- 08.10.2015
- Сергей ЗЕЛЕПУХИН, КазТАГ
Действия Нацбанка стали все больше напоминать поведение заблудившегося в лесу.
За короткое время регулятор умудрился принять ряд противоречащих друг другу решений. На фоне и так ухудшающихся макроэкономических условий они окажут дополнительное негативное влияние на экономику и доходы населения. Однако не исключено, что в краткосрочной перспективе они позитивно скажутся на курсе национальной валюты.
Перманентная корректировка
Начиная с 16 сентября сумма валютных интервенций уже перевалила за $1 млрд, достигнув по состоянию на 1 октября $1,27 млрд. Это цена, которую Нацбанк заплатил только за полмесяца, чтобы не дать еще больше обвалиться тенге. Более того, удержание обменного курса доллара к нацвалюте на прошлой неделе в диапазоне Т269 – 271 наталкивает на мысль, что регулятор установил краткосрочный негласный валютный коридор, в рамках которого он намерен поддерживать тенге.
При этом нетрудно заметить, что это тот диапазон, который соответствует курсу рубля к национальной валюте примерно на уровне Т4. Поэтому можно предположить, что этот уровень Нацбанк считает вполне приемлемым для поддержания конкурентоспособности отечественных производителей. Но не исключено, что для регулятора он находится еще ниже.
Из этого следует первый важный вывод: Нацбанк, не способный сдержать ослабление тенге без проведения валютных интервенций после введения свободного курсообразования, фактически вновь вернулся к прежней политике валютного таргетирования путем установления негласного валютного коридора. При этом он может меняться им без официального объявления в любое время и по своему усмотрению.
Однако, как мы и предсказывали, для поддержания тенге Национальный банк не смог ограничиться только валютными интервенциями. В прошлую пятницу Национальный банк пошел на ужесточение монетарной политики. Во-первых, через повышение базовой ставки с 12% до 16% и, во-вторых, через сужение коридора ставок предоставления и изъятия ликвидности с 7 – 17% до 15 – 17%. Другими словами, теперь Нацбанк намерен выделять «короткие» деньги банкам по базовой ставке плюс 1% и привлекать краткосрочные средства от них по базовой ставке минус 1%.
Дешевых денег нет и не будет
Интересно, что, аргументируя свое решение, регулятор ограничился лишь одним предложением: «Национальный банк принял решение сузить коридор процентных ставок до ±1 п.п. для снижения волатильности процентных ставок денежного рынка и предоставления четких сигналов рынку».
Последние две недели основные индикаторы денежного рынка, отражающие доходность «коротких» денег, – TONIA, TWINA и SWAP-1D (USD) держатся чуть ниже или выше 17%.
Повышая базовую ставку и сужая коридор ставок по предоставлению и изъятию ликвидности, Нацбанк дает четко понять рынку, что, во-первых, в условиях мощного давления на тенге регулятор готов проводить очень жесткую монетарную политику и что, во-вторых, ждать в этом случае от него золотого дождя дешевой тенговой ликвидности не следует. Поэтому вполне ожидаемо, что ставки по предоставлению коротких средств на денежном рынке теперь будут стабильно находиться на уровне 17% и выше.
Отсюда следует важный вывод: Национальный банк, осознавая недостаточность валютных интервенций против мощного давления на тенге со стороны рынка, пытается оказать поддержку нацвалюте, зажимая тенговую ликвидность на денежном рынке.
Пылесос ликвидности
Но настораживает то, что эта мера может привести к еще большему дефициту свободных денежных средств на рынке, когда банкам в ситуации ухудшающихся макроэкономических условий и отсутствия качественных проектов будет более выгодно и менее рискованно не кредитовать экономику, а отдавать средства Национальному банку под 15% годовых. То есть теперь после повышения базовой ставки и ставки изъятия средств регулятор, подобно пылесосу, способен поглотить последние остатки тенговой ликвидности на рынке.
Примечательно, что этому только способствуют ставки по депозитам, устанавливаемые в качестве рекомендуемых Казахстанским фондом гарантирования вкладов, а на практике выступающие в качестве предельных. Напомним, сейчас они находятся на уровне 10% для вкладов в тенге и 3% – для депозитов в иностранной валюте.
В этой ситуации не исключено, что львиная доля привлеченных банками депозитных средств будет выдаваться не в качестве кредитов, а передаваться регулятору под 15%. В результате получится своеобразная пирамида. Банки, привлекая средства под 10%, станут передавать их Нацбанку под 15%, а тот, в свою очередь, будет выдавать их другим банкам под 17%. А по какому проценту они станут (и станут ли вообще) вливаться в экономику, остается только догадываться.
Из этого следует еще один важный вывод: после повышения базовой ставки Нацбанком дефицит и стоимость новых кредитных средств в экономике увеличится, а их доступность снизится, что негативно будет сказываться на деловой активности и темпах роста несырьевого сектора.
Другими словами, ужесточение монетарной политики еще сильней обескровит экономику, негативно скажется на планах по ее диверсификации, и самое главное – не будет способствовать уменьшению безработицы, ведя к снижению доходов и благосостояния населения.
Позитивным последствием этого может стать, но не обязательно, уменьшение спекулятивного давления на нацвалюту и даже некоторое укрепление ее курса. Но только при условии, что нефтяные цены и курс рубля не возобновят падение.
При этом на первый взгляд выглядит парадоксальным то, что ужесточение денежно-кредитной политики регулятором происходит в условиях резкого замедления темпов экономического роста, то есть тогда, когда помощь Центрального банка экономике необходима как никогда.
Как правило, в этой ситуации задача монетарных властей заключается в том, чтобы стимулировать рост путем увеличения доступности кредитных средств через снижение стоимости денежного предложения. Например, так не первый год уже поступают Европейский центральный банк и Федеральная резервная система США.
Под копирку российского Центробанка
При этом Нацбанк вынужден копировать опыт российского Центробанка. Не из-за того, что последний навязывает свою волю нашим монетарным властям, а потому, что сырьевые модели казахстанской и российской экономик очень похожи. И по той простой причине, что они сильно зависят от экспорта сырья и завязаны на долларе, поскольку нефть и другие природные ресурсы на глобальных рынках реализуются в американской валюте.
Поэтому казахстанская экономика, а вместе с ней и нацвалюта, которая де-факто выступает в роли квазинацвалюты, остаются, с одной стороны, заложниками ценовой ситуации на мировых рынках нефти и другого сырья, а с другой – многолетней патологической неспособности властей провести диверсификацию экономики и структурные реформы. Зная это, парадоксы монетарной политики Нацбанка уже не выглядит таковыми.
Причем квазинациональность тенге хорошо проявляется именно сейчас на фоне кризисных явлений в мировой экономике.
Поэтому Нацбанку приходится из кожи вон лезть, чтобы сохранить финансовую стабильность и не допустить еще более резкой девальвации тенге.
Читать оригинал статьи —