Через годы, через расстояния. Казахстанская «традиция» заочных судов

Заоч­ные уго­лов­ные про­цес­сы в Казах­стане — когда в пре­ступ­ле­ни­ях обви­ня­ют выехав­ших за рубеж небезыз­вест­ных пер­сон, быв­ших топ-чинов­ни­ков, — не сво­бод­ны от поли­ти­че­ской состав­ля­ю­щей, счи­та­ют эксперты.

Прак­ти­ка заоч­ных судов по уго­лов­ным делам в Казах­стане нача­лась в 2001 году с про­цес­са в отно­ше­нии быв­ше­го пре­мьер-мини­стра Аке­жа­на Каже­гель­ди­на. Послед­ний (по вре­ме­ни) заоч­ный при­го­вор был выне­сен быв­ше­му бан­ки­ру и кри­ти­ку казах­стан­ских вла­стей Мух­та­ру Аблязову.

Экс­пер­ты обра­ща­ют вни­ма­ние на то, что неко­то­рых бег­лых фигу­ран­тов судят по настоль­ко заста­рев­шим делам, что они про­из­во­дят впе­чат­ле­ние ске­ле­тов, выва­ли­ва­ю­щих­ся из шка­фа в «нуж­ный момент».

«ЗАОЧНИКИ» ВНЕ ДОСЯГАЕМОСТИ КАЗАХСТАНСКОЙ ФЕМИДЫ

Меж­рай­он­ный суд по уго­лов­ным делам Жам­был­ской обла­сти в Тара­зе 27 нояб­ря заоч­но при­го­во­рил живу­ще­го за рубе­жом Мух­та­ра Абля­зо­ва к пожиз­нен­но­му заклю­че­нию по обви­не­нию в орга­ни­за­ции убий­ства бан­ки­ра Ержа­на Тати­ше­ва. Дело пере­смот­ре­ли спу­стя мно­го лет: в 2004 году, сра­зу после смер­ти Тати­ше­ва, след­ствие заклю­чи­ло, что гибель бан­ки­ра — резуль­тат «несчаст­но­го слу­чая на охоте».

Это уже вто­рой заоч­ный про­цесс над экс-гла­вой БТА Бан­ка Абля­зо­вым, кото­рый поки­нул Казах­стан в 2009 году. Пол­то­ра года назад его осу­ди­ли на 20 лет тюрь­мы по делу о «хище­ни­ях средств БТА», наци­о­на­ли­зи­ро­ван­но­го после отъ­ез­да Абля­зо­ва за гра­ни­цу. Мух­тар Абля­зов отме­та­ет все предъ­яв­лен­ные казах­стан­ски­ми вла­стя­ми обви­не­ния, назы­вая пре­сле­до­ва­ние местью за оппо­ни­ро­ва­ние Астане.

В нача­ле октяб­ря 2018 года меж­рай­он­ный суд по уго­лов­ным делам Алма­ты заоч­но при­го­во­рил быв­ше­го аки­ма Алма­ты Вик­то­ра Хра­пу­но­ва к 17 годам тюрем­но­го сро­ка по обви­не­нию в совер­ше­нии кор­руп­ци­он­ных пре­ступ­ле­ний. Про­жи­ва­ю­щий послед­ние 10 лет в Швей­ца­рии Хра­пу­нов при­хо­дит­ся Абля­зо­ву сва­том: сын Хра­пу­но­ва женат на доче­ри Аблязова.

В 2007 году Вик­тор Хра­пу­нов был снят с долж­но­сти мини­стра по чрез­вы­чай­ным ситу­а­ци­ям по ини­ци­а­ти­ве тогдаш­не­го пре­мье­ра Кари­ма Маси­мо­ва. Подо­пле­кой отстав­ки тогда назы­ва­лись «нару­ше­ния», допу­щен­ные Хра­пу­но­вым на долж­но­сти аки­ма Алма­ты. Когда шум вокруг пер­со­ны Хра­пу­но­ва поутих, экс-аким в нача­ле 2008 года, вый­дя на пен­сию, убыл из Казах­ста­на в Швей­ца­рию. Неко­то­рое вре­мя о нем ниче­го не было слыш­но. После того, как из Казах­ста­на бежал быв­ший гла­ва БТА Бан­ка Мух­тар Абля­зов, Хра­пу­нов стал заяв­лять о нару­ше­ни­ях прав чело­ве­ка на родине. А в 2013 году он выпу­стил во Фран­ции кни­гу «Nazarbaev votre ami le dictateur» (на рус­ском язы­ке она вышла под назва­ни­ем «Я обви­няю! О дик­та­ту­ре Нур­сул­та­на Назар­ба­е­ва»), кото­рая, как напи­са­ла жена Хра­пу­но­ва Лей­ла, обли­ча­ет «кор­руп­ци­он­ную фор­му прав­ле­ния» пре­зи­ден­та Казах­ста­на Нур­сул­та­на Назарбаева.

На запа­де Казах­ста­на сей­час про­хо­дит заоч­ный про­цесс над быв­шим аки­мом Аты­ра­уской обла­сти Бер­ге­ем Рыс­ка­ли­е­вым и его бра­том Аман­жа­ном Рыс­ка­ли — быв­шим депу­та­том мажи­ли­са пар­ла­мен­та Казах­ста­на. Крес­ло аки­ма обла­сти Бер­гей Рыс­ка­ли­ев поки­нул в авгу­сте 2012 года «по состо­я­нию здо­ро­вья». В сен­тяб­ре того же года его брат, депу­тат мажи­ли­са от пар­тии «Ак жол» Аман­жан Рыс­ка­ли, подал заяв­ле­ние о доб­ро­воль­ном пре­кра­ще­нии депу­тат­ских пол­но­мо­чий, кото­рое было удо­вле­тво­ре­но. Затем Рыс­ка­ли­е­вых объ­яви­ли в розыск, одна­ко сле­ды бра­тьев зате­ря­лись. В 2018 году ста­ло извест­но, что Рыс­ка­ли­е­вы полу­чи­ли убе­жи­ще в Вели­ко­бри­та­нии. Сей­час вла­сти на про­цес­се в Аты­рау обви­ня­ют бра­тьев в созда­нии орга­ни­зо­ван­ной пре­ступ­ной груп­пы и руко­вод­стве ею, зло­упо­треб­ле­нии долж­ност­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми, хище­нии госу­дар­ствен­но­го иму­ще­ства и бюд­жет­ных средств путем их при­сво­е­ния и мошен­ни­че­ства, полу­че­нии взя­ток, отмы­ва­нии средств.

Самым высо­ко­по­став­лен­ным из заоч­но осуж­дён­ных в Казах­стане извест­ных пер­сон явля­ет­ся, пожа­луй, экс-пре­мьер Аке­жан Каже­гель­дин, выехав­ший за гра­ни­цу в 1998 году. Вер­хов­ный суд в 2001 году заоч­но при­го­во­рил Каже­гель­ди­на к 10 годам тюрь­мы по обви­не­нию в «пре­вы­ше­нии долж­ност­ных пол­но­мо­чий и полу­че­нии взяток».

Под заоч­ный суд попал и чело­век из семьи Нур­сул­та­на Назар­ба­е­ва — Рахат Али­ев (ныне покой­ный), быв­ший муж стар­шей доче­ри пре­зи­ден­та Дари­ги Назар­ба­е­вой, быв­ший посол Казах­ста­на в Австрии. На родине Али­е­ва обви­ни­ли в похи­ще­нии и убий­стве топ-мене­дже­ров «Нур­бан­ка» и в под­го­тов­ке госу­дар­ствен­но­го пере­во­ро­та, при­го­во­рив к дли­тель­но­му тюрем­но­му сро­ку. Али­ев был най­ден в фев­ра­ле 2015 года мерт­вым в вен­ской тюрь­ме (он сам сдал­ся австрий­ским вла­стям, согла­сив­шись сотруд­ни­чать со след­стви­ем по делу о похи­ще­нии бан­ки­ров); при­чи­ной смер­ти был назван суицид.

​ВЫВАЛИВАЮЩИЕСЯ «ИЗ ШКАФА СКЕЛЕТЫ»

Соглас­но пунк­ту 2 части 2 ста­тьи 335 («Уча­стие под­су­ди­мо­го в глав­ном судеб­ном раз­би­ра­тель­стве») уго­лов­но-про­цес­су­аль­но­го кодек­са Казах­ста­на, «раз­би­ра­тель­ство дела в отсут­ствие под­су­ди­мо­го» допус­ка­ет­ся в слу­чае, «когда под­су­ди­мый нахо­дит­ся вне пре­де­лов Рес­пуб­ли­ки Казах­стан и укло­ня­ет­ся от явки в суд». Эта нор­ма появи­лась в УПК в 2001 году — когда воз­ник­ла необ­хо­ди­мость заоч­но­го суда над Аке­жа­ном Кажегельдиным.

В ком­мен­та­рии Вер­хов­но­го суда о заоч­ном суде по уго­лов­но­му делу гово­рит­ся лишь о том, что «при этом в мате­ри­а­лах дела долж­ны содер­жать­ся све­де­ния об исчер­пы­ва­ю­щих мерах, при­ня­тых орга­ном уго­лов­но­го пре­сле­до­ва­ния, для обес­пе­че­ния явки лица, при­вле­чен­но­го к уго­лов­ной ответственности».

Руко­во­ди­тель Кара­ган­дин­ско­го област­но­го фили­а­ла Казах­стан­ско­го бюро по пра­вам чело­ве­ка Юрий Гуса­ков гово­рит, что в этой юри­ди­че­ской нор­ме для него совер­шен­но оче­ви­ден поли­ти­че­ский контекст.

— Поли­ти­че­ская логи­ка для меня совер­шен­но оче­вид­на: надо нака­зать, но не зна­ем как? Нака­жем заоч­но. И вся госу­дар­ствен­ная маши­на вдруг пово­ра­чи­ва­ет­ся и рабо­та­ет имен­но на эту состав­ля­ю­щую того, кто ука­зал — вот так надо сде­лать. И вся пра­во­вая систе­ма начи­на­ет обслу­жи­вать это реше­ние. Это — пло­хо. Пра­во­вая систе­ма не долж­на зави­сеть от поли­ти­че­ских реше­ний, — дает отри­ца­тель­ную оцен­ку прак­ти­ке заоч­ных судов Юрий Гусаков.

Депу­тат мажи­ли­са пар­ла­мен­та Вла­ди­слав Коса­рев, нефор­маль­ный лидер про­власт­ной Ком­му­ни­сти­че­ской народ­ной пар­тии, поло­жи­тель­но оце­ни­ва­ет прак­ти­ку заоч­ных судов:

— Я счи­таю, что если чело­век убе­жал за гра­ни­цу и ему предъ­яв­ле­но обви­не­ние, зна­чит, есть что предъ­явить и есть от чего ему бежать. Поэто­му карать его надо самым суро­вым образом.

Вме­сте с тем Вла­ди­слав Коса­рев кри­ти­че­ски оце­ни­ва­ет ситу­а­цию, когда про­тив того или ино­го подо­зре­ва­е­мо­го уго­лов­ное дело заво­дит­ся не тогда, когда он нахо­дит­ся в Казах­стане, и даже не сра­зу после его отъ­ез­да за гра­ни­цу, а спу­стя доволь­но про­дол­жи­тель­ное вре­мя. В этом явле­нии он видит эле­мент дур­но пах­ну­ще­го поли­ти­че­ско­го торга.

То, что уго­лов­ные дела в отно­ше­нии убыв­ших за рубеж пер­сон заво­дят­ся через годы после их отъ­ез­да, напо­ми­на­ет ситу­а­цию с выва­ли­ва­ю­щи­ми­ся из шка­фа ске­ле­та­ми, кото­рые хра­нят­ся там до опре­де­лен­но­го момен­та — пока не насту­пит их «звезд­ный час», гово­рят экс­пер­ты. Такую ана­ло­гию при­во­дит, в част­но­сти, пра­во­за­щит­ник Роз­ла­на Тау­ки­на — на при­ме­ре дела Храпунова.

— Суд состо­ял­ся в 2018 году — прак­ти­че­ски через 11 лет после [их отъ­ез­да]. И тут начи­на­ют выва­ли­вать­ся обви­не­ния в кор­руп­ции, накоп­ле­ния мошен­ни­че­ским обра­зом иму­ще­ства — то есть ске­ле­ты из шка­фов. При­чем насе­ле­ние стра­ны дела­ет свои выво­ды: пока Хра­пу­нов мол­чал, сидел себе в швей­цар­ском уго­лоч­ке, при­пе­ва­ю­чи жил, ника­ких пре­тен­зий к нему не было. Но как толь­ко его жена и он нача­ли раз­об­ла­ча­ю­щие какие-то исто­рии рас­ска­зы­вать, пока­зы­вая, какая у нас в стране дик­та­ту­ра, и вот, пожа­луй­ста, на него орга­ни­зо­ван заоч­ный суд. При­чем все пре­крас­но пони­ма­ют, что этот суд похож на месть. Поче­му его 10 лет не тро­га­ли? — зада­ет­ся вопро­сом Роз­ла­на Таукина.

Поли­то­лог Бури­хан Нур­му­ха­ме­дов не в вос­тор­ге от прак­ти­ки заоч­ных судов, но отно­сит это к про­яв­ле­нию недо­стат­ка исто­ри­че­ско­го «ста­жа» неза­ви­си­мой государственности.

Жур­на­лист и пра­во­за­щит­ник Сер­гей Дува­нов счи­та­ет заоч­ные суды в Казах­стане про­тив оппо­нен­тов вла­стей «постав­лен­ны­ми на поток». Это ста­ло «тра­ди­ци­ей», отме­ча­ет он. При­чи­ну суще­ство­ва­ния заоч­ных судов Дува­нов видит в том, что реаль­ные оппо­нен­ты режи­ма пре­зи­ден­та Назар­ба­е­ва не могут наде­ять­ся на чест­ный и неза­ви­си­мый суд в Казах­стане и поэто­му вынуж­де­ны скры­вать­ся за гра­ни­цей, но вла­сти их всё рав­но судят — заочно.

Быв­ший депу­тат сена­та Зауреш Бат­та­ло­ва, оппо­зи­ци­о­нер со ста­жем и гла­ва Фон­да раз­ви­тия пар­ла­мен­та­риз­ма, свя­зы­ва­ет прак­ти­ку заоч­ных судов с тем, что суще­ству­ю­щая в Казах­стане систе­ма не вызы­ва­ет дове­рия на Запа­де, из-за это­го Аста­на, как пра­ви­ло, не может вер­нуть бег­ле­цов, в делах кото­рых усмат­ри­ва­ют поли­ти­че­скую подоплеку:

— Учи­ты­вая, что казах­стан­ский суд в меж­ду­на­род­ном сооб­ще­стве не поль­зу­ет­ся авто­ри­те­том и что в казах­стан­ских судах пра­во­су­дия добить­ся очень слож­но, — имен­но это явля­ет­ся осно­ва­ни­ем отка­за воз­вра­ще­ния так назы­ва­е­мых бег­ле­цов в стра­ну, — гово­рит Батталова.

Заоч­ные суды, по мне­нию ряда экс­пер­тов, слож­но счи­тать спра­вед­ли­вы­ми, посколь­ку они лиша­ют под­су­ди­мо­го пра­ва на пол­но­цен­ную защи­ту, а после суда — отни­ма­ют воз­мож­ность обжа­ло­вать судеб­ное реше­ние в апел­ля­ци­он­ной инстанции.

Ори­ги­нал ста­тьи: РАДИО АЗАТТЫК – Казах­ская редак­ция Радио «Сво­бод­ная Европа»/Радио «Сво­бо­да»