумевшей попасть в город почти сразу после трагедии и опубликовать в российской прессе цикл репортажей.
“Я разговаривала с женщиной, которая доставляла трупы в морг с площади и помогала потом их обмывать, — рассказала Костюченко в прямом эфире телеканала. — По словам моей собеседницы, до девяти вечера, пока не закрыли прозекторскую на ключ, туда привезли 21 тело. Ночью продолжали подвозить трупы, поэтому была открыта соседняя комната, в которую до утра сложили еще 43 тела”.
Напомним, в результате массовых беспорядков, по официальным данным, погибли 17 человек, по неофициальным — около 90.
Реаниматолог местной больницы, с которой удалось побеседовать Елене Костюченко, также утверждает, что во время разгона митинга жертв было намного больше, чем объявляют власти. “Мне лично не удалось спасти 23 человека”, — заявила врач.
Одной из жертв “жанаозенского бунта” стал Базарбай Кенжибаев. Он был задержан 16-го числа, на пути в роддом, куда отправился, чтобы увидеть дочь и только родившуюся внучку. Но вместо новорожденной Базарбай Кенжибаев увидел и прошел все круги жанаозенского ада… Его избивали сотрудники правоохранительных органов в течение суток. Потом отпустили домой. Но 19 декабря он умер. В том, что именно жестокое избиение и пытки стали причиной смерти, мало кто сомневается.
Елена Костюченко взяла интервью у Базарбая Кенжибаева, первое и единственное в его жизни, за пару суток до смерти.
“Когда меня привели к Базарбаю, он лежал в гостиной на полу, на коврике, — вспоминала в ходе эфира Елена Костюченко. — Было видно, что это очень вежливый человек и ему очень неудобно лежать перед женщиной, он несколько раз пытался приподняться, сесть, но ложился обратно, потому что не мог сидеть. И он мне рассказал, что происходило… Я фотографировала его спину, где были огромные синяки от дубинок. Жена говорила, что есть еще страшные повреждения в паху”.
“Его можно было бы спасти, если бы в городе сразу после разгона митингующих не был введен режим ЧП, если бы работала “скорая”, если бы была телефонная связь, — считает Костюченко. — Кенжибаева не могли сразу доставить в больницу, а когда удалось привезти его в медучреждение, у него уже начал развиваться перитонит”.
Позже перед судом предстал начальник ИВС Жанаозена Темиров, позволивший довести допрос задержанного Базарбая Кенжибаева до убийства.
На суде, который рассматривал уголовное дело бывшего начальника изолятора временного содержания ГУВД Жанаозена Темирова, выяснилось: врачи “скорой” не могли убедить полицейских, что избитым людям нужна срочная медицинская помощь.
Елена Костюченко была на этом процессе свидетелем обвинения: “Я считаю, что он заслуживает тюремного срока, но не мне определять, сколько лет он должен сидеть. Меня совершенно не устраивает следствие, которое было проведено. Базарбай рассказывал, что его избивали сотрудники ОМОНа и полиции, но преступники так и не были установлены. Начальник ИВС не должен был сидеть один в клетке, обвиняемых должно было быть несколько”.
Напомним, Темиров приговорен в мае этого года к пяти годам тюрьмы по обвинению в превышении должностных полномочий в связи с “незаконным содержанием Кенжебаева в ИВС”.
В завершение своего телевыступления Елена Костюченко рассказала, что ее больше всего поразило то, что на следующий день после разгона митингующих пять тысяч человек в Жанаозене вышли вновь на площадь. “Пережив расстрел и ночные бои, жители города вышли на мирный митинг, чтобы доказать свою готовность к переговорам и честному расследованию. На мой взгляд, это огромная сила духа, с которой я в своей работе ранее никогда не сталкивалась”, — резюмировала журналистка.