Парламентские выборы в Великобритании, назначенные на 7 мая, могут оказаться для британской политической системы одними из наиболее «судьбоносных» за минувшую сотню лет: речь на них пойдет не только о возможных правящих коалициях, но и о пребывании Соединенного Королевства в составе Евросоюза.
Британцам пришло время избирать новый парламент. Для страны со столетними демократическими традициями это не простой фарс, как минувшие президентские «выборы» в Казахстане, и не бессмысленное действо, как выборы «говорильни» под названием Государственная дума Российской Федерации. Почти сто лет подряд британскую политику определяли лишь две партии — консерваторы-тори и лейбористы. Мировой финансовый и экономический кризис сломал эту традицию — в 2010 году фактически двухпартийная британская политическая система рухнула, лидер консерваторов Дэвид Кэмерон вынужден был заключить коалицию с «третьей силой» — либеральными демократами. Вот и на этот раз, похоже, одна из меньших партий получит «золотой ключик» — то ли тори, то ли лейбористы будут вынуждены заключить с ней союз. Какие возможны варианты?
«Кто с кем в каше?»
В развернувшейся в данный момент во всю ширь предвыборной кампании премьер-министр Ее Величества Дэвид Кэмерон и его верный вице-премьер, либерал Ник Клэгг ругают друг друга так, как только это позволительно двум британским джентльменам. Тем не менее переменчивая избирательная судьба может обернуться таким образом, что в скором времени им придется вновь примириться друг с другом и продолжать работать бок о бок, если продолжение существующей коалиции обеспечит устойчивое правительство. В этом случае их голоса, скорее всмего, зазвучат, словно голоса двух отлично спевшихся участников какого-нибудь церковного хора мальчиков, и они заведут сладкозвучную песнь об успешной экономической политике нынешнего кабинета министров: о 2,6% роста британской экономики, о снижающемся уровне безработицы и о сокращающемся государственном долге.
Учитывая позитивную статистику последних месяцев, в экономических кругах Лондона возможное продолжение коалиции расценивается как наилучший вариант из возможных. С помощью государственных «вливаний» обе партии желают создать в ближайшее время три миллиона новых учебных мест, что, по мнению директора промышленного профсоюза CBI, является «более чем разумным».
Консолидация госбюджета также является приоритетным направлением обеих партий — споры идут лишь о том, каким образом и в какие сроки это должно произойти. Кэмерон и его соратник по партии, министр финансов Джордж Осборн хотели бы продолжать экономить — одни лишь социальные выплаты должны, по их словам, быть сокращены на четверть. В свою очередь Ник Клэгг желал бы добиться «большей справедливости» и ради нее чуточку, ну просто совсем немножечко, повысить налоги. По его словам, это продиктовано соображениями «социальной ответственности», правда, речь не идет о том, чтобы богатые члены британского общества платили в казну больше, только те, кто победнее, в первую очередь — средний класс.
На случай если партнер по коалиции потребуется не Дэвиду Кэмерону, а его сопернику, лидеру лейбористов Эду Миллибэнду, Ник Клэгг готов предложить свои услуги и ему. Основное противоречие либералов и лейбористов — различие политико-экономических взглядов. Миллибэнд за минувшие четыре года превратил своих однопартийцев в настоящих «левых»: под его руководством британская рыночная система должна стать более социальной, энергетические концерны должны подчиниться ценовой политике, продиктованной государством, а квартиросдатчики должны унять свои аппетиты и не повышать безудержно цены на жилье. Кроме того, Миллибэнд обещает отменить реформы нынешнего правительства в области здравоохранения, открывшие путь частным предпринимателям в государственную систему медицинского страхования.
Все эти намерения идут вразрез с представлениями либералов. Кроме того, они вовсю ругаются с лейбористами по поводу обращения с государственными финансами — последние желали бы больше тратить, вместо того чтобы сокращать бюджетные расходы. Прежде всего речь идет о социальных расходах: в планах лейбористов их увеличить, а консолидация бюджета, по их мнению, может и подождать… Ну, или ее можно провести, существенно повысив налоги на богатых.
Может получиться и так, что выборы не приведут ни к какому коалиционному большинству. Потому что и консерваторы, и лейбористы уже успели высказаться в том смысле, что более мелкие партии их не слишком-то устраивают в качестве партнеров. Так, идеологические основы лейбористов хотя и перекликаются во многом с представлениями еще одной «команды» — Шотландской национальной партии (SNP), но Миллибэнд успел разругаться с ее руководительницей Николя Стурджон. Попытка изменить мнение после выборов может стоить ему доверия не только избирателей, но и соратников.
То же самое можно сказать о Кэмероне и антиевропейской партии UKIP Найджела Фарага. Если никакой коалиции не получится, придется создавать правительство меньшинства, куда менее устойчивое, вынужденное перед каждым голосованием в парламенте выходить на охоту за недостающими голосами депутатов. Иными словами, это означает, что максимум через год в Великобритании опять будут назначены парламентские выборы.
Для только-только начавшегося британского экономического подъема это хуже яда. По мнению ведущего экономиста японского банка Номура Фила Раша, политическая нестабильность, которая возникнет в этом случае, может привести к новой рецессии. Уже сейчас многие британские предприниматели ввиду непонятного исхода выборов отложили свои инвестиции. «Проблемы еврозоны и дальневосточных рынков и без того приносят нам достаточно неприятностей. Доморощенный политический кризис это последнее, в чем нуждается британская экономика», — полагает Раш.
Как быть с Европой?
К слову, о еврозоне, точнее, обо всем Евросоюзе. Британский премьер Кэмерон и его консерваторы очень стараются ухватить побольше голосов избирателей с помощью антиевропейской риторики. Это весьма рискованно. По сути, выборы 7 мая превращаются для британцев в референдум по поводу членства Соединенного Королевства в ЕС.
Отношения британцев с Европой были и остаются, мягко говоря, сложными и прохладными: как писала газета «Таймс» еще в 1957 году, «плотный туман над Ла-Маншем — континент отрезан». Впрочем, есть и жители Великобритании, настроенные по отношению к «континентальным» соседям весьма дружественно, считающие Евросоюз отличной штукой, позволяющей держать в узде британское правительство и не позволять ему слишком уж заигрываться с правами граждан. Брюссель, по их мнению, частенько творит глупости, но в целом все не так плохо. Эти избиратели полагают, что Великобритании следует остаться в «дружной европейской семье».
С другой стороны, многие их соотечественники в этом не слишком уверены. По мнению «евроскептиков», проект объединенной Европы «вышел из берегов»: мол, в самом начале речь шла всего лишь об упрощенной, взаимовыгодной торговле, а вот достичь политического единства Европейского континента все равно не получится, не стоит и стараться.
Что касается Дэвида Кэмерона, то он не то чтобы призывал к выходу Великобритании из ЕС. По его словам, он желал бы просто добиться для страны более выгодных условий членства в содружестве — так, как это сделала в свое время «Железная Леди» Маргарэт Тэтчер. Среди европейских партнеров Кэмерон не пользуется особой популярностью: то он налагает вето на принятие европейского бюджета, то борется против выдвижения Жан-Клода Юнкера на пост президента Еврокомиссии, то едва ли не ругается последними словами, когда от Британии требуют уплатить в европейскую казну давно просроченные взносы…
Своим требованием провести референдум по «европейскому вопросу» он, конечно же, также не снискал себе сторонников в Европе, зато, пожалуй, приобрел несколько дополнительных приверженцев внутри страны. По его плану, британцы должны решить, хотят ли они оставаться в Евросоюзе или желают его покинуть? «Мы будем бороться за наши национальные интересы, — обещает действующий премьер Великобритании, — и да, мы проведем референдум. Остаться или уходить — должны решить сами британцы. Если вы хотите иметь возможность выбирать — выбирайте консерваторов в парламент!»
План Кэмерона довольно незатейлив: он желает по-быстрому реформировать Евросоюз так, чтобы Великобритании стало более выгодно в нем оставаться. После чего через два года провести референдум. То есть конечная его цель не выход из ЕС, а «перекройка» его «под английский стандарт». Он вообще пообещал референдум исключительно под давлением собственных «ястребов» из числа тори, а также еврокритиков из партии UKIP, чей шеф Найджел Фараг попросту требует провести его немедленно.
«Мы единственная партия, верящая в Великобританию, — не устает подчеркивать Фараг, — верящая в то, что мы можем и должны сами управляться со своими делами, сами принимать свои законы, сами заключать свои сделки. Нам нужен референдум, чтобы наконец-то освободить нашу страну из лап Евросоюза». Требование Фарага — никаких переговоров с Брюсселем, референдум, как говорится, уже вчера. Позиция, конечно, весьма крикливая и популистская, но она находит своих сторонников.
Интересно, что и среди лейбористов находятся политики, требующие проведения подобного референдума: или потому, что также хотели бы «освободиться из лап», или же потому, что попросту желают закрыть эту тему раз и навсегда. Но лидер лейбористов Эдвард Миллибэнд считает, что референдум проводить не стоит. Это поставило бы на кон не только членство Британии в ЕС, но и стабильность британской экономики: трудно придумать что-нибудь более для нее вредоносное, чем политические игрища с Европой.
Примечательно, что Миллибэнда в его позиции по поводу Европы рьяно поддерживают люди, успевшие добиться проведения другого референдума — о том, оставаться или нет Шотландии в составе Великобритании. Члены Шотландской национальной партии, желавшие отделиться от Британии, при этом проявляют крайнее дружелюбие по отношению к Евросоюзу: они желали бы, отделившись от Лондона, остаться в составе ЕС в качестве независимого государства. Отделиться не получилось, а отделяться от Евросоюза они и не планировали.
То же самое можно сказать и о членах нынешней коалиции — либеральных демократах. Им вовсе не хочется покидать Евросоюз, но в случае, если нынешняя правящая коалиция будет продолжена, они намерены дорого продать свое согласие на проведение референдума. Скорее всего, за уступки в каких-либо иных политических или экономических вопросах.
Тем временем социологические опросы (в частности, опрос британского социологического института YouGov) показывают: если бы британцы голосовали на «еврореферендуме» прямо сегодня, за то, чтобы остаться в ЕС, отдали бы свои голоса 46% избирателей, в то время как за уход проголосовали бы 36%. Остальные еще не определились. Не слишком-то устойчивое проевропейское большинство, сулящее не только британцам, но и всем европейцам немало тревожных минут. Не выйдет ли так, что пара-тройка дополнительных процентов, полученных Дэвидом Кэмероном на британских выборах, обернутся настоящим потрясением для всей Европы?