Сквозь пелену времени и мглу пространства
Затуманенные зеркала истории
Это первая проба пера автора в этой области, которую он решился предложить на суд читателя. Публикуя данную работу по истории казахских жузов и ведущих племён, автор преследует цель создания единой целостной картины казахского мира от зари его становления до обретения независимости в современном мире. Таким образом, будет осуществлена попытка снять завесу с затуманенных зеркал истории и выполнена трудно разрешимая задача, которую ставит перед собой автор, создать трилогию по истории трех жузов одного этноса под названием «Тенгри: созвездие жузов под сенью полумесяца».
История жузов будет раскрываться по восходящей – от Младшего к Старшему. Первая книга «На острие копья народа» посвящается Младшему жузу, вторая «Вскормлённые волком» – Среднему жузу. Завершающей станет книга «Наследники могол» о Старшем жузе.
Да осенит благословение Всевышнего как мой народ, так и этот скромный труд во благо его благородного существования..
Какой казах не любит дробного перестука копыт под седлом иноходца, маревой дымки необъятного степного простора, ностальгического запаха кизячного дыма и долгие сказания под переборы струн домбры на привалах или в гостеприимном очаге соотечественника… Именно из этих сказаний, из глубинной памяти народа сквозь века обращаются к нам, потомкам, гордые лики свободолюбивых кочевников.
В наш продвинутый век, когда международный капитал жупелом глобализации сознательно и методично стирает национальную самобытность сырьевых и размытых в духовном и культурном плане придатков, мы во имя потомков остро нуждаемся в более объективном освещении своей истории, подтверждённой свидетельствами и трудами древних ученых и путешественников прошлого, оставивших письменные свидетельства о взлетах и падениях кочевых культур и цивилизаций и самого казахского народа.
Как необъятны просторы Казахстана, раскинувшиеся от Каспия до Алтая, так широка и душа нашего народа, познавшего в течение столетий и горькие годы, и звёздные взлёты. И нет для казаха ничего дороже степного раздолья. Еще с древнейших времен наши предки номады – великие кочевники – стали властителями суровых просторов… Сложившийся кочевой образ жизни объединил на нашей земле племена, имевшие разное происхождение, но связанные общностью судеб. Степь и кочевая культура породили новый мощный этнос. Постижение величия народа начинается с любви и понимания его истоков.
Именно желание погрузиться в эти истоки и побудило меня взяться за перо в наше непростое и противоречивое время пробуждения национальной памяти. Вырвавшись из плена негласной цензуры и установок российской колониальной и недавней советской историографии, когда пером исследователей водили отнюдь не всегда благонравные мотивы, а скорее – конъюнктурные интересы, многие кинулись в незамутненные воды отечественной истории. Только улов в них был не всегда тождественен высокой просветительской цели. Все чаще появляются труды и памятники сомнительным в смысле заслуг перед отечеством и народом личностям. Подобный местнический (акимовский) и кошельковый (преуспевающих бизнесменов) подход к прославлению своих предков и родов не имеет ничего общего с возрождением истинной истории народа и заслуг его действительно значимых личностей.
Публикация в газете «Дат» двух полярных точек зрения на деяния известного батыра Спатая Алибекова (от 16 мая 2012 года) является наглядным примером преобладания эмоций и трайбализма в оценке незаурядной личности, в чью вину ставится ни много ни мало – предательство интересов народа и гибель Кенесары. Причём два некогда мощных рода Старшего жуза сплелись в непримиримом конфликте аргументов и точек зрения.
Учитывая сегодняшнюю политическую конъюнктуру и интересы отдельных кланов и группировок, вполне можно уйти в потёмки истории и утерять в её тени по-настоящему великие личности и деяния прошлого. Даже существует мнение, что сейчас осознанно вообще не говорят об историческом прошлом, ибо если вспоминать выдающиеся личности и деяния прошлого, то на их фоне всё неприметней и незначительней кажутся деяния современных вершителей народных судеб. Поэтому исторические события в некоторой мере отцеживаются и трактуются в выгодной ангажированным авторам трактовке. Говоря проще, за счёт принижения или умалчивания роли и значения исторических личностей можно поднять авторитет сегодняшних деятелей.
Поэтому считаю своей задачей дать мотивированную оценку историческим процессам в Великой степи и на уровне доступных мировых источников раскрыть завесу тайн отдельных казахских племен и родов. Более того, в книгу войдут не местечковые мифы и легенды в десятках версий о родах и жузах, а значимость того или иного рода будет зависеть от количества и объема упоминания в древних китайских, арабских, европейских, российских и других источниках. В целом поставлена задача создать объёмное полотно отечественной истории на уровне, доступном для простого читателя, в стиле научно-популярного повествования. Повторюсь, во имя избежания упрёков в излишнем субъективизме взят за основу именно научно-популярный подход в освещении затуманенных зеркал истории прошлого.
Не случайно обращение к седой древности начинаем с Младшего жуза, всегда стоявшего на острие судьбы, а образно говоря – на острие копья казахского народа. Ведь изначально этому жузу было предначертано выполнять воинский долг, оберегать мир и целостность Великой степи.
Обращаясь к истокам зарождения казахского этноса, хотелось бы отметить, что бескрайние просторы Евразийской степи от Едиля до Алтая были своего рода плавильным котлом кочевых цивилизаций. К VI в. н. э. на территории Казахстана начали преобладать тюркоязычные племена – предтеча казахского народа. Еще в первых упоминаниях о тюрках в 542 году в китайских источниках говорится, что они являются потомками гуннов. С появлением на исторической арене древних тюрков и распространением их влияния на всю Центральную Азию появилось и слово «Туркестан», то есть «Страна турков».
Важную роль в освоении будущих казахских земель сыграли карлукские племена, расселившиеся к VIII в. в предгорьях Джунгарского Алатау до среднего течения Сырдарьи. Летом они выпасали стада на жайлау в горах Алтая, Алатау и Каратау. Зимой перекочёвывали на зимовки в густые тугаи озера Балхаш, рек Или, Талас, Чу, Сырдарья. Зимовали также в ущельях горных хребтов Хантау, Анракая. В конце XII в. в Семиречье создали своё государство дальневосточные племена киданей: в те времена оно стало самым могущественным в Центральной Азии. В него входили земли между Иртышом и Амударьей, а Фергана и Самарканд платили ему дань.
В начале XIII в. часть найманов во главе с ханом Кучлуком, частично вытесненных войсками Чингисхана к своим сородичам, вместе с хорезмшахом Ала-Эд-Дином Мухаммедом нанесли поражение киданям (каракытаям), и их владения в Илийской долине стали принадлежать найманам. Одновременно с государствами карлуков и киданей на обширной территории Казахстана в Приаралье, Северном Прикаспии и низовьях Сырдарьи сложилось государство огузов.
В Северном, Восточном и Центральном Казахстане жили тюркские племена кимаков, которые в IX в. образовали государство кимаков. В начале XI в. на огромной территории от Иртыша до Волги гегемонию установили протоказахские племена, которых условно называли собирательным именем одного из племен Среднего жуза, а заселённые ими земли стали называться Дешт-и-Кыпчак (согласно Г. Абильсиитову и П. Своику, – страна аргынов, найманов, кыпчаков, киреев). Объединение этих племен стало преемником созданных ранее в Великой степи государств, вобрав в себя их кочевой образ жизни и культурные традиции, и сыграло роль катализатора в образовании казахской народности.
С объединением в жузы населявших Великую степь племён завершилось формирование казахского народа и его этнической территории. После распада Белой Орды центральные, западные и северо-западные районы Казахстана стали самостоятельными, и правители этих владений в 1428 году избрали ханом султана Абулхаира. За более чем 40-летний период его правления за его вотчиной закрепилось название «ханство Абулхаира». Территория его простиралась от Яика до Балхаша и от Аральского моря и нижнего течения Сырдарьи до Тобола и Иртыша на севере.
С именами мятежных султанов Жанибека и Керея, отказавшихся повиноваться Абулхаиру из-за бунта аргынов, связано образование Казахского ханства: тогда-то и произошло рождение казахской нации. Среди аргынов, найманов и кереев существует предание, что самыми приближёнными лицами Абулхаира (узбекского) были Кобланды батыр (из рода кара кипчак) и Даир ходжа, прозванный Акжолом (из рода аргын). Соперничество их закончилось убиением Даир ходжи кипчаком Кобланды. Аргыны потребовали от Абулхаира выдачи Кобланды. Хан отказал в их просьбе. Тогда вышеупомянутые роды Среднего жуза во главе с султанами Жанибеком и Кереем оставили Абулхаира и ушли на восток. Это предание объясняет причину ухода Жанибека и Керея в Могулистан на юг от озера Балхаш (Хантау).
Здесь стоит вкратце обратиться к генеалогии казахских ханов и происхождению слова «казах».
Правившие на протяжении веков чингизиды становились не только вождями, но и кровью и плотью возглавляемых ими племён. Поэтому вполне оправдана тенденция причисления их к тому или иному жузу, племени и роду. Не случайно Бигельды Габдуллин в своей книге «Великое кочевье» называет стоявших у истоков первого казахского государства султанов Жанибека и Керея аргынами. Таким же образом и последний великий правитель Среднего жуза и всего казахского народа Аблай хан считается в народе аргынским предводителем.
Что касается термина «казах», то он восходит к весьма древней основе, происхождение и значение которой до сих пор остаются неясными. Не утверждая и не разделяя, но тем не менее считаясь с обоснованным правом версии на жизнь, готов обстоятельно развить мифологию «қаз-ақ» в нижеследующем маленьком эссе.
Так, одна из народных легенд объясняет происхождение этого слова от «қаз ақ» – «гусь белый». Согласно легендам и сказаниям казахов гусь и лебедь считались священными птицами.
Этому много прямых и косвенных подтверждений, начиная ещё с сакральных истоков нашей культуры и духовности. Самыми убедительными аргументами являются сегодня всем известные казахские инструменты кобыз и домбра. Вернее, их форма. Графический абрис этих сакральных инструментов очень похож на высоко летящих (по осени и весне) гусей и лебедей. Эти перелётные птицы недаром запали в сердце древних казахов-кочевников. Думается, они напрямую идентифицировали себя с кочующими по бескрайнему небу белокрылыми птицами – ақ қаз. Всё в этих прекрасных белокрылых птицах совпадало с мироощущением народа «қазақ». Наши предки сравнивали очевидное: сезонные откочёвки – и перелёты… тоска по покинутым становищам – гнёздам.
И действительно, нас связывают незримые нити родства: казахи кочуют по земле, а гуси-лебеди – в поднебесье. И в этом небе – Тенгри – живут аруахи – духи предков. Поэтому древние казахи вполне могли думать, что в этих трепетных грациозных птицах и живёт вечная душа казахов. История человечества не раз показывала, что именно такие символы, несущие в себе знаки природного сходства, созвучия людей и животных (в нашем случае – птиц), и являются наиболее точными, глубинными подтверждениями нашего предположения. И если где-то есть «народ медведя», «племя бизона» или «род рыбы», то почему бы не существовать и народу, взявшему свое имя от восхитивших его белых гусей, от восторженного возгласа «қаз-ақ!», в конечном счете – «қазақ». И этот народ – мы.
Есть тому и другие свидетельства. В записках английского посланника Дж. Флетчера (1588 г.) «О государстве русском, или образ правления русского царя (обыкновенно называемого царем московским), с описанием нравов и обычаев жителей этой страны» есть такие строки:
«Когда идет войною сам Великий, или Крымский Хан, то ведет он с собой огромную армию в 100 000 или 200 000 человек. В противном случае, они делают кратковременные и внезапные набеги с меньшим числом войска, кружась около границы, подобно тому, как летают дикие гуси, захватывая по дороге все и стремясь туда, где видят добычу».
Английский дипломат так образно показал ассоциацию по сходству между представлениями о боевых действиях отдельных отрядов кочевников и поведением упомянутых птиц, что путь возникновения переносного значения у тюркского словосочетания qır qaz — «дикий гусь» стал вполне очевидным.
У древних китайцев дикий гусь, совершающий перелеты в строго определённое время года, символизировал способность действовать в нужное время. В дальние военные походы войска кочевников выступали осенью – в это время спадала изнурительная жара, все еще зелёная трава являлась хорошим кормом для лошадей. В одном из древнекитайских письменных источников о динлинах – народе, проживавшем на территории Хакасско-Минусинской котловины и в лесостепной полосе от Оби до Байкала, сказано следующее: «… носились по степи с быстротой ветра с криками га-га-га, как дикие гуси в осеннем небе».
Многие учёные указывают на сезонный характер военных кампаний кочевников-степняков. Они совершали свои походы на соседей-земледельцев обычно с осенних пастбищ, то есть тогда, когда их боевые кони в теле и способны выдержать быстрые и большие перегоны, а дехкане собрали весь свой урожай. Поэтому у соседей возникала ассоциативная связь: осень – гусиные стаи – набеги степняков, то есть они видели, что воины-кочевники, подобно диким гусям, ежегодно собирающимся в стаи и улетающим на юг до наступления зимы, объединялись в осенние дни в боевые отряды для набега на соседние страны.
Таким образом, обращаясь к древним символам казахов, сохранившимся в легендах и тотемных знаках многочисленных родов и племен, мы понимаем, какой длительный путь прошли наши предки, прежде чем осознали себя особым народом, как среди тюрков, так и среди кочующих орд. Конечно, в течение не одной сотни лет к ним пришло такое осознание единства, появилось имя народа белых гусей – қазақ, и оно было принято всеми, как наиболее отражающее светлый и возвышенный дух народа. По самой глубинной версии – сакральной! Недаром упомянутые нами инструменты, кобыз и домбра, были обязательными участниками духовных обрядов и священных тризн, когда обращались за помощью к душам предков – аруахам, возносили молитвы к синему небу – Тенгри, где летели белые гуси «қаз–ақ». Если и этого предположения недостаточно, то вслушайтесь в звуки кобыза и домбры, и вы услышите печальные и прекрасные звуки – мелодии вечных кочевий – скитаний, плач по оставшимся на зимовках костям сородичей, тоску об оставленном жайлау, как поётся в известной песне «баражатыр, баражатыр, кус кайтып…». Разве в ритмике и речитативе этой песни не слышится размеренный размах гусиных крыльев и мерный перебор струн домбры? Не эта ли глубинная связь является лишним подтверждением высказанной нами мысли подсознательного родства казахского народа с вечными небесными странниками?
И в более прозаических вещах мы находим те же аналогии. Подумайте, разве построение кочевого войска не следует принципу двукрылой птицы (правое – левое крыло), а центр войска занимает голова – хан. Народ – войско, народ – птица в единой стремительной стае, устремлённой в степные просторы.
Есть также мнение, что слово «казах» образовалось от слияния слов «каз» и «сак», и согласно фонетике получилось одно слово «казах» (в современном северном диалекте киргизского языка это слово звучит как «касак»). Отсюда видно, что вторая часть этого составного слова – «сак» – несёт в себе историческое воспоминание о народе саков, жившем раньше на территории, населённой казахами.
В глазах других народов название «казахи» первоначально имело больше социальный оттенок, нежели этнический. Казахами назывались любители степной вольницы. Но искать прямую связь с казачеством, – а есть немало поклонников и у этой поверхностной идеи, – на мой взгляд, не только неправомочно, но и является упрощённой натяжкой, эдакой постколониальной отрыжкой.
Пусть читателя не смущает некое разночтение вариантов происхождения имени казахского народа, кстати, довольно скромных, если вспомнить об обилии мифических преданий древних греков, персов или римлян, посвященных разнообразным богам, героям и генеалогии своих народов. Все эти версии и легенды имеют право на самостоятельное существование, как и в случае толкования предтечи казахского народа. Наша задача в популярной форме поднять интерес читателя к истокам нации, а также привлечь внимание учёных к углубленному изучению этого вопроса. Так что последнее слово ещё не сказано.
А пока мы перейдём к доступным страницам истории, чтобы заново осмыслить её уроки. С созданием в 1456 — 1465 годах самостоятельного государства Жанибек и Керей увеличили прежние владения Белой Орды за счёт включения земель казахских родов жетысу. Их идея по созданию единого государства на исконных тюркских землях нашла поддержку не только среди вождей племён и старейших родов, но и уставших от раздоров, войн и притеснений рядовых скотоводов и земледельцев. С массовой перекочёвкой племен из Могулистана, Ногайской Орды и Сибирского ханства расширялась территория, но особенно приумножилась мощь и влияние Казахского ханства с завоеванием городов Сыгнак, Сауран, Сузак и северной части Туркестана.
Наибольшего могущества Казахское ханство достигло в первой четверти XVI в. при хане Касыме, значительно расширившем границы государства. Как отмечали историки того времени, он мог в короткие сроки созвать конное войско в 300 тысяч всадников, а подданных имел более миллиона человек.
Ещё более упрочил позиции Казахского ханства за время своего долгого правления сын Касыма Хакк-Назар, имя которого было овеяно славой не только в народных преданиях казахов трёх жузов, но и у башкир и ногаев.
С именем Есим хана (1598 — 1628) казахское народное предание связывает создание Уложения, известного как «Есім ханның ескі жолы» («Древняя дорога хана Есима»). После Есима ханом стал его сын Жангир, который погиб в 1652 году в одном из сражений с ойратами. В 1680 году на престол Казахского ханства взошел знаменитый Тауке (1652 — 1715), с именем которого связывают золотой век Казахского ханства, когда жаворонки гнездились на рогах баранов.
Теперь обратимся к истории казахских жузов, образование которых народные предания относят ко времени Хакк-Назара. Действительно, до второй половины XVI в. источники не упоминают о существовании жузов. И хотя в первую очередь хочется связать жузы с военным устройством, к сожалению, пока это выглядит натяжкой. Скорее образование казахских жузов связано с процессом распада Казахского ханства: они стали специфической формой социально-политической организации казахской народности. И вообще в истории казахов принято называть жузами определённые союзы племен, осознавших свою принадлежность к единой народности и населявших традиционную часть общей казахской территории. В дореволюционной исторической литературе вместо слова «жуз» употреблялся вошедший c тех пор в русский язык термин «орда».