Роза и Максат мне доверились!

Про кро­ва­вые декабрь­ские собы­тия в Жана­о­зене, уже было напи­са­но и ска­за­но мно­гое. Но как бы мы не хоте­ли забыть эту боль, она уже все­гда будет кро­во­то­чить в наших серд­цах. И в нашей исто­рии она уже оста­нет­ся, еще одной неза­жи­ва­ю­щей раной. Сего­дня я бы хотел рас­крыть неко­то­рые момен­ты, кото­рые вам нико­гда не рас­ска­жут офи­ци­аль­ные СМИ, но кото­рые дол­жен знать каж­дый казахстанец.

Разыс­кав адво­ка­та глав­но­го фигу­ран­та дела жана­о­зен­ско­го рас­стре­ла неф­тя­ни­ков Розы Толе­та­е­вой, Гуль­на­ру Жуас­па­е­ву, я попро­сил ее, еще раз вспом­нить и рас­ска­зать, про те собы­тия, кото­рые ей при­шлось пере­жить, будучи непо­сред­ствен­ным участ­ни­ком того судеб­но­го про­цес­са над жанаозенцами.

— Здрав­ствуй­те Гуль­на­ра Рым­га­ли­ев­на, рас­ска­жи­те, как Вы попа­ли на этот судеб­ный процесс?

- Про мас­со­вый рас­стрел неф­тя­ни­ков, я впер­вые узна­ла в теле­но­во­стях, но сра­зу не пове­ри­ла в уви­ден­ное, мне каза­лось, что это какая-то шут­ка, фарс, инсце­ни­ров­ка или ужас­ный, нево­об­ра­зи­мый и пре­ступ­ный розыг­рыш. Но вско­ре осо­знав, что все это уже свер­шив­ша­я­ся тра­ге­дия, я по кру­пи­цам судо­рож­но нача­ла соби­рать инфор­ма­цию о слу­чив­шем­ся. Я жад­но не про­пус­ка­ла ни одну новост­ную про­грам­му по теле­ви­де­нию, срав­ни­вая ее со все­ми дру­ги­ми доступ­ны­ми мне источ­ни­ка­ми инфор­ма­ции. Про­фес­си­о­наль­ные юри­ди­че­ские каче­ства не дава­ли мне покоя, ведь я сра­зу же заме­ти­ла мно­же­ство несов­па­де­ний, кото­рые были меж­ду офи­ци­аль­ной вер­си­ей и той, что я узна­ва­ла из пер­вых уст. Мне как юри­сту хоте­лось добрать­ся до исти­ны, и поско­рее поста­вить все по сво­им местам.

К сча­стью для меня, чле­ном при­ми­ри­тель­ной комис­сии тех басту­ю­щих неф­тя­ни­ков, был близ­кий друг мое­го мужа — Ерлан Кали­ев. Он и пред­ло­жил мне пора­бо­тать адво­ка­том, у глав­ных обви­ня­е­мых это­го дела, у Розы Толе­та­е­вой и Мак­са­та Дос­ма­гам­бе­то­ва. Я, конеч­но же, сра­зу согла­си­лась и, уго­во­рив сво­е­го мужа отпу­стить меня, сра­зу же купи­ла билет на само­лет до Актау, пообе­щав ему вер­нуть­ся через месяц. Но там мне при­шлось про­быть дол­гих пол­го­да, кото­рые я уже не забу­ду нико­гда в сво­ей жизни.

— Как Вас встре­тил тот истер­зан­ный Жанаозен?

- Я при­бы­ла в Жана­о­зен вме­сте с извест­ны­ми обще­ствен­ны­ми дея­те­ля­ми стра­ны, вме­сте с Жаса­ра­лом Куа­ны­ша­ли­ным, Рама­за­ном Есер­ге­по­вым, Галы­мом Аге­ле­уовым и Ерла­ном Кали­е­вым, кото­рые уже не раз быва­ли там. На тот момент комен­дант­ский час в горо­де уже был пол­но­стью отме­нен. Но по доро­ге из аэро­пор­та, нашу маши­ну оста­но­ви­ли сотруд­ни­ки ГАИ и насто­я­тель­но про­си­ли нас прой­ти реги­стра­цию въез­да в город. Наше воз­му­ще­ние о том, что комен­дант­ский час в горо­де уже отме­нен, было пол­но­стью про­игно­ри­ро­ва­но, и мы не полу­чи­ли ника­ко­го вра­зу­ми­тель­но­го отве­та от этих сотруд­ни­ков. Нас дол­го не отпус­ка­ли с того поста, созна­тель­но затя­ги­вая про­це­ду­ру той неза­кон­ной реги­стра­ции. Мои попут­чи­ки были люди уже извест­ные, а про меня в Ман­гы­стау никто ниче­го еще не знал. Но когда по рации это­го сотруд­ни­ка поли­ции донес­лось: «Маши­ну оста­но­ви­ли? Жен­щи­на с ними?» Я поче­му-то сра­зу же поня­ла, о ком идет речь. В этот момент впер­вые в сво­ей жиз­ни я испы­та­ла страх за свою жизнь.

На том посту нас поче­му-то реги­стри­ро­ва­ли в совер­ше­но новом жур­на­ле реги­стра­ции, где отсут­ство­вал при­каз о про­вер­ке слу­жеб­но­го удо­сто­ве­ре­ния. На мое тре­бо­ва­ние о предъ­яв­ле­нии слу­жеб­но­го удо­сто­ве­ре­ния, поли­цей­ский отве­чал, что у его удо­сто­ве­ре­ния истек срок, и он его уже сдал для полу­че­ния ново­го. И нам ниче­го не оста­ва­лось, как ждать мило­сти у это­го блю­сти­те­ля поряд­ка, хотя из-за непредъ­яв­лен­но­го удо­сто­ве­ре­ния, мы име­ли пра­во не вхо­дить с ним в кон­такт и ехать даль­ше. После дол­гих часов этой неза­кон­ной реги­стра­ции, мы устав­шие и голод­ные, позд­ней ночью, все-таки въе­ха­ли в Жана­о­зен. Таким вот обра­зом, прой­дя свое пер­вое пре­пят­ствие, устро­ен­ное для нас кем-то.

Во дво­ре дома нашей съем­ной квар­ти­ры, всю­ду уже бро­ди­ли люди в штат­ском, ведя за нами слеж­ку как в кино. С это­го момен­та, я встре­ча­ла их повсю­ду, где бы не нахо­ди­лась, и днем и ночью. Воз­ле наше­го подъ­ез­да так­же посто­ян­но кра­со­ва­лись и три тони­ро­ван­ные «газе­ли», кото­ры­ми любо­ва­лась вся мест­ная детво­ра, с любо­пыт­ством раз­гля­ды­вая и рас­кры­вая всю кон­спи­ра­цию этих «джейм­сов бон­дов». Так про­шел наш пер­вый день в Жана­о­зене. Хочу отме­тить, что это была наша пер­вая квар­ти­ра, кото­рую мы сня­ли. Потом нам при­хо­ди­лось посто­ян­но пере­ез­жать с места на место, в целях соб­ствен­ной без­опас­но­сти, ведь в те дни при зага­доч­ных обсто­я­тель­ствах погиб­ло очень мно­го сви­де­те­лей по это­му делу. Ну и из-за посто­ян­ной слеж­ки за нами со сто­ро­ны пра­во­охра­ни­тель­ных орга­нов, кото­рая при­но­си­ла для нас допол­ни­тель­ные мораль­ные неудобства.

- Как Вы впер­вые встре­ти­лись с Розой Толетаевой?

- Впер­вые я уви­де­ла эту подав­лен­ную жен­щи­ну, кото­рая все вре­мя жало­ва­лась на уста­лость, недо­сы­па­ния и пло­хое само­чув­ствие в Жана­о­зен­ском ИВС. В ее отно­ше­нии уже шли посто­ян­ные допро­сы по делам в отно­ше­нии Сапар­га­ли и Коз­ло­ва. В то вре­мя как осталь­ные обви­ня­е­мые вос­поль­зо­ва­лись пра­вом отка­зать­ся от дачи показаний.

Роза уже не виде­ла смыс­ла жиз­ни, и не вери­ла в спра­вед­ли­вость наших судей. Мне было очень тяже­ло выве­сти ее из тако­го состо­я­ния. Но посте­пен­но, при каж­дом нашем обще­нии с ней, Роза охот­нее шла со мной на кон­такт, ока­зы­вая мне дове­рие не толь­ко как сво­е­му адво­ка­ту, но уже и как сво­е­му близ­ко­му дру­гу. Ее дочь Алия, чув­ствуя себя не в без­опас­но­сти у себя дома, попро­си­лась жить вме­сте со мной, на что я радост­но согла­си­лась. Отныне Роза и Алия виде­ли во мне не толь­ко защит­ни­ка инте­ре­сов их семьи, но и очень род­но­го для них чело­ве­ка. Они дове­ри­лись мне, и мне уже ниче­го не оста­ва­лось, как дове­сти это дело до побед­но­го конца!

После каж­дой моей встре­чи с Розой, ее сра­зу же посе­щал опер­упол­но­мо­чен­ный КНБ, после визи­та, кото­ро­го она сра­зу же отка­зы­ва­лась от моих адво­кат­ских услуг. Я уже было соби­ра­лась лететь обрат­но домой, но ее дочь Алия вся­че­ски наста­и­ва­ла на том, что­бы толь­ко я пред­став­ля­ла инте­ре­сы Розы на суде, не давая сво­ей мате­ри окон­ча­тель­но опу­стить руки.

И в один из дней Роза рас­ска­за­ла мне про пыт­ки и весь тот  ужас, кото­рый про­ис­хо­дил с ней в ИВС. Я насто­я­ла на том, что­бы она рас­ска­за­ла все на суде. Участ­во­вав­ший до меня, ее адво­кат не делал ника­ких заяв­ле­ний и хода­тайств по этим пыт­кам. Поэто­му она еще дол­го сомне­ва­лась и не вери­ла, что это может ей помочь. Она была геро­ем, и ей было стыд­но гово­рить и при­знать­ся об этом, перед все­ми. Но рас­ска­зав об этих пыт­ках, она вооду­ше­ви­ла всех осталь­ных неф­тя­ни­ков, кото­рые посте­пен­но тоже пере­ста­ли скры­вать, о том, что их пытали.

Так полу­чив мораль­ную под­держ­ку от Розы, все осталь­ные обви­ня­е­мые реши­ли, что на суде рас­ска­жут всю прав­ду про свои пыт­ки. Пер­вым из них стал Дос­ма­гам­бе­тов Мак­сат, кото­рый пер­вый рас­ска­зал о том, что его пока­за­ния были выби­ты из него пыт­ка­ми во вре­мя след­ствия. Его адво­кат, заре­ги­стри­ро­вал его обра­ще­ние, и в отно­ше­нии Дос­ма­гам­бе­то­ва была про­ве­де­на пер­вая судеб­но-меди­цин­ская экс­пер­ти­за, под­твер­див­шая все телес­ные повре­жде­ния от тех пыток. Но поче­му-то осталь­ные адво­ка­ты ника­ких мер по жало­бам на пыт­ки не пред­при­ни­ма­ли. И на мои пре­тен­зии об этой недо­ра­бот­ке, один мест­ный адво­кат наг­лым обра­зом заявил мне, что этим я абсо­лют­но ниче­го не добьюсь, что это поли­ти­че­ское дело и что уже бес­по­лез­но что-то заяв­лять о пыт­ках. Ведь все уже дав­но реше­но за всех. Надо отме­тить, что Дос­ма­га­ма­бе­тов до сих пор стра­да­ет от пере­не­сен­ных им  пыток и до сего­дняш­не­го дня про­хо­дит кур­сы реабилитации.

— Како­ва была реак­ция сле­до­ва­те­лей на уча­стие адво­ка­та не из их области?

- Объ­ем того уго­лов­но­го дела, состо­ял из 93 томов. Поэто­му мне при­шлось при­гла­сить на про­цесс и дру­гих адво­ка­тов, мно­гим из кото­рых, к сожа­ле­нию не дали досту­па к это­му делу. Поэто­му нам с Вене­рой Сар­сен­би­ной, кото­рую я тоже при­гла­си­ла в каче­стве адво­ка­та, при­шлось в авраль­ном режи­ме все изу­чить и в корот­кое вре­мя при­го­то­вить­ся к процессу.

Было слиш­ком мно­го нару­ше­ний уго­лов­но-про­цес­су­аль­но­го кодек­са, кото­рые мы нача­ли озву­чи­вать в виде хода­тайств, на что я полу­чи­ла мно­же­ство пре­тен­зии со сто­ро­ны дру­гих адво­ка­тов, что мы спе­ци­аль­но затя­ги­ва­ем про­цесс и не даем им рабо­тать. Скла­ды­ва­лось впе­чат­ле­ние, что они хоте­ли поско­рее закон­чить это дело, не доби­ра­ясь до исти­ны. Нам при­шлось из-за всех сил дер­жать обо­ро­ну, ведь мы все зна­ли, что этот про­цесс был поли­ти­че­ски моти­ви­ро­ван, и что эти­ми адво­ка­та­ми кто-то мани­пу­ли­ру­ет. Но нам было неку­да отсту­пать. Мы оспа­ри­ва­ли бук­валь­но каж­дое сло­во со сто­ро­ны обви­ни­те­лей, прак­ти­че­ски раз­ру­шая и раз­ры­вая это дело на мел­кие кусоч­ки. И со вре­ме­нем все мест­ные адво­ка­ты, про­ник­шись к нам соли­дар­но­стью, тоже нача­ли заяв­лять свои хода­тай­ства, и под­дер­жи­вать нас.

Там на про­цес­се, ко мне поне­мно­гу уже нача­ли обра­щать­ся и род­ствен­ни­ки дру­гих под­за­щит­ных, кото­рые уже не вери­ли сво­им адво­ка­там. Хоть я и живу в Алма­ты, моя адво­кат­ская лицен­зия дей­стви­тель­на на всей тер­ри­то­рии РК. Поэто­му я при­ни­ма­ла все пред­ло­же­ния от всех обви­ня­е­мых, и ста­ра­лась помочь каж­до­му нефтянику.

— Зна­чит, были и кон­флик­ты меж­ду адво­ка­та­ми на суде?

- После допро­са обви­ня­е­мых Сак­та­га­но­ва и Кали­е­ва, про­изо­шло раз­де­ле­ние сре­ди защит­ни­ков. Точ­нее раз­де­ле­ние нача­лось тогда, когда я нача­ла хода­тай­ство­вать, о том что­бы моих под­за­щит­ных поса­ди­ли в зале судеб­но­го засе­да­ния рядом с обви­ня­е­мым Кали­е­вым, а не в стек­лян­ной пере­го­род­ке с дру­ги­ми неф­тя­ни­ка­ми. Были и напад­ки со сто­ро­ны адво­ка­тов из Аста­ны. Они заяв­ля­ли о лише­нии меня адво­кат­ской дея­тель­но­сти, хотя это, конеч­но же, не вхо­дит в их компетенцию.

И вот одна­жды в обе­ден­ное вре­мя, работ­ни­ки суда  в мое отсут­ствие, откры­ли и про­смот­ре­ли всю мою лич­ную инфор­ма­цию у меня в ноут­бу­ке. А потом доло­жи­ли пред­се­да­те­лю суда о том, что у меня в ноут­бу­ке хра­нит­ся ауди­о­за­пись судеб­но­го засе­да­ния. Судья поче­му-то посчи­тал это пре­ступ­ле­ни­ем и при всех при­гро­зил, что в отно­ше­нии меня теперь будут при­ня­ты стро­жай­шие меры. Я не зна­ла как ему пари­ро­вать на это, ведь во пер­вых они не име­ли пра­во вле­зать в мои лич­ные вещи, и вся эта инфор­ма­ция най­ден­ная у меня, была в откры­том досту­пе в интер­не­те и даже транс­ли­ро­ва­лась для жур­на­ли­стов не поме­стив­шим­ся в зале заседании.

Я каж­дый день испы­ты­ва­ла стрес­сы на этих про­цес­сах, нахо­дясь под посто­ян­ным дав­ле­ни­ем со сто­ро­ны всех при­сут­ству­ю­щих там госу­дар­ствен­ных орга­нов, и вда­ле­ке от сво­ей семьи.

Мы жили втро­ем с Вене­рой и Али­ей, и вот одна­жды уби­ра­ясь в доме, мы нашли под креслом два паке­ти­ка с каким-то порош­ком. Вене­ра как под­пол­ков­ник поли­ции в отстав­ке, сра­зу же опре­де­ли­ла что в этих паке­тах нар­ко­ти­ки. Я немед­лен­но высы­па­ла содер­жи­мое паке­тов в уни­таз и смы­ла воду. После это­го слу­чая, перед тем как пере­ез­жать на дру­гую квар­ти­ру, мы все­гда спер­ва дела­ли убор­ку в доме, и еже­днев­но про­ве­ря­ли свои комнаты.

У нас прак­ти­че­ски не было сво­бод­но­го вре­ме­ни от той неуем­ной рабо­ты, кото­рую мы взва­ли­ли себе на пле­чи. Но мы были вынуж­де­ны выкра­и­вать себе хоть немно­го вре­ме­ни для сня­тия стрес­сов, полу­чен­ных на этих про­цес­сах. Стрес­со­вое состо­я­ние мы сни­ма­ли про­гул­ка­ми, анек­до­та­ми, шопин­гом, вяза­ни­ем, в общем, всем тем, что мог­ли себе поз­во­лить в это вре­мя. Я очень бла­го­да­рю всех жите­лей Жана­о­зе­на и Актау, кото­рые узна­ва­ли нас на ули­це и жела­ли нам и всем нашим неф­тя­ни­кам побе­ды. Я чув­ство­ва­ла, что они нерав­но­душ­ны ко все­му про­изо­шед­ше­му. Они каж­дый день при­гла­ша­ли нас к себе в гости. Их радуж­ное госте­при­им­ство все­ля­ло в нас силу и твер­дую уве­рен­ность в нашу  победу.

- А какое еще ока­зы­ва­лось дав­ле­ние на Вас и кем?

- На меня и на моих кли­ен­тов посто­ян­но ока­зы­ва­лось пси­хо­ло­ги­че­ское дав­ле­ние. Обви­ни­те­ли хоте­ли, что­бы все мои под­за­щит­ные поско­рее отка­за­лись от моих услуг. Ведь я уже была прак­ти­че­ски на рас­сто­я­нии вытя­ну­той руки от вынуж­ден­но­го спра­вед­ли­во­го вер­дик­та судьи. Дело в том, что сле­до­ва­тель, кото­рый вел все след­ствен­ные меро­при­я­тия в отно­ше­нии Сак­та­га­но­ва и Дос­ма­гам­бе­то­ва, не имел пра­ва это­го делать, пото­му что сам про­хо­дил по это­му же делу как потер­пев­ший. Он тоже был тогда на пло­ща­ди и полу­чил телес­ные уве­чья яко­бы от этих неф­тя­ни­ков, и поэто­му по зако­ну счи­тал­ся заин­те­ре­со­ван­ным лицом, и при­ни­мать во вни­ма­ние все про­ве­ден­ные им след­ствен­ные меро­при­я­тия было вне закона.

Я напи­са­ла хода­тай­ство о при­зна­нии не допу­сти­мы­ми к это­му след­ствию, все собран­ные им мате­ри­а­лы. И даже полу­чи­ла опре­де­ле­ние суда о при­зна­нии всех его след­ствен­ных дей­ствии неза­кон­ны­ми!!! Фак­ти­че­ски это была наша побе­да! И после выне­се­ния это­го опре­де­ле­ния, суд обя­зан был тут же осво­бо­дить Сак­та­га­но­ва и Дос­ма­гам­бе­то­ва из-под стра­жи в зале суда, не гово­ря уже о закон­но­сти их содер­жа­ния под стра­жей все эти дни, и поста­вить точ­ку в их пре­сле­до­ва­нии. Но судья, поняв эту свою ошиб­ку, начал повтор­ное рас­смот­ре­ние мое­го ходатайства.

Но на этот раз он удо­вле­тво­рил неза­кон­ное мне­ние про­ку­ро­ра о взя­тии Сак­та­га­но­ва и Дос­ма­гам­бе­то­ва под стра­жу. Хотя это и про­ти­во­ре­чит всем нор­мам не толь­ко мора­ли и спра­вед­ли­во­сти, но и даже эле­мен­тар­ным нор­мам и тре­бо­ва­ни­ям зако­на! Более того, он даже не дал мне пра­ва обжа­ло­вать это поста­нов­ле­ние! Моти­ви­руя тем, что его поста­нов­ле­ние не под­ле­жит ника­ко­му обжа­ло­ва­нию! Пара­док­саль­но, но таким вот обра­зом, этим судом были уза­ко­не­ны все неза­кон­ные дей­ствия это­го следствия!

Весь при­го­вор неф­тя­ни­кам был осно­ван и постро­ен, со слов Кали­е­ва, хотя он не раз за все вре­мя след­ствия и суда отка­зы­вал­ся от сво­их слов. По его сло­вам все эти сви­де­тель­ства были полу­че­ны от него под угро­за­ми и пыт­ка­ми. И что­бы ему не при­шло в голо­ву в оче­ред­ной раз отка­зать­ся от сво­их пока­за­ний и окон­ча­тель­но раз­ру­шить все дело, его посто­ян­но дер­жа­ли отдель­но от осталь­ных обви­ня­е­мых, воз­ле про­ку­ро­ров. И толь­ко после моих мно­го­крат­ных хода­тайств и отво­дов судьи, Кали­ев был поме­щен вме­сте с дру­ги­ми неф­тя­ни­ка­ми и не имел боль­ше попы­ток дав­ле­ния на него со сто­ро­ны про­ку­ро­ров. Бла­го­да­ря это­му Кали­ев пол­но­стью отка­зал­ся от всех сво­их дан­ных ранее слов, тем самым поста­вив под сомне­ние весь исход это­го жана­о­зен­ско­го суди­ли­ща. Но все, же по реше­нию судьи, пер­во­на­чаль­ные пока­за­ния Кали­е­ва, все-таки были поло­же­ны в осно­ву обви­ни­тель­но­го при­го­во­ра неф­тя­ни­кам. Вот такое вот свер­ше­ние правосудия…

— А какие еще мето­ды Вы при­ни­ма­ли в защи­те инте­ре­сов нефтяников?

- Я пре­крас­но зна­ла, о том, что Казах­стан рати­фи­ци­ро­вал Кон­вен­цию о пыт­ках и дол­жен был при каж­дом уже заре­ги­стри­ро­ван­ном слу­чае пыток, рас­сле­до­вать такие дела в соот­вет­ствии с  тре­бо­ва­ни­я­ми меж­ду­на­род­но­го зако­но­да­тель­ства. На тот момент я уже про­шла обу­че­ние в Меж­ду­на­род­ной комис­сии юри­стов в Жене­ве. И уже напе­ред чув­ствуя об отка­зе в удо­вле­тво­ре­нии всех моих жалоб в апел­ля­ции и кас­са­ции, и уже не наде­ясь на поло­жи­тель­ный резуль­тат в Вер­хов­ном Суде, я в спеш­ном поряд­ке полу­чи­ла дове­рен­но­сти от Розы и Мак­са­та на пред­став­ле­ние их инте­ре­сов, и при­го­то­ви­ла жало­бу в Коми­тет по пра­вам чело­ве­ка ООН. Но когда мы уже дошли до Вер­хов­но­го Суда, Роза и Мак­сат к сожа­ле­нию все-таки напи­са­ли отказ от моих адво­кат­ских услуг…

Я, конеч­но же, пони­маю при­чи­ну это­го реше­ния, и не осуж­даю их. Ведь пре­крас­но знаю, какое мораль­ное, пси­хо­ло­ги­че­ское и физи­че­ское дав­ле­ние при­шлось испы­тать всем нам, да и вооб­ще всем обви­ня­ю­щим­ся в уго­лов­ных делах. И когда кто-то обе­ща­ет оста­но­вить, нако­нец, весь этот кош­мар, кото­рые посто­ян­но испы­ты­ва­ют все обви­ня­ю­щи­е­ся, то у них, как пра­ви­ло, не быва­ет дру­го­го выбо­ра, как пове­рить им на сло­во и попы­тать­ся поско­рее закон­чить весь этот кош­мар­ный сон, пусть даже не в свою пользу.

- Что сего­дня озна­ча­ет для Вас эта дата 16 декабря?

- Вооб­ще, божьей волей, эта дата 16 декаб­ря, полу­чи­лась четы­ре­жды зна­чи­мой в моей судь­бе. 50 лет назад я появи­лась на свет, и неза­ви­си­мо­сти мое­го тако­го харак­те­ра насто­я­ще­го народ­но­го бор­ца за спра­вед­ли­вость, соот­вет­ству­ет и День Неза­ви­си­мо­сти моей стра­ны. Мой супруг был актив­ным участ­ни­ком декабрь­ских собы­тий 16 декаб­ря 1986 года и был отчис­лен из сво­е­го ВУЗа из-за это­го. Но теперь осо­бым зна­че­ни­ем в моей жиз­ни этот день стал бла­го­да­ря и этой нашей общей казах­ской боли и тра­ге­дии. Жана­о­зен­ский про­цесс раз­де­лил всю мою жизнь на две части, до и после…

Запи­сал Сәбит Сұлтанғали

www.sabitsultangali.com 22.12.2014 год