Толганай УМБЕТАЛИЕВА: Репутацию власти ничто не спасет
— Почему власть раздула такую панику вокруг проведения мирного собрания? Почему Акорда считает, что за проведением мирных митингов последует «украинский сценарий»?
— Думаю, что ответы лежат на поверхности. С одной стороны, Акорде очень хотелось, чтобы произошло обесценивание протестных акций в глазах тех, кто еще не решил или сомневается, создав отрицательное представление о возможных итогах в случае участия. С другой — власть в этих акциях видит политический протест против себя, что очень сильно страшит ее. Не зря ведь в народе говорят: «У страха глаза велики».
В действительности это был гражданский протест, и он прошел в форме и рамках логики гражданского протеста, то есть была конкретная практическая цель — отказ от аренды и продажи земли. Но противозаконные действия силовых структур вынудили протестующих поставить на повестку дня и политический вопрос: кто несет ответственность за силовые меры, принимаемые против народа, и за все проблемы в стране? Отсюда и появление лозунга у протестующих «Шал, кет!» Конечно, приближенные к власти депутаты и аналитики пытаются сейчас в СМИ перевести противостояние в другое русло, а именно: якобы народ против сельхозпредпринимателей, но не думаю, что это будет результативным.
Ведь всем ясно, что за всеми этими действиями стоит президент, т.к. он единственный центр принятия решений в стране. Получается, что власть, пытаясь силовым образом задавить гражданский протест, способствует перерестанию его в политический: участники начинают все свое разочарование и недовольство переносить на президента. На мой взгляд, в этом большая политическая ошибка власти: если хочешь лояльности и уважения к себе, следует проявлять лояльность и уважение к тем, кто с тобой не согласен, т.е. к своим политическим оппонентам.
Использование силы и принуждения против мирно протестующих людей способствует еще большему озлоблению людей и к увеличению числа протестующих. Вместе с тем поведение силовых структур в Алматы и в других городах страны позволяет серьезно начать процесс анализа и экспертизы законов и его правовых норм на критерий содержания в них элементов репрессивности и ущемления прав человека. У меня складывается впечатление, что многие наши законы содержат элементы репрессии. Власть, требуя от населения подчинения законам, вначале сама должна соблюдать те же нормы, которые она приняла. В реальности именно власть и ее структуры нарушали все имеющиеся законодательные нормы.
Более того, народ продемонстрировал более высокую политическую культуру, в отличие от властных структур, хотя глава государства не раз заявлял, что народ не готов к демократии, к цивилизованнному диалогу для того, чтобы начать политические реформы в стране. В данной ситуации именно власть продемонстрировала, что не готова к диалогу и переговорам. Комиссия — хоть что-то, но есть протестующий народ, который вышел на улицы и хочет выражать свое мнение и быть услышанным. Комиссия — это одна форма решения вопроса, но ее недостаточно, так как народ не доверяет власти, поэтому руководству страны нужно быть готовым услышать тех, кто вышел на улицы.
— В преддверии 21 мая были арестованы десятки активистов и блогеров. Насколько такие топорные действия власти скажутся на ее репутации за рубежом? Можно ли назвать массовые аресты репрессиями против гражданского общества?
— Думаю, что репутацию власти уже ничто не спасет ни внутри страны, ни за ее пределами. Власть уже давно ее уничтожила. Конечно, сейчас она попыталась вину возложить на народ, заявляя, что весь мир смеется над нами и что президенту стыдно перед Западом. На самом деле на Западе и вообще в мире никто не смеется над народом Казахстана — скорее, сочувствует, видя, как расправляется с ним власть.
Президент хочет убедить нашу общественность в том, что отказ от частной собственности на землю является в глазах мирового сообщества отсталостью, но в реальности этот вопрос решает только народ, и если народ против, то его решение и воля должны быть отражены в законодательных актах и правовых документах. Это решение не подлежит оценке с точки зрения прогрессивности или отсталости. Это механизм демократии: как решит большинство, так и должно быть.
В отношении арестов — все аресты блогеров, гражданских активистов незаконны, поэтому вся линия поведения власти носит репрессивный характер. Но, на мой взгляд, следует здесь отметить, что все эти задержания и аресты еще больше повысили интерес к митингу и протестную активность. В глазах населения это был общенациональный митинг, и он был содержательным в глазах самих протестующих. Ведь этот митинг был не акцией «малых дел» и люди вышли не для решения сиюминутных вопросов, он рассматривался и понимался как очень серьезный и долгосрочный акт — существование и перспектива страны. Потому протестующие вышли, чтобы обозначить свою позицию в земельном вопросе.
Это было заметно прежде всего в том, что без лидеров и организаторов митинг состоялся, участники не растерялись и не разбежались, несмотря на силовые действия правоохранительных структур, скорее наоборот, всем миром помогали друг другу. Поэтому, думаю, митинг, безусловно, достиг определенных результатов, в первую очередь — политической мобилизации и консолидации общества в этом вопросе.
— Будет ли сломлен дух граждан массовыми арестами и посадками активистов? Удастся ли власти запугать гражданское общество?
— Нет, не думаю, что дух был сломлен, и не думаю, что на этом протестная волна спадет и пойдет на убыль. Скорее, протесты продолжатся, судя по реакции в социальных сетях и на улицах южной столицы. Более того, вижу развитие протестного движения, его эволюцию. Во‑первых, народ не относится больше к протесту как к чему-то ужасному, заметно изменение отношения общества к этому политическому инструменту выражения своего мнения. Во‑вторых, как я уже отметила выше, протест не рассматривается в радикальном формате: все нужно разрушить, обязательно нужно прорываться к центральной площади, все громить и т.д.
К примеру, в Алматы закрыли площадь, митингующие спокойно пошли по улице, т.е. главное было — обозначить свое несогласие. Вторым способом протеста были посиделки на скамейках недалеко от площади — такой молчаливый протест, пытаясь избежать незаконных действий, т.к. митинг был несанкционированный, но отношение свое люди хотели, несмотря ни на что, выразить. Были, конечно, провокаторы и провокации, власть пыталась использовать старый стиль поведения со своими оппонентами, но серьезного эффекта это не принесло.
Думаю, именно отказавшись от диалога с протестующими 21 мая, власть способствовала дальнейшей протестной активности, т.к. народ остался недоволен, он ушел с митинга не с чувством удовлетворения, ведь его не услышали, с ним никто не разговаривал, а еще больше разозленным и с твердой уверенностью, что он делает правое дело, которое нужно продолжить до окончательного решения.
Оригинал статьи: Трибуна — Республиканская общественно-политическая газета / tribunakz.com