Прошло всего четыре года после проведения Нацбанком обвальной девальвации тенге, как на финансовом горизонте вновь обозначились риски снижения обменного курса нацвалюты. Как и в прошлый раз, возникли они не на пустом месте и не благодаря некому злому умыслу главного банка страны, а в силу неблагоприятных внешних и внутренних макроэкономических условий.
Автор: Сергей ЗЕЛЕПУХИН
Но прежде чем назвать эти условия, стоит вспомнить, как развивались события, предшествовавшие февральской девальвации 2009 года. Для экономии газетной площади не станем детально описывать каждое из них — напомним только основные.
По страницам истории
После начала активной фазы кризиса на американском рынке низкокачественной ипотеки в 2007 году, проявившегося в росте неплатежей и падении цен на ипотечные облигации, финансовые потрясения в США моментально докатились до Казахстана. Произошло это в силу сильной зависимости банковского сектора, крупных компаний, а через них и казахстанской экономики от внешних рынков капитала, где в период бурного роста они активно наращивали свои обязательства.
Не удивительно, что в этой ситуации сработал эффект домино: распространявшееся как лесной пожар в засушливое лето схлопывание внешних долговых рынков резко ограничило возможности отечественных банков погашать взятые ранее займы за счет наращивания новых обязательств. В этих условиях банки были вынуждены резко ужесточить свою кредитную политику, чем вызвали острый дефицит финансовых ресурсов в реальном секторе и больше всего в завязанной на банковском кредитовании строительной отрасли.
Возник кризис ликвидности, а с ним и резкое снижение деловой активности и совокупного спроса. Вслед за этим, казавшийся до этого незыблемым экономический рост, начал рушиться как карточный домик. Ситуация осложнялась еще и тем, что именно на 2008—2010 годы приходился пик выплат банков по своим внешним обязательствам. На этом фоне Нацбанк, отрицая публично наличие кризиса, все же был вынужден запустить механизмы по предоставлению банкам краткосрочной ликвидности, тогда как правительство Карима Масимова медлило с принятием антикризисных мер.
Неповоротливость госаппарата привела к тому, что уже в 2007 году из-за резкого снижения банковского кредитования рост ВВП Казахстана опустился до 8,9% против 10,7% в 2006-ом и 9,7% — в 2005-ом. Причем уже по итогам первого полугодия 2008 года рост казахстанской экономики обвалился до 5,1%, оказавшись в два раза ниже аналогичного показателя за первые шесть предкризисных месяца (первые признаки финансового кризиса в Казахстане обозначились летом 2007-го) прошлого года.
В итоге рост ВВП республики за 2008 год оказался минимальным с 2000 года, опустившись до 3,3% вместо прогнозируемого правительством на уровне 5—7%. Самой же низкой величины этот показатель достиг на пике экономического кризиса в 2009 году и составил мизерные 1,2%. Примечательно, что именно на этот год пришлась активная фаза реализации антикризисного плана правительства, принятого только 25 ноября 2008 года.
Очевидно, что запоздалые действия правительства с принятием и реализацией пакета антикризисных мер, как не раз отмечали казахстанские эксперты, негативно отразились на темпах роста ВВП в 2007—2009 годах и дали положительный эффект только в 2010-ом, чему в немалой степени способствовало восстановление высоких мировых цен на нефть, металлы и зерно.
Правда экономиста и ложь Нацбанка
Пока кабмин медлил с разработкой антикризисных мер, кризис проник во все сферы экономической жизни страны. По мере снижения темпов роста ВВП, положительного сальдо платежного баланса и налоговых поступлений в бюджет, росли риски девальвации тенге. Единственное, что спасало на тот момент нацвалюту от обвала, так это высокие цены на нефть и стабильный курс российского рубля.
Однако после краха 15 сентября 2008 года крупного американского инвестбанка Lehman Brothers и последовавшего за ним снижения цен на нефть со $140 до $40 за баррель в конце декабря этого же года стабильность курса нацвалюты оказалась под давлением. Вместе с этим усилило негативное влияние на тенге, начавшееся осенью 2008-го плавное обесценение российской валюты.
К каким последствиям ведут наметившиеся негативные макроэкономические тенденции, хорошо осознавали эксперты. В частности экс-глава Нацбанка Ораз Жандосов уже во второй половине декабря 2008 года в интервью “Республике” сформулировал проблему так: “Если цены на сырье будут падать и дальше, то практически единственным оставшимся в руках правительства инструментом сохранения макроэкономической стабильности в стране останется девальвация”.
При этом он обозначил дилемму для Нацбанка и правительства того времени: либо девальвировать тенге, либо тратить ЗВР, предупредив, что “если еще несколько месяцев ценой золотовалютных резервов будет поддерживаться валютная стабильность, они быстро сократятся до критического уровня”.
“Ни одна страна, если только она не сегодняшняя Зимбабве, не может себе позволить, чтобы у нее вообще не осталось золотовалютных резервов, — намекнул экономист, в сторону валютной политики какой страны не следует двигаться Нацбанку. — Поэтому есть некий предел, зависящий от макроэкономических параметров, ниже которого опускаться нельзя. Я говорю о золотовалютных резервах Нацбанка”.
Реакция монетарных властей на заявление Жандосова оказалась на удивление быстрой. Нацбанк под руководством Анвара Сайденова стал отрицать возможность значительного ослабления тенге. В интервью одному казахстанскому еженедельнику в декабре 2008 года Сайденов призвал казахстанцев не верить разговорам о девальвации нацвалюты, заверив, что причин для резкого обесценения тенге нет. Несколько другой сигнал рынку подал тогда еще министр экономики и бюджетного планирования, а ныне замруководитля администрации президента Бахыт Султанов, заявив, что девальвация тенге не будет больше 10%.
Что было дальше хорошо известно: 21 января 2009 года в кресле руководителя главного банка страны Анвара Сайденова сменяет Григорий Марченко. А уже через 11 дней — 4 февраля — гражданам становится известно об одномоментной девальвации навалюты с отметки 123 до уровня 150 с установлением предельных колебаний нового курса в коридоре плюс-минус 3% или 5 тенге за доллар. В этот же день на пресс-конференции, решение Нацбанка Марченко объяснил стремлением сохранить золотовалютные резервы и поддержать конкурентоспособность отечественных производителей.
ЗВР ушли в минус
После обвальной девальвации и резкого смягчения монетарного регулирования в США (накачка рынка миллиардными вливаниями) ситуация стала выправляться: цены на нефть и другое сырье вновь рванули вверх. Это позволило Казахстану уже в 2010 году добиться 7% роста ВВП, а в 2011-ом — 7,5%.
Но усиливающийся кризис госдолгов в еврозоне как продолжение финансового и экономического кризиса 2007 года, низкие темпы роста ВВП США и замедление экономики Китая оказали негативное влияние на макроэкономические условия для Казахстана. В результате резко снизился внешний спрос на казахстанское сырье. Причем сопровождалось это временным снижением цен на нефть чуть ниже $100 за баррель в течение третьего квартала прошлого года.
В результате профицит текущего счета платежного баланса республики за весь год уменьшился, а за третий квартал и вовсе ушел в минус до более $111 млн. При этом, по предварительным оценкам Нацбанка, в целом сальдо платежного баланса за 2012 год оказалось отрицательным — более $2,7 млрд. Причем основной негатив в его динамику за девять месяцев 2012-го внесли результаты третьего квартала. Только за этот период дефицит платежного баланса составил почти $3,6 млрд.
Не радуют и изменения в золотовалютных резервах. За 2012 год, по информации Нацбанка, его чистые ЗВР снизились на 3,56% до $27,7 млрд. Примечательно, что это стало первым снижением за последние три года: в 2011-ом чистые золотовалютные активы выросли на 3,79% до $28,7 млрд, а в 2010-ом — на впечатляющие 23% до $27,7 млрд. Тем самым по итогам прошлого года чистые ЗВР Нацбанка вернулись к уровню 2010-го.
Следует отметить, что наихудшая динамика в структуре золотовалютных резервов отмечена по валютным активам. За минувший год они опустились до $22,1 млрд, тогда как на конец декабря 2011-го достигали $25,1 млрд и $25,2 млрд на тот же период 2010-го. В первую очередь это было связано с политикой Нацбанка по наращиванию своих резервов в золоте: в 2010-ом они увеличились на 22,1% до более $3 млрд, в 2011-ом — еще на 2,94% до 4,1 млрд и в 2012-ом — и вовсе на 48,1% до 6,1 млрд.
Но как бы то ни было, общее снижение чистых ЗВР Нацбанка на лицо — за прошлый год на $1 миллиард.
Под давлением еврокризиса
Отрицательная динамика золотовалютных резервов Нацбанка четко отразила негативные процессы, усиливавшиеся в платежном балансе страны и реальном секторе экономики в прошлом году. В первую очередь речь идет о рекордном замедлении темпов роста промышленного производства до 0,5% по итогам 2012 года, хотя правительственные чиновники прогнозировали увеличение на 2,7%. При этом, по данным статистического агентства, рост добывающей промышленности за тот же период составил мизерные 0,2%, а добывающей — не менее удручающие 0,7%.
Интересно, что даже в самый разгар кризиса рост индустрии не опускался до такого уровня: в 2007-ом он замедлился до 5 с 7,2% годом ранее, в 2008 — до 2,1%. После обвальной девальвации в 2009 году он вырос на 2,7%, а в 2010-ом составил рекордные за эти годы 9,6%. Однако после усиления долговых проблем в Европе и низких темпов кредитования банками реального сектора уже в 2011-ом он упал до 3,5%, а за прошлый год опустился еще на два процентных пункта.
Основной негатив в динамику индустриального производства внесли добыча сырой нефти и черная металлургия, показавшие снижение, соответственно, на 1,5% и 12% против роста на 0,6% и 5,6% в 2011-ом. Очевидно, что падение этих показателей вызвано в первую очередь сокращением внешнего спроса на казахстанское сырье и снижением притока иностранных инвестиций. По итогам прошлого года он уменьшился до $11,7 млрд против $13 млрд в 2011-ом.
Причем признают факт падения спроса на казахстанское сырье и в Нацбанке. “Несмотря на достаточно благоприятный уровень цен на нефть на мировых рынках, в 2012 года наблюдается замедление темпов роста горнодобывающей промышленности за счет сокращения объемов добычи сырой нефти и природного газа, железной руды в результате снижения внешнего спроса, а также проведения капитальных работ на месторождении крупнейшего нефтедобывающего предприятия в Казахстане ТОО “Тенгизшевройл”, — говорится в опубликованном недавно отчете о финансовой стабильности за 2012 год.
Но самое главное заключается в другом. Восстановление внешнего спроса на казахстанский экспорт в Европе остается под вопросом, поскольку в условиях долгового кризиса власти европейских государств взяли курс на политику жесткой экономии: урезание госрасходов, снижение зарплат и повышение налогов. Очевидно, что все эти меры в среднесрочной перспективе негативно скажутся на росте экономик европейских стран и спросе на сырьевые ресурсы.
Если к этому прибавить незначительный рост кредитования банками реального сектора, низкий приток инвестиций в обрабатывающую промышленность, исчерпание стимулирующего эффекта от антикризисной программы правительства и усилившуюся конкуренцию в рамках Таможенного союза и ЕЭП, то перспективы казахстанской индустрии выглядят, мягко говоря, не радужными.
Три сценария для Акорды
Другими словами правительство через шесть лет после начала кризиса столкнулось с очередной проблемой: как обеспечить поступательные и стабильные темпы роста промышленного производства. В этой ситуации у Акорды, похоже, есть только три варианта действий.
Во-первых, власти могут вновь пойти на поддержание индустриального роста, используя масштабные вливания через банки и институты развития в реальный сектор, взяв деньги у будущего единого пенсионного фонда.
Во-вторых, есть самый простой, но чреватый социальным недовольством, способ: провести очередную девальвацию тенге.
И, в‑третьих, не исключено, что Астана использует комбинированные действия на основе первых двух вариантов. Кстати, появление идеи о едином пенсионном фонде (ЕНПФ) под эгидой государства хорошо укладывается в рамки первого и последнего.
Весьма символично, в свете перечисленных сценариев выглядит оценка сложившейся ситуации Нацбанком. Она содержится в уже упомянутом отчете о финансовой стабильности за 2012 год. “Роль инвестиций в основной капитал не такая существенная, что ограничивает потенциал повышения реального ВВП. В этих условиях исчерпание сформированного ранее запаса недооцененности национальной валюты относительно валют стран-основных торговых партнеров и, соответственно, нейтральность текущей курсовой политики НБРК делает вопрос стимулирования инвестиционной активности для обеспечения фундаментальных основ конкурентоспособности реального сектора экономики приоритетным”, — говорится в документе.
То есть Нацбанк открыто признал, что обеспечение экономического роста и конкурентоспособности отечественных производителей за счет февральской девальвации 2009 года исчерпаны и на повестку дня вновь выходит, особо подчеркнем еще раз, “стимулирование инвестиционной активности для обеспечения фундаментальных основ конкурентоспособности реального сектора экономики”. А, как известно, обеспечить их в среднесрочной перспективе можно, в том числе и с помощью ослабления нацвалюты. Поэтому есть риски того, что в интересах промышленного производства главный банк страны пойдет путем наименьшего сопротивления — вновь ослабит курс тенге по отношению к доллару.
Но, судя по динамике цен на нефть и высоких рисков социального недовольства, в случае очередной девальвации, власти, скорее всего, выберут третий вариант действий: стимулирование роста и инвестиционной активности в реальном секторе через использование средств единого пенсионного фонда в купе с постепенным ослаблением национальной валюты.
В пользу последнего варианта говорит поручение елбасы создать ЕНПФ и использовать часть его средств для фондирования банков. В пользу же того, что это будет сопровождаться постепенным ослаблением тенге, указывает, в том числе, и опыт февральской девальвации, когда в течение двух лет после нее индустриальный рост, как отмечалось выше, ускорился до 2,7% в 2009-ом и до 9,6% — в 2010-ом.
Впрочем, для стимулирования инвестиционной активности у Астаны есть еще один уже хорошо апробированный вариант “на всякий случай”: елбасы в очередной раз съездить на поклон в Пекин и уговорить китайцев профинансировать что-нибудь еще в Казахстане.
Против же новой обвальной девальвации говорят высокие мировые цены на сырье и высокая доля ранее выданных кредитов казахстанским компаниям в иностранной валюте и наличие внешних долгов банков и компаний в СКВ.
Меняя прежний курс?
В тоже время еще одной предпосылкой для постепенного ослабления тенге выступают экономические и политические события в России — главного торгового партнера Казахстана.
Как уже упоминалось выше, февральская девальвация в республике была проведена после того, как на фоне падения цен на нефть в конце 2008 года рубль в течение нескольких месяцев резко ослабил свои позиции против доллара. И хотя с учетом текущих высоких нефтяных цен в районе $115—116 за баррель серьезных предпосылок для очередного постепенного ослабления российской валюты, пока нет, девальвационные риски растут и у нашего северного соседа.
Причины давления на рубль схожи с Казахстаном: это и замедление роста ВВП в целом, и снижение темпов роста промышленности, и уменьшение положительного сальдо платежного баланса, и сокращение внешнего спроса на российское сырье. Но есть еще одна серьезная причина — эта амбиции Кремля по достижению экономического роста не ниже 5% ежегодно, хотя отдельные эксперты считают их явно завышенными.
Даже в российском правительстве нашлись пессимисты. По прогнозам Минэкономразвития России, российская экономика в лучшем случае вырастет в этом году только на 3,6%, а в худшем — на 3%. Согласны с оценками министерства МВФ и ЕБРР. По их прогнозам, рост российской экономики в этом году составит 3,7% и 3,5% соответственно. К слову, оценки Международного валютного фонда по ВВП Казахстана выглядят куда оптимистичней. Аналитики фонда прогнозируют рост казахстанской экономики в этом году на 5,7%.
Но столь пессимистичные настроения кабинета Медведева и зарубежных экспертов, похоже, не устраивают главу государства Владимира Путина. На это указывает его поручение президенту Российской академии наук Юрию Осипову подготовить доклад “О комплексе мер по обеспечению устойчивого развития России в условиях глобальной нестабильности”.
Фишка заключается в том, что впервые Путин обратился за рекомендациями не в лагерь либеральных экономистов — Высшую школу экономики, а к их идеологическим противникам. Ожидается, что доклад российскому президенту представят уже в марте этого года. Координирует эту работу академик РАН — экономист Сергей Глазьев, назначенный еще в июле прошлого года советником Владимира Путина по евразийской интеграции, а до этого занимавший пост ответственного секретаря комиссии Таможенного союза Беларуси, Казахстана и России. При этом возглавил рабочую группу вице-президент РАН и член совета директоров “Роснефти” Александр Некипелов.
Известно, что экономические взгляды академиков буквально по всем вопросам существенно расходятся с либеральными установками правительства Медведева и его экономическим курсом в целом. Например, РАНовцы резко критикуют текущую денежно-кредитную политику Банка России, который увязывает рост денежного предложения с ростом ВВП и предусматривает стерилизацию части рублевой массы от покупки валютной выручки экспортеров вместо того, чтобы направлять ее через рефинансирование банков на расширение и развитие внутреннего производства.
“Пассивность проводимой денежно-кредитной политики, ее ориентация на ограничение количества денег, привязка их эмиссии к приросту валютных резервов и к удовлетворению спроса коммерческих банков на краткосрочную ликвидность сопровождается завышением процентных ставок по сравнению с рентабельностью внутренне ориентированных отраслей”, — говорится в последнем докладе Глазьева “О целях, проблемах и мерах государственной политики развития и интеграции” от 29 января этого года.
Кроме того, они выступают за активное использование средств резервного фонда в целях кредитования реального сектора, считая недопустимым их вложение в ценные бумаги других стран, что оправдывается центробанком и Минфином России опасениями роста инфляции в случае инвестирования этих денег в российскую экономику. При этом достижение 5%-го роста при сохранении такой экономической политики они считают невозможным.
“Рост ВВП на 5% — ориентир, объявленный недавно председателем правительства, но он едва ли достижим при сохранении проводимой денежно-кредитной и налогово-бюджетной политики, — заявил Сергей Глазьев в интервью журналу “Коммерсант-Деньги”. — Руководство страны ставит амбициозные цели, а Минфин верстает бюджет под заниженный прогноз. Наша бюрократия стремится работать не напрягаясь. Амбициозные цели ставятся на долгосрочный период, а в краткосрочном получается инерция развития. Потому что так жить проще”.
От неомонетаризма к госкапитализму
Другими словами, в РАН выступают против принципов денежно-кредитного регулирования, на которых основывается не только политика российского центробанка, но и казахстанских монетарных властей!
Стоит ли говорить, что в случае взятия на вооружение Кремлем экономических рецептов экспертов Российской академии наук при условии сохранения прежнего экономического курса Астаной возникнет уже не просто несогласованность в проведении денежно-кредитной, валютной и фискальной политики между нашими странами, а настоящая пропасть.
Понятно, что в этих условиях без кардинальной смены экономического курса Астаной дальнейшая интеграция (напомним, Путин обозначил ее как приоритетную на свой президентский срок) Казахстана и России станет под большим вопросом, а если говорить прямо — просто невозможной, особенно в финансовой сфере. Похоже, отдают в этом отчет и в Акорде. Ведь совсем не случайно в последние месяцы Нурсултан Назарбаев развил бурную деятельность, то тут, то там выступая с новыми экономическими инициативами, параллельно перетряхивая госаппарат и переформировывая министерства экономического блока.
Помимо упомянутого выше поручения создать единый пенсионный фонд на фоне общего усиления государства в финансовом секторе, кадровой и межведомственной чехарды, елбасы уже дал указание создать агентство по стратегическому планированию и — ни больше, ни меньше — разработать Нацбанку и правительству “концептуально новую систему денежно-кредитной политики, направленную на обеспечение экономики необходимыми денежными ресурсами”. Более того, президент заговорил о необходимости новой экономической политики. Причем ее “локомотивом”, по замыслу главы государства, должен стать Нацфонд, чьи средства в перспективе предполагается направить на долгосрочные стратегические проекты.
Для полноты картины добавим, что в случае реализации своих рекомендаций РАНовцы обещают не 5, а 8‑процентный рост российского ВВП ежегодно. Для этого предлагается отменить жесткую привязку роста эмиссии рубля и денежного предложения к темпам роста ВВП и резервов центробанка, увеличить норму накоплений до 35—40% и увеличить финансирование НИОКР до 4% ВВП.
В то же время предусматривается повысить роль ставки рефинансирования для кредитования БВУ центральным банком под залог ценных бумаг, нарастить госрасходы на модернизацию экономики, в том числе, за счет денег резервного фонда с одновременным ужесточением контроля над расходованием его средств.
Интересная деталь — все без исключения экономические новеллы “лидера нации” последнего времени логично укладываются в рамки предложений экспертов РАН по формированию новой экономической политики с опорой на внутренние источники финансирования роста.
Резкого обвала тенге пока не будет
Впрочем, говорить о переходе России к новой экономической политике пока преждевременно. Но факт остается фактом — Кремль дал четкую установку обеспечить экономический рост не менее 5% ежегодно. Хотя в условиях нестабильности на глобальных рынках при сохранении прежнего экономического курса, как считают некоторые эксперты, достичь этой цели будет крайне тяжелой задачей.
При этом целенаправленно проводить очередную постепенную девальвацию рубля для повышения конкурентоспособности российской экономики и темпов экономического роста чревато ростом инфляции. Поэтому Банк России, скорее всего, продолжит двигаться в рамках прежней курсовой политики, позволяя широкие колебания рубля против доллара в зависимости от мировых цен на нефть.
В то же время Нацбанк с большой долей вероятности также продолжит следовать прежним курсом, не позволяя тенге делать крутые виражи до тех пор, пока стоимость нефти будет оставаться на высоком уровне, а курс рубля — стабильным. Другими словами, пока нет макроэкономических условий для проведения обвальной девальвации февраля 2009 года.
“Сейчас каких-то предпосылок для одномоментной девальвации нет, — уверен независимый эксперт Сергей Плисак. — Но если наш экономический блок посчитает, что нужно простимулировать экспортеров, за счет ослабления валюты, то не обязательно делать это одномоментно. Можно постепенно. Понижение курса может идти плавно и каких-то серьезных последствий иметь не будет”.
Что касается перспектив тенге, то, как считает финансовые аналитики, пока стоимость черного золота находится на высоком уровне, риски обвала нацвалюты остаются минимальными. “До тех пор пока цена на нефть не упадет ниже определенного уровня, точно не скажу какой, я в принципе не вижу предпосылок для девальвации, — обозначил свою позицию Сергей Плисак. — Ее сложно будет чем-то объяснить, и она будет иметь негативный социальный след. Тех предпосылок, которые были в 2009 году, сейчас нет, по крайней мере, не в таких объемах, как тогда”.
В свою очередь рискнем предположить, что в случае дальнейшего снижения темпов индустриального роста даже при высоких ценах на нефть, Нацбанк больше будет склонен к постепенному и минимальному ослаблению нацвалюты для создания более благоприятных условий для отечественных экспортеров и товаропроизводителей, чем к ее укреплению. Указывает на это тот факт, что цены на нефть продолжают расти, а тенге против доллара упорно находится вблизи отметки 1,51, тогда как по мере роста стоимости черного золота рубль постепенно теснит позиции американской валюты.
В общем, что будет дальше, поживем — увидим.
Источник: Страница Сергея Зелепухина в “Фейсбуке”