Кинематографист Валерий Балаян: «Положите мемуары Маннергейма президенту на стол!»

Вале­рий Бала­ян дол­гое вре­мя жил и рабо­тал в Кры­му. С нача­лом окку­па­ции, не заду­мы­ва­ясь, при­нял укра­ин­ское граж­дан­ство. Про­дал свою квар­ти­ру в Москве. Теперь он пози­ци­о­ни­ру­ет свои филь­мы как укра­ин­ские, а себя счи­та­ет укра­ин­ским режиссером.

В послед­ний раз мы выде­лись с Вале­ри­ем осе­нью 2013 года на Кино­сту­дии им. Дов­жен­ко. Он рабо­тал над кар­ти­ной «Раду­га над кара­ку­ма­ми» по зака­зу Гос­ки­но Укра­и­ны. Уже тогда он гово­рил, что ему не оста­лось места в Рос­сии, все пло­щад­ки для него закрыты.

Вале­рий Бала­ян – автор неиг­ро­во­го интел­лек­ту­аль­но­го кино. Позна­ко­ми­лись мы с ним в 2010 году на пре­зен­та­ции его рабо­ты «Люби­те меня, пожа­луй­ста». Это доку­мен­таль­ный фильм о граж­дан­ке Укра­и­ны, жур­на­лист­ке «Новой газе­ты» Насте Бабу­ро­вой, уби­той в 2009 году в цен­тре Моск­вы рос­сий­ски­ми нео­на­ци­ста­ми. «Люби­те меня, пожа­луй­ста» — это, по сути, очень жест­кая кри­ти­ка путин­ско­го режи­ма и пре­ду­пре­жде­ние об опас­но­сти фашист­ву­ю­щей Рос­сии. Сего­дня Бала­ян за соб­ствен­ные сред­ства закон­чил фильм «Послед­няя поэ­ма». Его пре­мье­ра состо­ит­ся в Кие­ве, 6 нояб­ря в 18:30 в Синем зале Дома кино.  «В этом филь­ме я непря­мо выска­зал то, что думаю об очень мно­гих вещах. Это исто­рия про Рос­сию. И про рос­сий­ский спо­соб видеть жизнь», — гово­рит Вале­рий. Глав­ный герой филь­ма исчез с поля зре­ния режис­се­ра еще в 2000‑м году. А узнал он о его судь­бе во вре­мя сво­ей поезд­ки в АТО в 2014‑м, под Славянском…

Но начи­на­ем мы раз­го­вор с Вале­ри­ем Бала­я­ном даже не с послед­них ново­стей кине­ма­то­гра­фа. Гово­рим о невос­пол­ни­мой поте­ре. Совсем недав­но из жиз­ни ушел наш общий зна­ко­мый, вели­кий рос­сий­ский исто­рик и мыс­ли­тель Юрий Афанасьев…

— Да, Юрия Нико­ла­е­ви­ча очень не хва­та­ет, — с глу­бо­ким сожа­ле­ни­ем гово­рит Вале­рий Бала­ян. — Это был един­ствен­ный чело­век, с моей точ­ки зре­ния, может быть, кро­ме Вяче­сла­ва Ива­но­ва, кто гово­рил прав­ду о собы­ти­ях в лицо режи­му. Афа­на­сье­ва все вре­мя упре­ка­ли в пес­си­миз­ме. А он про­сто был чело­ве­ком без шор на гла­зах. Он гово­рил бес­по­щад­ную прав­ду, невы­но­си­мую для рос­си­ян. И он, как врач, вынес свой вер­дикт и этой стране, и ее буду­ще­му. В послед­них его ста­тьях это все мож­но про­честь. Боль­ше таких людей про­сто нет.

— Не ста­ло Ново­двор­ской, не ста­ло Афа­на­сье­ва. В Рос­сии боль­ше неко­му гово­рить правду?

— Кто-то пыта­ет­ся. На уровне пуб­ли­ци­сти­ки-жур­на­ли­сти­ки. Вик­тор Шен­де­ро­вич, Игорь Яко­вен­ко, Андрей Пионтковский…

— Юлия Латынина?

— Вы зна­е­те, я очень часто стал ловить Латы­ни­ну на неко­то­рых заказ­ных вещах. Я дав­но это за ней заме­чал. Она хоро­ший жур­на­лист, заме­ча­тель­ный пуб­ли­цист, но она не сво­бод­на. Пионт­ков­ско­го, напри­мер, ты не пой­ма­ешь, чтоб он о ком-то чего-то… Он как-то ска­зал: «Я с судь­бой играю в игру». Чело­век не боит­ся ниче­го и гово­рит все, что дума­ет. Но ему пло­щад­ки и не оста­лось. «Радио Сво­бо­да» иногда…

«Я пора­жа­юсь само­ува­же­нию, кото­рое появи­лось в украинцах»

— Мы с вами в послед­ний раз виде­лись ров­но два года назад. Тогда – это было как раз нака­нуне Виль­нюс­ско­го сам­ми­та – вы гово­ри­ли о том, что евро­пей­ский выбор Укра­и­ны предрешен.

— Да, я не сомне­вал­ся в этом. Я и сей­час не сомне­ва­юсь. Все-таки Укра­и­на дей­стви­тель­но не Рос­сия. Поче­му я выбрал Укра­и­ну стра­ной, где буду жить и рабо­тать, и полу­чил укра­ин­ское граж­дан­ство, — пото­му что я верю в буду­щее этой стра­ны. Верю. Не смот­ря ни на что.

Конеч­но, про­изо­шла мен­таль­ная ката­стро­фа. Одна из глав­ных тра­ге­дий укра­ин­ско­го мен­таль­но­го про­стран­ства – сове­тизм. Все-таки семь­де­сят лет – это мно­го. Про­изо­шла инток­си­ка­ция боль­ше­виз­мом, ате­из­мом, все­ми рос­сий­ски­ми мат­ри­ца­ми (о кото­рых гово­рил Афа­на­сьев). Отрав­лен­ность рос­сий­ской мат­ри­цей – это как рако­вые мета­ста­зы, кото­рые про­ник­ли осо­бен­но в рус­ско­языч­ные реги­о­ны, осо­бен­но в Дон­басс, где мно­го пере­се­лен­цев из Рос­сии. Эта часть Укра­и­ны – как зло­ка­че­ствен­ная опу­холь в мен­таль­ном смысле.

В Укра­ине два спо­со­ба видеть мир, два спо­со­ба отно­сить­ся к сво­ей стране, к ее буду­ще­му. Это сов­ко­вый «рус­ско­мир­ский» спо­соб и нор­маль­ный чело­ве­че­ский спо­соб стро­ить свою стра­ну как свой дом. Ведь одно из клю­че­вых поня­тий в рос­сий­ском созна­нии – это «сво­е­го дома нет». Нигде нет дома. «Мы не дома».

Я вспо­ми­наю ужас­ные кар­ти­ны Ека­те­рин­бур­га. Ужас­ные обшар­пан­ные дома, оплё­ван­ные подъ­ез­ды… А захо­дишь в квар­ти­ру – там ката­лог всех брен­дов, все бле­стит и сия­ет. Это пси­хо­ло­гия людей, кото­рые не при­вык­ли стро­ить свою стра­ну. Они чув­ству­ют себя внут­ри окку­пи­ро­ван­ной тер­ри­то­рии. Твой дом – твоя кре­пость. Все, что за поро­гом тво­е­го дома, не твой дом.

У укра­ин­цев есть это чув­ство: это наша стра­на, это наш дом. Я пора­жа­юсь какой-то уди­ви­тель­ной веж­ли­во­сти, кото­рая в людях появи­лась, само­ува­же­нию. Это то, что напрочь отсут­ству­ет в Рос­сии. Отсут­ству­ет пони­ма­ние Дру­го­го. Отно­ше­ние к Дру­го­му не как к объ­ек­ту, кото­рый нуж­но исполь­зо­вать любой ценой. Ува­же­ние к Дру­го­му в рас­че­те на такое же ува­же­ние к себе. Это очень серьез­ная мен­таль­на вещь: само­ува­же­ние и ува­же­ние к Дру­го­му. Пото­му что мы тут дома. И мы, как домо­чад­цы, ува­жа­ем друг дру­га. Это теп­ло, кото­рое сей­час появи­лось в Укра­ине, абсо­лют­но отсут­ство­ва­ло в сов­ке. Мы отсто­я­ли свою стра­ну. Мы бились за нее. Мы про­ли­ли за нее кровь. И мы ее будем строить.

Про­изо­шла мен­таль­ная рево­лю­ция. Наци­о­наль­ное тело стра­ны нача­ло выздо­рав­ли­вать. И что дей­стви­тель­но инте­рес­но, стро­ят стра­ну не обя­за­тель­но этни­че­ские укра­ин­цы. Я знаю очень мно­гих армян, гру­зин, евре­ев, татар, кото­рые не отде­ля­ют себя от Укра­и­ны. Это уди­ви­тель­ная муд­рость, не пра­ви­тель­ствен­ная, не мини­стерств каких-то, а народ­ная. И в этом ощу­ще­нии все схо­дят­ся. Поэто­му мне очень ком­форт­но здесь. Очень.

«Удач­ная Укра­и­на – это гео­по­ли­ти­че­ская ката­стро­фа для России»

— Мно­гие гово­рят о контр­ре­во­лю­ции. Вы, как чело­век, кото­рый име­ет воз­мож­ность наблю­дать Укра­и­ну со сто­ро­ны, как счи­та­е­те, контр­ре­во­лю­ция име­ет шанс?

— Она име­ет шанс. Я вижу, как весь отстой лезет во власть. Перед нами страш­ное испы­та­ние. Укра­и­на может пасть жерт­вой демо­кра­ти­че­ской про­це­ду­ры. Демо­кра­тия-то была в Древ­нем Риме, но ника­кие рабы и воль­но­от­пу­щен­ни­ки в ней не при­ни­ма­ли уча­стие, толь­ко граж­дане. В этом смыс­ле я согла­сен с Юли­ей Латы­ни­ной, о кото­рой мы уже упо­мя­ну­ли, что до выбо­ров долж­ны быть допу­ще­ны те, кто пла­тит нало­ги. Как мини­мум. Дать пра­во голо­са всем, кому угод­но, — это ловуш­ка для демо­кра­тии, кото­рая обыч­но все усред­ня­ет. Демо­кра­тия – это мне­ние очень «сред­ней» части насе­ле­ния. В Укра­ине, к сожа­ле­нию, по-насто­я­ще­му здо­ро­вые силы в мень­шин­стве. А ведь ни жела­ние Рос­сии рас­ка­чать ситу­а­цию, ни финан­си­ро­ва­ние это­го рас­ка­чи­ва­ния нику­да не делось. Удач­ная Укра­и­на – это гео­по­ли­ти­че­ская ката­стро­фа для Рос­сии. Поэто­му и повест­ка дня на рос­сий­ских теле­ка­на­лах сей­час сме­ни­лась. Быст­ро пере­клю­чи­лись на Сирию, чтоб помень­ше гово­рить об успе­хах Укра­и­ны. Но, поверь­те, если в свя­зи с выбо­ра­ми ситу­а­ция кач­нет­ся, Укра­и­на тут же вер­нет­ся в пер­вые ново­сти рос­сий­ских СМИ.

А ведь силы, кото­рые ушли от вла­сти, нику­да не делись. И все эти титуш­ки, кото­рых вдруг смы­ло… Вот они были-были, это была страш­ная сила – и вдруг куда-то исчез­ли. Они же все тут, они при­та­и­лись. Никто не уехал.

В этом смыс­ле мой герой – Карл Густав фон Ман­нер­гейм. В 1918 году, когда Пав­ло Ско­ро­пад­ский, к сожа­ле­нию, Укра­и­ну про­иг­рал, Ман­нер­гейм вел наци­о­наль­ную осво­бо­ди­тель­ную вой­ну. В Фин­лян­дии были такие же крас­ные гвар­дии, были такие же фин­ские боль­ше­ви­ки. И если бы не было Ман­нер­гей­ма, мы име­ли бы сей­час Фин­лян­дию в виде како­го-нибудь При­дне­стро­вья. А мы видим Фин­лян­дию как пере­до­вую стра­ну насто­я­ще­го времени.

Ино­гда, для того, чтоб у стра­ны было буду­щее, пра­ви­тель дол­жен быть очень реши­тель­ным. Ман­нер­гейм совер­шил пол­ную очист­ку стра­ны от боль­ше­ви­ков. Спра­вед­ли­во это было, не спра­вед­ли­во… Поли­тик – это тот, кто видит даль­ше дру­гих. В Укра­ине нет поли­ти­ков, кото­рые могут загля­нуть за гори­зонт. Как Чер­чиль, как Тет­чер, идти на непо­пу­ляр­ные, ино­гда жесто­кие меры во имя буду­ще­го страны.

Семь­де­сят лет экс­пе­ри­мен­та не про­хо­дят даром. Укра­и­на про­шла отри­ца­тель­ную селек­цию. И если мы сей­час нач­нем счи­тать­ся, если «услы­шим голос Дон­бас­са», дадим им пра­во тут что-то решать, эта опу­холь затя­нет всю Укра­и­ну. Нуж­на боль­шая муд­рость укра­ин­ским поли­ти­кам, чтоб гра­мот­но про­ве­сти пар­тию в этой игре. Любой ком­про­мисс тут при­ве­дет к ката­стро­фе. Нель­зя допу­стить ника­ко­го вли­я­ния окку­пи­ро­ван­ной части Дон­бас­са. Пус­кай они нае­дят­ся, как уже наел­ся Крым. Я в Кры­му часто бываю и вижу, как сей­час при­тих­ли все те, кто орал. Они полу­чи­ли два про­валь­ных сезо­на, кото­рые опу­сто­ши­ли все их запа­сы. У них нет ника­кой воз­мож­но­сти суще­ство­вать даль­ше. В бит­ве теле­ви­зо­ра и холо­диль­ни­ка про­изо­шла абсо­лют­ная побе­да холо­диль­ни­ка. Все заглох­ли. Теперь уже в крым­ской марш­рут­ке ты не услы­шишь раз­го­во­ров, как рань­ше. Теперь уже их боль­ше вол­ну­ют гигант­ские скач­ки цен на кому­нал­ку, про­дук­ты, про­езд. Еще один-два сезо­на – и настро­е­ния в Кры­му кар­ди­наль­но изменятся.

— Бло­ка­да Кры­ма как-то спо­соб­ству­ет этим изме­не­ни­ям в настроениях?

— Я вам чест­но ска­жу, не верь­те это­му. Бло­ка­ду в Кры­му никто не чув­ству­ет. Пото­му что фуры из Укра­и­ны шли напря­мик в Керчь, на кер­чен­ской пере­пра­ве пере­гру­жа­лись на теп­ло­хо­ды и шли куда-то даль­ше. Бло­ка­ду надо было делать пол­то­ра года назад. Боль­ше того, если уже бло­ки­ро­вать, то надо было пере­кры­вать доро­ги и отклю­чать Кры­му свет сра­зу. Это был бы посту­пок Ман­нер­гей­ма. Но нет таких Ман­нер­гей­мов в Укра­ине. Укра­ин­ские поли­ти­ки все вре­мя тор­гу­ют, все вре­мя извле­ка­ют какой-то гешефт. Не хва­та­ет госу­дар­ствен­ных дея­те­лей, спо­соб­ных на реши­тель­ные дей­ствия. Ско­ро­пад­ский, к сожа­ле­нию, оста­ет­ся про­ек­том неудач­ной Украины.

Я очень хочу сде­лать фильм об этих двух людях – о Ско­ро­пад­ском и Ман­нер­гей­ме. Два дру­га по Паже­ско­му кор­пу­су (воен­ное учеб­ное заве­де­ние Рос­сий­ской импе­рии – Ред.). Оба жена­ты на рус­ских ари­сто­крат­ках. Но как по раз­но­му они себя пове­ли в схо­жих исто­ри­че­ских ситуациях.

Очень нуж­но раз­дать мему­а­ры Ман­нер­гей­ма всей Вер­хов­ной Раде. По край­ней мере, поло­жи­те их Пре­зи­ден­ту на стол!

«Запад­ные поли­ти­ки могут вести пере­го­во­ры и с людо­еда­ми, если это в их интересах»

— Самые глав­ные защит­ни­ки демо­кра­ти­че­ских про­це­дур, залож­ни­ком кото­рых явля­ет­ся Укра­и­на, — это евро­пей­ские либе­ра­лы. Соб­ствен­но, и Мин­ские согла­ше­ния – это тво­ре­ние евро­пей­ской бюро­кра­тии. В сво­их отче­тах неко­то­рые запад­ные пра­во­за­щит­ные орга­ни­за­ции дела­ют акцент на том, как Укра­и­на нару­ша­ет пра­ва чело­ве­ка на Дон­бас­се, а не на том бес­пре­де­ле, кото­рый реаль­но тво­рит­ся на окку­пи­ро­ван­ных тер­ри­то­ри­ях. Как вы дума­е­те, это кри­зис евро­пей­ско­го мировоззрения?

— Укра­и­на долж­на пони­мать, что насто­я­щих союз­ни­ков у нее нет. Ну, может быть, Поль­ша и Лит­ва. Осталь­ные хотят про­сто ста­биль­но­сти. Весь мир хочет тупо ста­биль­но­сти. Все запад­ные лиде­ры про­сто выра­жа­ют потреб­но­сти сво­е­го насе­ле­ния в ста­биль­но­сти и пле­вать им глу­бо­ко на эту Укра­и­ну. Они боят­ся деста­би­ли­за­ции в ядер­ной стране, и поэто­му все­гда будут под­дер­жи­вать Пути­на, каким бы пло­хим он не был. Они же пони­ма­ют, что рас­пад Рос­сии или при­ход дру­го­го лиде­ра озна­ча­ет бес­кон­троль­ность. Укра­и­на все­гда для них будет раз­мен­ной кар­той, и ею все­гда будут жерт­во­вать. Пото­му что у Укра­и­ны нет ядер­но­го ору­жия. Если бы Укра­и­на оста­ви­ла себе хотя бы часть ядер­но­го арсе­на­ла, мно­го­го бы не было.  В этом мире нель­зя верить нико­му. Нель­зя верить ника­ким обе­ща­ни­ям Запада.

К тому же, Запад научен ирак­ским уро­ком. Зашли они в Ирак, убра­ли Сад­да­ма (Хусей­на – Ред.) и ста­ло еще хуже. Каким бы ни был Сад­дам, он дер­жал ситу­а­цию под кон­тро­лем. Надо было его при­че­сы­вать, с ложеч­ки кор­мить, хоть он и людо­ед. Этот опыт Запад хоро­шо усвоил.

— Давай­те вер­нем­ся к рос­сий­ским либе­ра­лам. Мне каза­лось, что после убий­ства Бори­са Нем­цо­ва у них что-то долж­но про­изой­ти. Что-то щелк­нуть. У них долж­на появить­ся агрес­сия. Но нет. Они ста­ли еще более бесхребетными.

— Не так дав­но вышел фильм Рас­тор­гу­е­ва и Косто­ма­ро­ва «Срок». Сове­тую посмот­реть. Они фик­си­ро­ва­ли все собы­тия, а потом смон­ти­ро­ва­ли фильм обо всех этих оппо­зи­ци­о­не­рах. На самом деле это ника­кая не оппо­зи­ция. Это симу­лякр, как и все в Рос­сии. Во-пер­вых, они трус­ли­вы. Во-вто­рых, они ни за что не пожерт­ву­ют сво­им ком­фор­том. А тех, кто реаль­но мешал режи­му, людей идей­ных — «насто­я­щих буй­ных мало» — про­сто устра­ни­ли. Удаль­цо­ва в тюрь­му, Нем­цо­ва уби­ли. Ника­кой оппо­зи­ции там нет, это про­сто болтуны.

— Мы рань­ше с вами гово­ри­ли о кри­зи­се в Рос­сии. И вы тогда заме­ти­ли, что кри­зис – это суд. Вы часто быва­е­те в Рос­сии. Какие ощу­ще­ния? Что там происходит?

— Да, кри­зис – это суд. И он уже про­ис­хо­дит. Что такое пять, десять лет для исто­рии? Мину­та. Мы нахо­дим­ся внут­ри кри­зи­са. Кри­зис в Рос­сии закон­чит­ся ее рас­па­дом. Тут нет дру­гих сценариев.

— Но при­чи­на же не в Путине. Путин – это следствие.

— Путин – это кол­лек­тив­ный порт­рет спо­со­ба думать это­го насе­ле­ния. Оно не спо­соб­но на сво­бо­ду и не жела­ет ее. Оно гото­во пожерт­во­вать всем ради пай­ки. Я думаю, что 86% под­держ­ки Пути­на – это не фейк.

Это тра­ге­дия. Сво­бо­да, кото­рую им бро­си­ли свер­ху в 1991 году, ока­за­лась нико­му не нуж­на. Она мгно­вен­но была вышвыр­ну­та бан­ди­та­ми, ее обме­ня­ли на пай­ку, толь­ко уже не на балан­ду, а на суп с вер­ми­ше­лью. А тут еще крым­няш, зем­ли какие-то при­со­еди­ня­ем. А тут еще будет Чем­пи­о­нат мира по футболу!

Наде­юсь, миро­вым лиде­рам хва­тит ума хотя бы чем­пи­о­нат этот в Рос­сии отме­нить. Хотя, все эти евро­пей­ские поли­ти­ки – совер­шен­но не брезг­ли­вые люди. Я недав­но смот­рел фильм о коро­на­ции людо­еда Бокас­са (Цен­траль­но­аф­ри­кан­ский дик­та­тор – Ред.). Эту про­це­ду­ру про­во­дил фран­цуз­ский МИД, все было сде­ла­но по про­то­ко­лу. Запад­ные поли­ти­ки могут вести пере­го­во­ры и с людо­еда­ми, если это в их инте­ре­сах. Ну поду­ма­ешь, ест людей, у каж­до­го свои при­чу­ды. Мораль­ный аспект исклю­ча­ет­ся. Цинизм, день­ги, жела­ние покоя и ста­биль­но­сти – это суть нынеш­ней меж­ду­на­род­ной поли­ти­ки. И в этом смыс­ле их Путин дела­ет, как хочет, играя в игры «вой­ска сюда – вой­ска туда», он застав­ля­ет их с собой счи­тать­ся. Где де Голль? Где Эйзен­хау­эр? Тет­чер? Где люди тако­го мас­шта­ба? Есть толь­ко люди, кото­рые балан­си­ру­ют от выбо­ров до выбо­ров и, как баро­мет­ры, при­слу­ши­ва­ют­ся к настро­е­ни­ям сво­е­го населения.

Един­ствен­ный муж­чи­на в евро­пей­ской поли­ти­ке – это Даля Гри­ба­ус­кай­те. Она гово­рит «да» и гово­рит «нет». Лит­ве, конеч­но, выгод­нее было бы тор­го­вать с Рос­си­ей, как Фин­лян­дия, про­пус­кать через себя пото­ки неф­ти. Но Даля, как чело­век, пони­ма­ю­щий насто­я­щие угро­зы и вызо­вы, дела­ет очень рез­кие заяв­ле­ния и отка­зы­ва­ет­ся от любо­го сотруд­ни­че­ства с вра­гом. Она про­зор­ли­вый поли­тик. Она дума­ет о дол­го­вре­мен­ной пер­спек­ти­ве, а не о сию­ми­нут­ной выгоде.

— Нет у вас ощу­ще­ния, что с нача­лом сирий­ской кам­па­нии вре­мя Пути­на силь­но сократилось?

— Мы не можем это­го знать. Аго­ния совет­ской вла­сти семь­де­сят лет дли­лась. В состо­я­нии летар­ги­че­ско­го сна Рос­сия может нахо­дить­ся сколь угод­но дол­го. Мне кажет­ся, что Пути­ну помо­жет уйти его окру­же­ние. Слиш­ком он нару­шил их инте­ре­сы. И они это­го ему не про­стят. Жизнь его окру­же­ния – тех людей, кото­рые его и поста­ви­ли к вла­сти, – на Запа­де. Там их дети, жены, двор­цы, яхты. А Путин сей­час пере­крыл им воз­мож­ность этим поль­зо­вать­ся. Конеч­но, дол­го они это тер­петь не будут. Ведь Путин – чело­век, кото­рый дол­жен лега­ли­зо­вать рос­сий­ский оли­гар­хат на Запа­де. Его для это­го поста­ви­ли. Люди, кото­рые пла­ни­ро­ва­ли быть частью запад­но­го истеб­лиш­мен­та, сей­час лиши­лись даже воз­мож­но­сти выез­жать из Рос­сии. Понят­но, что дол­го так про­дол­жать­ся не будет. Толь­ко на это вся надеж­да. Ника­кой надеж­ды на то, что что-то про­изой­дет внут­ри Рос­сии, у меня нет. Никто в Рос­сии не вый­дет на Май­дан уми­рать, как уми­ра­ли украинцы.

— После Пути­на нач­нет­ся боль­шой дележ пирога?

— Рос­сия рас­па­дет­ся. По объ­ек­тив­ным при­чи­нам. Мы внут­ри полу­рас­па­да импе­рии. Пер­вый этап слу­чил­ся в 1917 году, отва­ли­лись Поль­ша, Фин­лян­дия. Вто­рой этап – 1991 год. Сей­час мы под­хо­дим к тре­тье­му эта­пу. Это исто­ри­че­ские про­цес­сы. Авст­ро-Вен­грия тоже была боль­шой импе­ри­ей. Потом была Юго­сла­вия. Что от нее оста­лось? Набор малень­ких стран.

Насколь­ко кро­ва­вым будет рас­пад Рос­сии, никто не зна­ет. Это невоз­мож­но пред­ска­зать, как невоз­мож­но пред­ска­зать ниче­го в этой стране.

«Поте­ря Кры­ма нача­лась в 2004 году»

— Укра­и­ну ждет очень непро­стой пост­во­ен­ный пери­од. И дело даже не в эко­но­ми­че­ских или поли­ти­че­ских труд­но­стях, а в том, как жить в одной стране с теми, с кем вче­ра воевали.

— В Мад­ри­де сто­ит крест всем погиб­шим в граж­дан­ской войне в Испа­нии. Рано или позд­но в Укра­ине при­дет­ся ста­вить такой крест. Хотим мы это­го или нет. Рано или позд­но при­дет­ся стать одной наци­ей. Испан­цы шли к это­му мно­го лет. Фран­ко поста­вил этот крест через трид­цать лет после окон­ча­ния вой­ны. Долж­но сме­нить­ся поко­ле­ние. Долж­ны уйти эти отмо­роз­ки. Ника­ко­го навя­зы­ва­ния укра­ин­ско­го язы­ка, но дли­тель­ная разъ­яс­ня­ю­щая рабо­та. Тяже­лая, непри­ят­ная, с непри­ят­ны­ми людь­ми. Как пси­хи­атр со сво­им больным.

— Вы же види­те настро­е­ния укра­ин­цев. Вы дума­е­те, Укра­и­на гото­ва к такой работе?

— Не гото­ва. Не так мно­го людей, пони­ма­ю­щих эти про­цес­сы. Ведь с чего нуж­но начать? С вопро­са: а поче­му мы поте­ря­ли Крым? И ска­зать: мы вино­ва­ты, мы допу­сти­ли. Мы были не пра­вы. Мы навя­зы­ва­ли укра­ин­ский язык, а это­го делать не надо было. Это непри­ят­но сказать.

— Мы навязывали?

— Конеч­но. Была авто­но­мия, кото­рая вела все дело­про­из­вод­ство на рус­ском язы­ке. А потом при Ющен­ко пере­ве­ли дело­про­из­вод­ство на укра­ин­ский, 70% теле- и радио­ве­ща­ния пере­ве­ли на укра­ин­ский. И они ста­ли мычать и ковер­кать язык. Они ста­ли нена­ви­деть Укра­и­ну. Зачем было делать такую глу­пость? Да оставь­те им эту их ничтож­ную авто­но­мию! Это узко­ло­бый про­вин­ци­аль­ный наци­о­на­лизм – на тер­ри­то­рии, где живут рус­ские, вво­дить укра­ин­ский язык. Пусть будут со сво­им несчаст­ным рус­ским, ну и что? Зато там укра­ин­ский флаг!

Поче­му сер­бы поте­ря­ли Косо­во? У Косо­во была своя авто­но­мия, но умер Тито, и Мило­ше­вич лишил их авто­но­мии. И что? Он полу­чил Косо­во? Косо­во теперь отдель­ная страна.

Это непри­ят­но, но это нуж­но понять. Поте­ря Кры­ма нача­лась в 2004 году. Поверь­те мне, это все про­ис­хо­ди­ло на моих гла­зах. Как ска­зал Мамар­да­шви­ли, «на све­те про­ис­хо­дит толь­ко то, что уже про­изо­шло». Это про­изо­шло тогда. Сле­ду­ет разо­брать­ся с этим, испить это горь­кое лекар­ство. И выздо­ров­ле­ние обя­за­тель­но придет.

Оль­га Решетилова

Ори­ги­нал ста­тьи: https://m.inforesist.org/kinematografist-valeriy-balayan-polozhite-memuaryi-mannergeyma-prezidentu-na-stol/