Во всех странах мира социологические службы составляют рейтинг президентов. К примеру, рейтинг американского лидера Барака ОБАМЫ колеблется на уровне 40–45%, что является достаточно высоким показателем в США. Рейтинг президента РФ Владимира ПУТИНА стабильно держится на уровне выше 80%, хотя в связи с экономическим кризисом в стране имеет тенденцию к снижению уровня поддержки населения.
В Казахстане единственным мерилом рейтинга главы государства Нурсултана НАЗАРБАЕВА являются президентские выборы, на которых он стабильно набирает более 95% голосов. К слову, ни одни президентские выборы не были признаны авторитетными международными организациями честными, открытыми и справедливыми. На выборах, как известно, повсеместно допускаются нарушения и массовые фальсификации.
В этой связи возникают следующие вопросы:
— Каков реальный уровень поддержки населением президента и выстроенной им политической вертикали? Пользуется ли он, по-вашему, всенародной любовью и высоким доверием населения?
Евгений ЖОВТИС:
— К сожалению, наши социологические опросы чаще всего не отражают реальное общественное мнение. Ответы часто исходят из того, что опрашиваемый предполагает от него хотят услышать, нежели из того, что он в действительности думает. В нашем обществе, как мне кажется, очень высок уровень недоверия к конфиденциальности опросов, как и выборов, и доминирует желание «не высовываться» и «не подставляться». К этому следует добавить масштабную пропаганду и промывание мозгов на центральных телеканалах, из которых население черпает информацию, и отсутствие каких-либо статистически значимых с точки зрения охвата аудитории альтернативных источников информации. Наконец, следует учитывать, что наше население в подавляющем большинстве руководствуется политически и социально иждивенческой психологией, ожидая решения своих проблем от государства во главе с президентом. Отсюда — персонифицированное восприятие действительности и персонифицированные ожидания. Результат всех этих факторов, конечно, высокий рейтинг президента, что контрастирует с большим количеством существующих проблем, как экономических и социальных, так и в области обеспечения правовых гарантий и справедливости.
Сергей ДУВАНОВ:
— Думаю, что где-то в районе 60%. Это если говорить о доверии. С любовью будет гораздо хуже. Понятно, что это чисто субъективное мнение. К сожалению, опросов у нас по этой части практически нет, а те, что имеются, вызывают очень большие сомнения.
Гульжан ЕРГАЛИЕВА:
— На этот вопрос наверняка никто не сможет ответить точно, даже сам президент. Известно, по какой причине. Потому что такие измерения никто не ведет, во всяком случае, публично, а самому президенту заносят лишь дифирамбы и статьи про «всенародную любовь». На самом деле это очень страшный фактор — и политически, и морально, и с научной точки зрения. Это же опасно, если главу государства, во‑первых, не уважают и постоянно вводят в заблуждение, во‑вторых, если сам глава государства находится в неведении о собственном положении в глазах электората. Роль и миссия президента — это очень тонкая и чувствительная материя. Лично я не понимаю, как можно вслепую рулить страной, когда ты не знаешь толком, чего от тебя ждет народ и как он относится к тебе как к политику, гражданину и человеку. Какой-то «голый король» получается…
Если объективно, то поддержка у НАЗАРБАЕВА в стране действительно немаленькая, но и не настолько большая (97%), как рисуют власти на выборах. Чем оскорбляют его достоинство, считаю. Он же не бишара какой-то, чтобы вот так тянуть его рейтинги. Нам приходится лишь эмпирически вычислять реальный уровень доверия в обществе: берем число госслужащих, обязанных по определению голосовать за власть, плюс бюджетники, которых просто заставляют за нее отдавать голоса, а также студенчество и армия. Вот и считайте, что от 9 миллионов (официальная цифра), имеющих право голоса, это где-то 35–40% получается. Остальной народ, как правило, просто не ходит на выборы (во всяком случае, после ухода оппозиции). И другой вопрос — насколько искренни те, которые вынуждены избирать одну и ту же власть? Думаю, только половина из них. Таково мое мнение, поскольку нам приходится лишь догадываться об истинном рейтинге действующей власти.
Про политическую вертикаль я бы не стала много говорить. Абсолютно уверена, что реальных сторонников у чиновников высшего звена мизер — это члены их семей и те, кто повязан с ними коррупцией. Вот и все. А парламент в Казахстане просто «рисуется» в Акорде, маслихаты — в акиматах, причем задолго до самих выборов. Тоже не секрет. Так что, если совершенно честно, то мы живем при нелегитимной власти. Это я про Конституцию и ее требования к формированию государственных органов управления, если что…
Айдос САРЫМ:
— Очевидно, что в авторитарной стране не может быть объективной социологии. Именно поэтому все известные мне социсследования я рассматриваю только как информацию к сведению, с теми или иными допусками и вероятностями. Нынешние 95–97%-ные рейтинги, голосования — это не есть результат народного волеизъявления, это скорее итоги топорно-манипулятивных технологий.
Если же рассуждать о реальном рейтинге президента НАЗАРБАЕВА, то я пока еще готов согласиться с мнением, что на ближайших честных и свободных выборах он может победить в первом туре и получить от 55 до 65% голосов избирателей. Для любого нормального общества, для любого адекватного политика эти цифры являются достаточными и даже запредельными. Мне кажется, что власть совершила очень большую, фатальную ошибку не тогда, когда показала цифры 96–97% (которым в мире никто никогда не поверит), а когда превысила его «показатели» свыше 80%. После этого все остальное уже было следствием, автоматическим, глупым, тотальным. Сейчас же президент находится в стратегической и тактической западне, у него нет политического маневра, у него нет пространства для политической игры. Именно поэтому сегодня в обществе будируется вопрос о внесении изменений в Конституцию, изменении порядка избрания президента.
Теперь о терминах. Знаете, в политике и общественных науках не существует понятия «любовь». Так что оставим это понятие для сентиментальных романов и мелодраматических сериалов. Более уместно говорить о доверии, поддержке и рейтингах. Мне кажется, что президент НАЗАРБАЕВ пока еще пользуется доверием и поддержкой как минимум 55–60% населения. Как бы мы ни крутили, он один из отцов‑основателей современной государственности, у него есть имя и довольно мощная легенда. Конечно, с каждым годом у населения растет усталость, сам президент начинает бронзоветь. Кроме того, для нового поколения граждан президент уже не означает того же самого, что для более старших поколений. Его актуальность среди молодых категорий уже другая. Да и сам его образ, его политические месседжи сегодня не являются одинаково привлекательными для разных этнических групп. Рано или поздно, если президент продолжит управлять страной в среднесрочной перспективе, ему придется делать непростой стратегический выбор, менять свой внутри- и внешнеполитический вектор. Вопрос один: успеет он это сделать сам или это придется сделать за него?
— Насколько эффективна пропагандистская машина Акорды, которая пытается создать сакральный образ власти? Относится ли население с доверием к тому, что рассказывают государственные СМИ о властной верхушке?
Евгений ЖОВТИС:
— Пропаганда, исходящая из обращения к советской ментальности, весьма эффективна. Мракобесие на российских каналах и реакция российского населения — лучшее подтверждение этого. Условный телевизор пока побеждает условный холодильник за явным преимуществом. Но это не гарантия, что так будет всегда. Коммунистическая пропаганда моментально обрушилась с распадом Советского Союза и продемонстрировала то, что она не формирует устойчивую идеологию.
Думаю, что этот конец ждет и новую пропаганду.
Сергей ДУВАНОВ:
— Теперь о том, откуда берутся эти 60%. Во‑первых, из безальтернативности. Нет никого, кто был бы позиционирован как политик такого уровня. НАЗАРБАЕВ у нас один в качестве политика. Он ее и олицетворяет. Понятно, что когда нет возможности сравнивать, то остается уповать на того, который имеется. Тут даже вопрос не сакральности, а, скорее, безысходности и привычки. Просто все привыкли к тому, что НАЗАРБАЕВ — президент. А так как иных мнений на этот счет никто и не выражает, то это стало своеобразной нормой. Президент НАЗАРБАЕВ — это норма. А иное воспринимается как нарушение этой нормы и порядка, а значит, осуждается и отторгается. Что касается результативности официальной пропаганды. При всей ее бездарности результат все же есть, и виной тому — низкая критичность населения в части восприятия того, что им вешают на уши. Плюс влияние российских СМИ, которые очень помогают в части промывания мозгов казахстанцев. Отчего очень крепка в людях убежденность, что, в принципе, НАЗАРБАЕВ все говорит правильно, да вот его окружение ленивое и вороватое все портит. Собственно, такую позицию артикулировала и вся наша прошлая оппозиция, формируя у людей особое отношение к персоне первого президента. Заметьте, за четверть века в стране практически не было серьезной критики самого президента. Стрелы летели, как правило, либо в абстрактную «власть», либо в отдельных персон из его окружения. Отсюда — люди не связывают состояние своего кошелька и холодильника с именем главы государства. По традиции у нас во всем виноваты либо мировой кризис, либо нерадивые чиновники.
Гульжан ЕРГАЛИЕВА:
— То, каких результатов добились государственные СМИ относительно пропаганды елбасы и его деятельности, я бы назвала преступлением против личности! Есть два основных способа вызвать страшное раздражение и даже лютую ненависть к чему-либо с помощью пропаганды. Это либо нещадно клеветать и обливать грязью, либо показывать примитивную, однообразную картину культа личности в духе официозной журналистики на протяжении десятилетий. В нашем случае образ елбасы с ТВ‑экранов и газетных страниц (а теперь еще и в интернет-изданиях) настолько затерли и так обмусолили, что за всеми этими штампами и неэтичным лизоблюдством не только пропал живой человек, но сформировался какой-то, простите, памятник. А как можно относиться к памятнику? Уж точно не как к интересной личности. Я не понимаю, почему они так не любят своего лидера, если относятся к нему как к субъекту. В этом вина не только СМИ, но и тех, кто спускает им установки сверху. Ну чем, скажем, отличается НАЗАРБАЕВ десятилетней давности от НАЗАРБАЕВА сегодня — в его официальных выступлениях и в материалах «без галстука»? Все те же речи, все те же штампы… Конечно, такая бездарная пропаганда только раздражает и вызывает насмешки. Словом, наш «поздний Брежнев».
Кстати, надо заметить, что когда с казахстанским президентом работают крупные зарубежные СМИ, то он выглядит намного лучше — более открытым, живым и искренним. Даже если где-то присутствуют спады, то и это дает плюсы, потому что делает его естественным.
Айдос САРЫМ:
— Любая сакральность имеет свою оборотную сторону. Сакральность означает прежде всего законченность, отработанность сюжета и нарратива. Это возможно для политиков прошлого, которые были вне конкуренции, были частью религиозного культа. Для политиков постмодерна, для политиков современности быть сакральными, законченными, завершенными означает политическую смерть. Ведь мы живем в очень динамичное время, когда время и пространство сжимаются, когда царят сиюминутные настроения, массовые психозы, когда у общества преобладает пэчворкинговое сознание, которое не приемлет законченности сюжетов и образов. Постмодерн — это такое время, которое не приемлет железобетонных, монументальных творений. Поэтому государственная пропагандистская машина сегодня катастрофически проигрывает даже не противником и оппонентам на информационном поле, а самой себе, проигрывает времени и пространству. Представьте себе: вы с трудом создаете бронепоезд, а уже нужно лететь, как самолет, в небо. Вы создаете элитный концепт-кар, а нужно уже нырять в глубину. Поэтому государственной пропагандистской машине приходится работать в авральном режиме, в режиме пожарников, от случая к случаю. Никаких долгосрочных имиджевых стратегий у власти попросту нет и не может быть! Как иначе можно развивать идеал и совершенство? К тому же главный клиент и потребитель имиджевой информации сегодня только сам президент, которому уже, похоже, не нужно никакое общественное мнение.
Как архаичному политику ему не с кем и не с чем соревноваться. Единственное пространство его амбиций лежит уже вне страны, отсюда и постоянные попытки что-то заявить, позиционировать себя в мировом масштабе. Но поскольку президент и его команда попросту отучились работать в условиях реальной, живой конкуренции, все мировые планы глохнут и не находят живого отклика вне пределов страны. Все внешнеполитические амбиции в итоге становятся внутриполитическими. Представьте себе человека, который готовится ко дню рождения, печет огромное количество тортов и пирожных, а никто не приходит, в конечном счете все приходится есть самому в одиночестве. Вот это у нас! Поскольку все это заметно многим и внутри страны, приходится наращивать пропагандистские обороты, еще больше раскручивать маховик пропаганды, создавать ложные инфоповоды, покупать экспертов, проплачивать материалы, которые опять же идут для внутреннего потребления.
Все имеющиеся коллизии и неудовлетворенность власть компенсирует двумя способами: самообманом, наращиванием пропагандистского маховика, с одной стороны, и закручиванием гаек, с другой. Последнее особенно актуально в связи с тем, что грамм правды иногда тяжелее, чем сотни тонн пропагандистской пены.
— К каким негативным последствиям приводит отсутствие доверия населения к институтам власти? Как нужно восстановить доверие к власти и почему нынешний режим к этому не стремится?
Евгений ЖОВТИС:
— Отсутствие доверия к институтам власти ведет к недостаточной легитимности этой власти, так же, как и выборы, являющиеся, по существу, назначением депутатов, не приводят к легитимности парламента. Это создает разрывы между властью и обществом, что значительно ослабляет возможности государства к эффективному решению возникающих проблем.
Существующий режим, конечно, обеспокоен недостатком доверия и нехваткой легитимности, но пытается решать эти проблемы авторитарными методами, созданием контролируемых общественных структур, вроде общественных советов и т. д. К этому нужно добавить состояние общества, которое я уже неоднократно охарактеризовывал как иждивенческое, при отсутствии стремления к свободе и справедливости, отсутствии доверия к институтам, а не ориентации на персоны, отсутствии желания делать осознанный, в том числе политический, выбор и нести ответственность за него. Это то, что называется «качество населения». Тем не менее недостаток качества правил нельзя оправдывать недостатками качества населения. Поэтому-то необходимы политическая модернизация и улучшение качества правил с точки зрения и законодательства, и институтов, и практики, если страна хочет устойчиво развиваться и быть конкурентоспособной в современном мире. И хотелось бы, чтобы правящая элита это понимала, а не пыталась сохраниться путем консервации архаических политических институтов и форм.
Сергей ДУВАНОВ:
— На мой взгляд, главный негатив именно в том заблуждении, о котором я сказал: народ не видит причинно-следственой связи между тем, как он живет, и тем, кто во власти. Отсюда — не нужно восстанавливать доверие к ЭТОЙ власти, нужно менять саму эту власть на другую, которая будет пользоваться реальным доверием у граждан Казахстана.
Гульжан ЕРГАЛИЕВА:
— Что касается личности НАЗАРБАЕВА, то у меня сложилась собственная поговорка относительно президентских выборов: «папу» в Казахстане не выбирают… Действительно, мы не выбираем своих родителей или своих детей, имеем, что бог дает. В данном случае несменяемая власть одного человека в течение четверти века привела к чувству некой обреченности, что ли. Когда-то НАЗАРБАЕВА публично с легких уст бизнесменов назвали «папа». Так его в приватных беседах обозначают многие в стране. Наконец, это прозвище материализовалось в некое правило, что «папу» на выборах не выбирают. Вот только один из психологических аспектов негативных последствий: мы не умеем растить, выдвигать и выбирать своих лидеров. Поэтому у нас нет резерва, права выбора и шансов на продвижение. Как общество мы очень многое теряем — сами тоже не растем. За эти годы уже родилось и выросло целое поколение, но оно сильно ущемлено даже непониманием азов демократического строя. Кого мы вырастили? Как такое общество будет справляться с законами развития и быть свободным и независимым, чтобы избежать различных внешних экспансий? Не станет ли оно жертвой новой диктатуры, а значит — следующего застоя? Значит, мы до сих пор не выполнили свое историческое предназначение.
Конечно, действующему президенту, как первому главе независимой страны, нужны были определенные исключения. Например, получить право избираться не два раза подряд, как было закреплено в первой Конституции, а пусть — три. Однако бессрочное право быть избранным привело к несменяемости не только его ближайшего окружения во власти, что породило просто ужасающую коррупцию, но и стагнации вообще всего: экономики, политического развития, духовный аспект тоже в провале.
Виновата не только власть, виноваты все мы. Правда, не знали, что творили по своей неопытности, и наш путь — это какое-то медленное и неуверенное движение в густом тумане. Вот такой у нас климат в стране. Считаю, что реальное доверие общества к власти сегодня на самой низкой отметке, особенно теперь, когда и экономика обнулилась, и терпение общества на пределе. Но самое главное, что власть вообще этим не обеспокоена и восстанавливать доверие к себе не собирается. Почему? Потому что не знает, во‑первых, что такое истинное доверие общества, так как всегда имитировала народную любовь к себе, во‑вторых, не умеет с этим обществом взаимодействовать. Какое может быть тут доверие? Вот посмотрим, как дальше власть будет выходить из противоречия с собственным народом относительно темы земли. Пойдет на требования изменить статьи закона о продаже и аренде земли и ее недр или же будет силовыми методами ломать народную волю?
Но лично я считаю, что в данном тяжелом положении страны, когда и внутри проблемы, и вокруг, мы должны искать компромиссы, чтобы не дойти до необратимых процессов серьезных конфликтов. Ибо это наша страна, но в ней, увы, плохая власть. У нас сейчас нет выбора: у народа нет другой власти, а у власти — другого народа. Что делать? Надо дать тихий и осторожный задний ход, пока не найдем поворота на верный курс.
Айдос САРЫМ:
— Любое искривление и миллиметровые ошибки на уровне фундамента большого здания, как правило, чреваты метровыми отклонениями на самой вершине строящегося здания. Искривления и аберрации, которые возникают на уровне пропаганды, как правило, сильно искривляют не только восприятие, но и саму политику, экономику. Однажды уверовав в какие-то «истины», посчитав их само собой разумеющимся, власть попросту теряет все ориентиры, вольно или невольно начинает подбивать все результаты под заданные цели и задачи. Это уже само по себе антинаучно и нерационально. В конечно итоге это губительно как для политики, так и для экономики страны.
Второе следствие еще более опасно. Такая массированная, манипулятивная пропаганда воссоздает сама себя и замыкается на самой себе. Она уже невосприимчива к реальным сигналам и месседжам. Создается двойная, двусторонняя пелена непроницаемости. Власть перестает видеть, что происходит в обществе, а общество перестает понимать власть. Такой разрыв губителен для любого политика, какой бы мощной легендой или харизмой он ни обладал.
Третье следствие губительно для нового поколения. Можно миллион раз говорить о том, что мы строим инновационную, креативную страну. Но в обществе, где президент якобы получает 97% поддержки населения, свобода слова, инновации, креативность, критичность оказываются крайне ограниченными. Создается конформистское общество. Свобода слова, инновации, креативность в такой стране могут составить именно оставшиеся 3%. Если в стране нельзя публично критиковать президента, правительства, если такая критика воспринимается как враждебная, опасная для бизнеса или даже жизни, то места никакой креативности быть не может априори. В такой стране можно бесконечно долго совершенствовать методы контроля или пыток, изобрести новый пистолет или супердубинку, но точно невозможно изобрести новый айфон, новый компьютер, концепт-кар. Все дело в том, что свобода мысли, полет фантазии, инновации рождаются там и только там, где есть политические свободы. Это очень незаметная, но важная обусловленность. И в этом главная ошибка и трагедия пресловутых 97%.
Опрос провела И. ЕРГАЙЫПКЫЗЫ
Оригинал статьи: Трибуна — Республиканская общественно-политическая газета / tribunakz.com