Красная звезда над Центральной Азией

В то вре­мя как взгля­ды меж­ду­на­род­но­го сооб­ще­ства при­ко­ва­ны к тан­цам Рос­сии и США вокруг при­ме­не­ния хими­че­ско­го ору­жия в Сирии, Пекин со сво­им обыч­ным праг­ма­тиз­мом укреп­ля­ет свои пози­ции в Цен­траль­ной Азии. Сей­час, когда Китай рас­счи­ты­ва­ет уве­ли­чить закуп­ки газа в Цен­траль­ной Азии к 2020 году до 65 мил­ли­ар­дов кубо­мет­ров, мест­ные лиде­ры все чаще рас­смат­ри­ва­ют Пекин как при­ви­ле­ги­ро­ван­но­го эко­но­ми­че­ско­го партнера.

Пока Соеди­нен­ные Шта­ты и Рос­сия про­дол­жа­ют в целом бес­плод­ное обсуж­де­ние вопро­са о том, как раз­ре­шить сирий­ский кри­зис, Евро­па все силь­нее фоку­си­ру­ет­ся на попыт­ках Моск­вы зама­нить Укра­и­ну и Арме­нию в рос­сий­ский про­ект Евразий­ско­го эко­но­ми­че­ско­го сою­за. На этом фоне деся­ти­днев­ное турне китай­ско­го пре­зи­ден­та Си Цзинь­пи­на по Цен­траль­ной Азии, закон­чив­ше­е­ся 13 сен­тяб­ря в Кир­ги­зии, в кото­рой в этом году про­хо­дил сам­мит Шан­хай­ской орга­ни­за­ции сотруд­ни­че­ства, оста­лось почти неза­ме­чен­ным. Даже рос­сий­ские СМИ, обыч­но вни­ма­тель­ные к клю­че­вым собы­ти­ям на пост­со­вет­ском про­стран­стве, боль­ше писа­ли и гово­ри­ли о женев­ской встре­че меж­ду Джо­ном Кер­ри и Сер­ге­ем Лав­ро­вым, чем о встре­чах, кото­рые про­во­дил в Цен­траль­ной Азии Си Цзинь­пин. Меж­ду тем, эти встре­чи могут небла­го­при­ят­ным для Рос­сии обра­зом изме­нить стра­те­ги­че­ское лицо реги­о­на и иметь широ­кие послед­ствия для про­чих реги­о­наль­ных игро­ков, вклю­чая Соеди­нен­ные Шта­ты и Евро­пей­ский Союз.

Цен­траль­ная Азия игра­ет в целом неболь­шую роль в меж­ду­на­род­ной тор­гов­ле вооб­ще и в китай­ской внеш­ней тор­гов­ле в част­но­сти. В демо­гра­фи­че­ском отно­ше­нии она так­же не про­из­во­дит на фоне сосе­дей боль­шо­го впе­чат­ле­ния — сово­куп­ное насе­ле­ние всех пяти рес­пуб­лик Цен­траль­ной Азии, кото­рые назы­ва­ют «ста­на­ми», не дохо­дит до 70 мил­ли­о­нов чело­век. Это мень­ше, чем насе­ле­ние одно­го Ира­на. Тем не менее, Казах­стан, Узбе­ки­стан, Турк­ме­ния, Кир­ги­зия и Таджи­ки­стан нахо­дят­ся в месте, кото­рое совет­ник пре­зи­ден­та Джим­ми Кар­те­ра по наци­о­наль­ной без­опас­но­сти Збигнев Бже­зин­ский (Zbigniew Brzezinski) одна­жды назвал «евразий­ски­ми Бал­ка­на­ми». Это срав­не­ние учи­ты­ва­ет как стра­те­ги­че­ское рас­по­ло­же­ние Цен­траль­ной Азии на пере­крест­ке циви­ли­за­ций, так и при­су­щую ей неста­биль­ность, свя­зан­ную со сла­бо­стью госу­дар­ствен­ных струк­тур и посто­ян­ной борь­бой за пре­об­ла­да­ние меж­ду вели­ки­ми державами.

Поми­мо оче­вид­ных пре­иму­ществ, кото­рые Цен­траль­ной Азии обес­пе­чи­ва­ет ее про­ме­жу­точ­ное поло­же­ние меж­ду Евро­пой и Ази­ей, этот реги­он так­же обла­да­ет обшир­ны­ми энер­ге­ти­че­ски­ми ресур­са­ми. В конце1990‑х годов госде­пар­та­мент США срав­нил запа­сы полез­ных иско­па­е­мых Казах­ста­на с ресур­са­ми неко­то­рых стран Пер­сид­ско­го зали­ва, что заста­ви­ло неко­то­рых чинов­ни­ков заго­во­рить о Казах­стане как о вто­рой Сау­дов­ской Ара­вии. Ана­ло­гич­ным обра­зом, сосед­ние Узбе­ки­стан и Турк­ме­ния при­влек­ли к себе вни­ма­ние круп­ных меж­ду­на­род­ных неф­тя­ных и газо­вых ком­па­ний, как толь­ко про­воз­гла­си­ли в 1991 году свою неза­ви­си­мость от Совет­ско­го Сою­за. Даже Таджи­ки­стан и Кир­ги­зия — самые бед­ные госу­дар­ства реги­о­на — пред­по­ло­жи­тель­но обла­да­ют боль­ши­ми, но пока нетро­ну­ты­ми место­рож­де­ни­я­ми неф­ти, газа и золо­та. В бли­жай­шие годы обе­им этим стра­нам пона­до­бят­ся серьез­ные инве­сти­ции, и поэто­му готов­ность Китая задей­ство­вать мил­ли­ар­ды дол­ла­ров из сво­их гигант­ских валют­ных резер­вов выгля­дит для мест­ных режи­мов осо­бен­но привлекательно.

В то вре­мя как взгля­ды меж­ду­на­род­но­го сооб­ще­ства при­ко­ва­ны к тан­цам Рос­сии и США вокруг при­ме­не­ния хими­че­ско­го ору­жия в Сирии, Пекин со сво­им обыч­ным праг­ма­тиз­мом укреп­ля­ет свои пози­ции в Цен­траль­ной Азии. 4 сен­тяб­ря Си Цзинь­пин и его турк­мен­ский кол­ле­га Гур­бан­гу­лы Бер­ды­му­ха­ме­дов дали старт про­мыш­лен­ной экс­плу­а­та­ции вто­ро­го по вели­чине в стране газо­во­го место­рож­де­ния Гал­кы­ныш, запа­сы кото­ро­го оце­ни­ва­ют­ся в 21,2 трил­ли­о­на кубо­мет­ров. До это­го два лиде­ра под­пи­са­ли офи­ци­аль­ное согла­ше­ние о стро­и­тель­стве рас­ши­рен­но­го тру­бо­про­во­да меж­ду Турк­ме­ни­ей и китай­ским Синьц­зя­ном. В декаб­ре 2009 года пред­ше­ствен­ник Си Цзинь­пи­на Ху Цзинь­тао и пре­зи­ден­ты Казах­ста­на, Турк­ме­нии и Узбе­ки­ста­на откры­ли газо­про­вод Турк­ме­ния-Китай, по кото­ро­му, после того, как он был рас­ши­рен, могут про­хо­дить око­ло 40 мил­ли­ар­дов кубо­мет­ров газа в год. Сей­час, когда Китай рас­счи­ты­ва­ет уве­ли­чить закуп­ки газа в Цен­траль­ной Азии к 2020 году до более чем 65 мил­ли­ар­дов кубо­мет­ров, мест­ные лиде­ры все чаще рас­смат­ри­ва­ют Пекин как при­ви­ле­ги­ро­ван­но­го эко­но­ми­че­ско­го парт­не­ра и счи­та­ют, что он важ­нее как Рос­сии, так и любых дру­гих ино­стран­ных игроков.

Отпра­вив­шись после Турк­ме­нии в Казах­стан, Си Цзинь­пин заклю­чил со сво­им казах­ским кол­ле­гой Нур­сул­та­ном Назар­ба­е­вым согла­ше­ние о при­об­ре­те­нии Китай­ской наци­о­наль­ной неф­те­га­зо­вой кор­по­ра­ци­ей 8,33% неф­тя­но­го место­рож­де­ния Каша­ган. В про­шлом авгу­сте это огром­ное место­рож­де­ние, рас­по­ло­жен­ное в Кас­пий­ском море, было при­зна­но CNN Money самым доро­гим энер­ге­ти­че­ским про­ек­том в миро­вой исто­рии. На его раз­ра­бот­ку потре­бу­ет­ся око­ло 50 мил­ли­ар­дов дол­ла­ров. Аме­ри­кан­ская неф­те­га­зо­вая ком­па­ния ConocoPhillips, объ­яви­ла, что она соби­ра­ет­ся про­дать свою долю в про­ек­те еще в нояб­ре 2012 года, но Пеки­ну еще при­шлось спра­вить­ся с кон­ку­рен­ци­ей со сто­ро­ны индий­ской Oil and Natural Gas Corporation, кото­рую дол­го счи­та­ли наи­бо­лее веро­ят­ным поку­па­те­лем. Таким обра­зом, хотя в двух дру­гих круп­ней­ших казах­ских энер­ге­ти­че­ских про­ек­тах Китай не участ­ву­ет, его вхож­де­ние в Каша­ган ста­ло для Пеки­на важ­ной побе­дой в борь­бе, кото­рую неко­то­рые экс­пер­ты назы­ва­ют «новой Боль­шой игрой в Цен­траль­ной Азии». Дели, в конеч­ном сче­те, явно про­иг­рал — его рас­ту­щие энер­ге­ти­че­ские потреб­но­сти по-преж­не­му не будут удо­вле­тво­рять­ся, несмот­ря на все его заиг­ры­ва­ние с цен­траль­но­ази­ат­ски­ми странами.

Одна­ко еще боль­ше послед­ствий жест­кая игра Китая в Цен­траль­ной Азии будет иметь для Рос­сии, Соеди­нен­ных Шта­тов и Евро­пы. Хотя моно­по­лии на турк­мен­ский газ Рос­сия лиши­лась еще в 2009 году, когда был открыт тру­бо­про­вод в Китай, ее кон­троль над марш­ру­та­ми экс­пор­та газа из Турк­ме­нии в Евро­пу обес­пе­чи­вал ей не толь­ко высо­кие дохо­ды от тран­зи­та, но и допол­ни­тель­ные поли­ти­че­ские рыча­ги в Брюс­се­ле. Но так как Турк­ме­ния все силь­нее пере­ори­ен­ти­ру­ет­ся на восток (в этом году ее экс­порт газа в Рос­сию соста­вит лишь скром­ные 10—11 мил­ли­ар­дов кубо­мет­ров в то вре­мя, как в Китай она поста­вит 40 мил­ли­ар­дов кубо­мет­ров), пози­ции Моск­вы в Евро­пе неми­ну­е­мо ослабнут.

По тем же при­чи­нам, обре­че­ны и даль­ше осла­бе­вать энер­ге­ти­че­ские свя­зи Евро­пы с закры­той Турк­ме­ни­ей. В 2008 году Брюс­сель и Ашха­бад под­пи­са­ли Мемо­ран­дум о вза­и­мо­по­ни­ма­нии по энер­ге­ти­че­ским вопро­сам. Тур­ция и Азер­бай­джан неод­но­крат­но пыта­лись лоб­би­ро­вать евро­пей­ские инте­ре­сы, убеж­дая Турк­ме­нию при­со­еди­нить­ся к пла­ни­ру­е­мой сети тру­бо­про­во­дов для поста­вок угле­во­до­ро­дов в Евро­пу из Цен­траль­ной Азии и Закав­ка­зья. Одна­ко сей­час боль­шая часть турк­мен­ско­го газа пере­на­пра­ви­лась в Китай и пер­спек­ти­вы пол­но­цен­но­го уча­стия Ашха­ба­да в про­ек­те Тран­с­кас­пий­ско­го тру­бо­про­во­да, на кото­рый Брюс­сель воз­ла­гал надеж­ды как на сред­ство огра­ни­чить энер­ге­ти­че­скую зави­си­мость ЕС от Моск­вы, ста­ли еще более при­зрач­ны­ми, чем когда-либо.

Более того, укреп­ле­ние энер­ге­ти­че­ских свя­зей Турк­ме­нии с Кита­ем может в ито­ге погу­бить про­ект газо­про­во­да «Турк­ме­ния-Афга­ни­стан-Паки­стан-Индия» (ТАПИ), кото­рый так­же назы­ва­ют «Тру­бо­про­во­дом мира» и кото­рый Вашинг­тон лоб­би­ру­ет с нача­ла 1990‑х годов. Сей­час Соеди­нен­ные Шта­ты пла­ни­ру­ют поки­нуть Афга­ни­стан, и их ини­ци­а­ти­ва «Новый шел­ко­вый путь», о кото­рой в сен­тяб­ре 2011 года объ­яви­ла гос­сек­ре­тарь Клин­тон, долж­на была стать заме­ной физи­че­ско­му при­сут­ствию Аме­ри­ки в Цен­траль­ной Азии. Пред­по­ла­га­лось, что она будет спо­соб­ство­вать реги­о­наль­ной инте­гра­ции и обще­му про­цве­та­нию. Одна­ко клю­че­вым эле­мен­том этой стра­те­гии на пери­од после 2014 года счи­та­ет­ся ТАПИ, а его буду­щее оста­ет­ся туман­ным не толь­ко из-за бес­чис­лен­ных про­ти­во­ре­чий, ослож­ня­ю­щих повсе­днев­ные отно­ше­ния меж­ду Афга­ни­ста­ном, Паки­ста­ном и Индии, но и из-за неуве­рен­но­сти в надеж­но­сти Турк­ме­нии как един­ствен­но­го источ­ни­ка для поста­вок по тру­бо­про­во­ду. Если Ашха­бад решит постав­лять в Китай боль­ше газа в обмен на ста­биль­ные кон­трак­ты, ТАПИ погиб­нет — вме­сте с аме­ри­кан­ски­ми надеж­да­ми на мир и ста­биль­ность в Цен­траль­ной Азии в широ­ком смысле.

Хотя ранее реги­о­наль­ная дипло­ма­тия Китая огра­ни­чи­ва­лась тор­го­вы­ми и энер­ге­ти­че­ски­ми вопро­са­ми, турне Си Цзинь­пи­на при­да­ло ей новое — поли­ти­че­ское — изме­ре­ние. Сле­дуя при­ме­ру Рос­сии, США и ЕС, Пекин запу­стил соб­ствен­ную реги­о­наль­ную ини­ци­а­ти­ву под назва­ни­ем Вели­кий шел­ко­вый путь. Высту­пая в новом «Назар­ба­ев-Уни­вер­си­те­те», китай­ский пре­зи­дент при­звал сво­их цен­траль­но­ази­ат­ских кол­лег укреп­лять меж­ду­на­род­ное сотруд­ни­че­ство, модер­ни­зи­ро­вать дорож­ную инфра­струк­ту­ру, рас­ши­рять куль­тур­ный обмен и вести ско­ор­ди­ни­ро­ван­ный поли­ти­че­ский диа­лог. Китай­ская ини­ци­а­ти­ва про­ти­во­ре­чит не толь­ко вашинг­тон­ской идее «Ново­го шел­ко­во­го пути», о кото­рой уже гово­ри­лось выше, но и евро­пей­ской стра­те­гии Ново­го цен­траль­но­ази­ат­ско­го парт­нер­ства, а так­же дав­ней рос­сий­ской тра­ди­ции под­дер­жа­ния сво­е­го гос­под­ства с помо­щью ряда реги­о­наль­ных орга­ни­за­ций. Даже если Пекин по-преж­не­му вме­сте с Моск­вой при­дер­жи­ва­ет­ся стра­те­ги­че­ско­го кур­са Шан­хай­ской орга­ни­за­ции сотруд­ни­че­ства, он ста­ра­ет­ся уве­ли­чить свое эко­но­ми­че­ское вли­я­ние в бло­ке, пред­ла­гая рес­пуб­ли­кам Цен­траль­ной Азии бес­при­мер­ные про­грам­мы эко­но­ми­че­ской помо­щи, деше­вые кре­ди­ты и дру­гие фор­мы поддержки.

Впро­чем, мало­ве­ро­ят­но, что Китай перей­дет гра­ни­цы тер­пе­ния вели­ких дер­жав, так как сила пекин­ской дипло­ма­тии тра­ди­ци­он­но заклю­ча­ет­ся в мед­лен­ном, но упор­ном про­дви­же­нии инте­ре­сов стра­ны, замас­ки­ро­ван­ном под борь­бу за общее бла­го. Напо­ле­он в свое вре­мя ска­зал: «Когда Китай проснет­ся, он сотря­сет мир». Что ж, сей­час Китай бодр­ству­ет, и ему толь­ко нуж­но вре­мя, что­бы пока­зать миру, кто здесь главный.

Геор­гий ВОЛОШИН — извест­ный экс­перт по Цен­траль­ной Азии, сотруд­ни­ча­ю­щий сре­ди про­че­го с фон­дом Джейм­ста­ун и Инсти­ту­том Цен­траль­ной Азии и Кав­ка­за при Уни­вер­си­те­те Джо­на Хопкинса.

Ори­ги­нал пуб­ли­ка­ции: Red Star over Central Asia

 

Источ­ник: “The National Interest”, США

Читать ори­ги­нал статьи:

Крас­ная звез­да над Цен­траль­ной Азией