Решение испанского суда об экстрадиции Александра Павлова в Казахстан вызвало шок и недоумение не только у правозащитников и европолитиков, хорошо представляющих себе ситуацию с правосудием в Казахстане. Свое ОСОБОЕ МНЕНИЕ по этому поводу высказали семь судей. Они настаивают на том, чтобы правительство к ним прислушалось — выдавать Астане Павлова нельзя.
Ниже мы публикуем перевод с испанского этого Особого мнения семи судей, а в приложении к этому материалу вы можете прочитать переводы на русский и английский всего судебного решения. Думаем, что аргументы тех судей, что выступили ЗА экстрадицию, даже не нуждаются в комментировании — настолько они смешны и противоречат реальным фактам.
ОСОБОЕ МНЕНИЕ, выраженное Рамосом Саезой Валкарселем, к которому присоединились судьи Мануэла Фернандес Прадо, Тереза Палациос Криадо, Хавьер Мартинес Лазаро, Антонио Диаз Дельгадо, Хосе Рикардо де Прада Солеса и Клара Байярри Гарсия, по вопросу о судебном решении по апелляции против дела 51/2013, поданной г‑ном Павловым против решения о его экстрадиции в Казахстан.
1. Настоящее дело показывает, что экстрадиция с точки зрения конституционного права не является исключительно посредничеством в международном сотрудничестве по уголовным делам, оно является механизмом защиты и гарантии соблюдения фундаментальных прав и свобод гражданина, а именно, права на жизнь, права на свободу, права не подвергаться бесчеловечному и унижающему достоинство наказанию или обращению, идеологической свободы, права проживать в Испании и прав, связанных с эффективной судебной защитой и должным судебным процессом (Статьи 15, 16, 17 и 24 Конституции). Фундаментальные права, заключенные в нашем законодательстве, включая правила применения международного права по правам человека и гуманитарного права, устанавливают четкие границы сотрудничества по уголовным делам между государствами, обеспечивая соблюдение основных прав — минимальных, общих и невосполнимых, независимо от конкретного содержания каждой законодательной системы; таких прав, которые принадлежат личности, не являющейся гражданином, так как они имеют значение для уважения ее достоинства — которое связывает международное сообщество и представляет собой концепцию международного общественного порядка.
2. Именно поэтому судьба обвиняемого, как провозглашает наше законодательство, не может оставить равнодушными компетентные органы в вопросах экстрадиции. Решение об экстрадиции, когда существует возможность нарушения фундаментальных прав личности — права на жизнь, неприкосновенность и свободу — со стороны запрашивающего государства может представлять собой косвенное нарушение таких прав, так как при этом не предпринимаются соответствующие меры по предотвращению такого риска.
Поэтому для настоящего суда возникает обязательство по предотвращению или недопущению угрозы ущерба, которая может стать фактическим ущербом, и по этой причине он обязан отказать в выдаче такого лица или в достаточной степени подготовить такое лицо.
3. Для гарантии соблюдения фундаментальных прав законодательная система требует, чтобы суд по вопросам экстрадиции проверил и оценил риски нарушений в каждом конкретном случае, не полагаясь на простое взаимное доверие между государствами, даже если они находятся в одной и той же системе защиты прав человека, что не подтверждается в случае Казахстана. В этих целях необходимо изучить личные обстоятельства лица, подлежащего экстрадиции, которые способны поставить его в уязвимое положение, а также проанализировать функционирование запрашивающего государства и проверить, является ли оно членом международных организаций по защите прав человека и считается ли оно государством, уважающим законы и обеспечивающим эффективную защиту таких прав и предотвращающим их нарушение. Это подчеркивает значение представленных защитой отчетов из различных источников, наблюдательных учреждений системы ООН, членов Европейского Парламента, международных и национальных организаций по защите прав человека; они представлены в ходе судебного преследования г‑на Павлова.
4. Юридические рамки запроса об экстрадиции, представленного Казахстаном, определяются нашим Законом о пассивной экстрадиции, так как в момент его принятия двустороннего соглашения между двумя нашими странами не существовало; он требует более высокого уровня контроля над законностью выдачи.
5. Статья 5.1 Закона об экстрадиции устанавливает, что причиной решения об отказе по усмотрению суда может быть наличие разумных оснований считать, что заявка, основанная на общем преступлении, подана в целях судебного преследования или наказания лица за политические взгляды. Это касается недопущения политического преследования, которое является серьезным нарушением прав человека, связанных с участием граждан в жизни сообщества и включающих, среди прочего, по меньшей мере, свободу от физического заключения в тюрьму, идеологическую свободу выражения, мнения и мышления.
Потому мы не разделяем аргумент оспариваемого судебного приказа, так как при наличии свидетельств политического преследования суд по своему усмотрению может принять решение об отказе в выдаче с надлежащим обоснованием. При рассмотрении данного положения по смыслу международного права и Конституции правила более высокой иерархии, которые в данных случаях должны иметь преимущественную силу, заставляют нас гарантировать права человека обвиняемого, подвергающегося несправедливому преследованию по политическим мотивам, отказом в выдаче, единственным эффективным механизмом в отношениях между государствами. Выдача может привести к косвенному нарушению нами его прав, что противоречит конституции.
6. Свидетельства, представленные защитой, позволяют нам утверждать, что мы имеем дело с политическим преследованием под прикрытием обвинений в обычных преступлениях.
Приводим перечень признаков:
(i) Г‑н Павлов принадлежит к ближайшему окружению Мухтара Аблязова, казахского политика, лидера политической оппозиции существующему правительству. Павлов работал с ним и участвовал в его политической и коммерческой деятельности. Это установленный факт в решении, с которым мы не согласны.
(ii) Аблязов получил политическое убежище в Великобритании, где он проживает; данное государство защищает его от преследования, которому он подвергался. Установлено, что позже он был осужден британским судом за неуважение, так как нарушил судебный приказ о замораживании его финансовых активов; но это не изменяет значение его статуса, предоставленного демократическим государством. Этот факт также не оспаривается.
(iii) Казахстаном представлены запросы на экстрадицию в отношении различных членов семьи и политического окружения г‑на Аблязова. Это информация, собранная и проанализированная в исследовании Фонда Открытый диалог, организации по правам человека, которая специализируется на этом регионе. Кроме того, Италия выдала его жену Альму Шалабаеву и их дочь Алуаз Аблязову, приняв сомнительное решение; есть Татьяна Параскевич и Муратбек Кетебаев (задержанные и освобожденные в Польше, запрос на их экстрадицию ожидает решения). Преследование данных лиц подчеркивает их важное значение, так как касается семьи и ближайших партнеров политического лидера оппозиции.
(iv) Семь членов Европейского Парламента обратились в Министерство иностранных дел нашего правительства, высказав мнение, что экстрадиция Павлова является “частью более широкого преследования правительством Казахстана своих политических противников”, и выразив озабоченность, что его выдача подвергнет “его физическое состояние и даже его жизнь” серьезной опасности. В обращении стоит подпись члена Парламента Ринальди, вице-президента альянса либералов и демократов Европы.
(v) Такое же мнение о политическом преследовании Павлова Казахстаном было выражено в письменном виде организацией Amnesty International и Ассоциацией Испании по правам человека. Данные отчеты имеются в деле.
В практике экстрадиции не так часто компетентные члены европейских институтов и аккредитованные организации по правам человека выражают свое мнение по делу таким прямым и решительным путем, осуждая политическое преследование и опасность для жизни и здоровья обвиняемого. Это подчеркивает важность принятия во внимание таких мнений.
(vi) Национальный центр по информации, орган, независимый от правительства, сообщает в файле по политическим беженцам, что Павлов помогал Аблязову изъять и уничтожить документы БТА Банка после того как Аблязов бежал из Казахстана. “Это может являться причиной, по которой казахское правительство обвиняет Павлова с целью добиться быстрой экстрадиции и получить информацию по окружению Аблязова”. На следующей строке служба разведки показала, что обвинение Павлова в терроризме “проверке не поддается”. По мнению данных служб, представивших ограниченную информацию, запрос об экстрадиции Павлова может скрывать другие цели, помимо преступлений, вменяемых ему.
Это согласуется с убедительными свидетельствами, указывающими на то же самое: что экстрадиция г‑на Павлова может прикрывать преследования по политическим мотивам.
7. Решение, с которым мы не согласны, указывает, что из документации по экстрадиции сделано заключение, что Казахстан “не является моделью демократической системы в нашем регионе”, но подписание Договора обоими государствами и гарантии, представленные государственными органами запрашивающего государства, убедительно показывают, что “Павлову обеспечены все его права на справедливое судебное разбирательство”.
Мы не разделяем такой оценки гарантий, которые не являются эффективными в таком деликатном вопросе. Как мы упоминали в ходе прений, двусторонние дипломатические заверения не имеют обязательной юридической силы, поэтому не существует способа заставить вторую сторону исполнить обязательство или даже расследовать возможные нарушения прав.
Так называемые дипломатические заверения дискредитируются всеобщей системой защиты прав человека. В качестве примера мы приводим два мнения, высказанные в разное время, Специальным докладчиком ООН по вопросу пыток Манфреда Новака; одно в его первом докладе в 2005 г тогдашней Комиссии по правам человека: “простой факт требования дипломатических гарантий (дипломатических заверений, в официальном переводе оригинала говорится о дипломатических заверениях) является признаком того, что запрашиваемое государство, по мнению запрашивающего государства, практикует пытки… Дипломатические заверения не имеют обязательной юридической силы. Поэтому сомнительно, что государства, которые не уважают обязательную силу договорного права и обычного международного права, будут соблюдать гарантии, не имеющие обязательной юридической силы… Механизмы контроля после выдачи не дают гарантии против применения пыток, даже лучшие механизмы (например, Международный комитет красного креста или Европейский комитет по предотвращению пыток) не являются нерушимой гарантией против пыток” (E/CN.4/2006/6, 16 декабря 2005, параграф 31).
Второе мнение представляет собой отчет, представленный Совету по правам человека в 2010 г: “Как Специальный докладчик много раз повторял, дипломатические заверения в отношении пыток представляют собой не более чем попытку обойти абсолютный принцип запрета на выдворение” (Doc. ONUA/HRC/13/39, 9 февраля 2010, параграф 67, в неразборчиво). Мы также учитываем предупреждение по данному вопросу, которое Комитет по предотвращению пыток направил в адрес Испании в своих заключительных замечаниях в его 5м периодическом отчете: “Комитет повторяет, что ни при каких обстоятельствах он не должен прибегать к дипломатическим гарантиям в качестве защиты от пыток или жестокого обращения, когда имеются достаточные основания считать, что лицо после возврата может подвергнуться опасности пыток или жестокого обращения” (CAT/C/ESP/CO/5, 19 ноября 2009, параграф 13).
8. Обоснованное предположение, что требование экстрадиции со стороны Казахстана является поводом для несправедливого и деспотичного преследования, должно было привести суд к отказу в экстрадиции в качестве единственного эффективного механизма гарантии основных прав человека для н‑на Павлова.
Мадрид, 20 ноября 2013 года.