Действия Мирзиёева трудно назвать реформами

20.07.2017

Вита­лий ВОЛКОВ, DW

Глава ассоциации «Права человека в Центральной Азии» (AHRCA) Надежда Атаева ответила в Бонне на вопросы DW, касающиеся развития ситуации в Узбекистане с точки зрения соблюдения прав человека.

DW: Вла­сти Узбе­ки­ста­на заяви­ли о готов­но­сти вновь допу­стить к рабо­те в стране сотруд­ни­ков Human Rights Watch. Мож­но ли это счи­тать под­твер­жде­ни­ем успе­ха того диа­ло­га по пра­вам чело­ве­ка, кото­рый меж­ду­на­род­ные орга­ни­за­ции в тече­ние ряда лет ведут с Ташкентом?

Надеж­да Ата­е­ва: Заяв­ле­ния и доку­мен­ты либе­раль­но­го харак­те­ра, сде­лан­ные и под­пи­сан­ные Шав­ка­том Мир­зи­ёе­вым, пока оста­ют­ся лишь наме­ре­ни­я­ми. Подоб­ное про­ис­хо­ди­ло и при Исла­ме Кари­мо­ве. Вопрос в том, как коман­да Мир­зи­ёе­ва смо­жет выра­бо­тать меха­низ­мы выпол­не­ния этих пла­нов. Боль­шая про­бле­ма в том, что актив­ность Служ­бы наци­о­наль­ной без­опас­но­сти (СНБ) сохра­ня­ет­ся. Кад­ры, кото­рые недав­но при­шли во власть, все про­шли согла­со­ва­ние в каби­не­те гла­вы СНБ Руста­ма Ино­я­то­ва. Тоталь­ный кон­троль СНБ над граж­дан­ски­ми ини­ци­а­ти­ва­ми и над кад­ра­ми сохраняется.

Кро­ме того, не надо забы­вать, что Шав­кат Мир­зи­ёев – вос­пи­тан­ник режи­ма Кари­мо­ва, хотя он пыта­ет­ся демон­стри­ро­вать новое отно­ше­ние ко мно­гим вопро­сам. Но ряд при­ня­тых им доку­мен­тов и ука­зов были им же потом отме­не­ны по той про­стой при­чине, что они были под­пи­са­ны импуль­сив­но и не были про­ра­бо­та­ны на уровне испол­ни­те­лей. Напри­мер, поста­нов­ле­ние о либе­ра­ли­за­ции визо­во­го режима.

Рефор­ма­ми это назвать труд­но. Я вижу в про­ис­хо­дя­щем реак­цию на меж­ду­на­род­ное дав­ле­ние, ока­зы­ва­е­мое на пра­ви­тель­ство. Осе­нью пре­зи­дент соби­ра­ет­ся поехать в Вашинг­тон. И мы зна­ем, что меж­ду миню­ста­ми США и Узбе­ки­ста­на про­дол­жа­ет­ся диа­лог в рам­ках рас­сле­до­ва­ния кор­руп­ци­он­ных сде­лок, в кото­рых мог­ли быть задей­ство­ва­ны граж­дане Узбе­ки­ста­на, вклю­чая стар­шую дочь Кари­мо­ва Гульнару.

В нояб­ре 2016 года было обра­ще­ние узбек­ских акти­ви­стов к США и стра­нам ЕС, где нахо­дят­ся аре­сто­ван­ные в рам­ках рас­сле­до­ва­ния сред­ства. В нем гово­ри­лось, что в стра­ну нель­зя воз­вра­щать эти день­ги, выве­ден­ные из бюд­же­та Узбе­ки­ста­на, без того, что­бы за их дви­же­ни­ем осу­ществ­лял­ся бы обще­ствен­ный кон­троль. А этот конт-роль невоз­мо­жен в нынеш­них усло­ви­ях отсут­ствия обще­ствен­ной дис­кус­сии и диа­ло­га с вла­стью, отсут­ствия сво­бо­ды сло­ва и меж­ду­на­род­но­го неза­ви­си­мо­го мониторинга.Иначе воз­вра­ще­ние этих денег при отсут­ствии про­зрач­но­сти их исполь­зо­ва­ния про­сто при­ве­дет к даль­ней­шим долж­ност­ным пре­ступ­ле­ни­ям тех чинов­ни­ков, кото­рые в этом замешаны.

И я пола­гаю, что минюст США при­слу­шал­ся к это­му обра­ще­нию и поста­вил соот­вет­ству­ю­щее усло­вие перед пра­ви­тель­ством Узбекистана.

DW: При этом вы рас­смат­ри­ва­е­те саму Гуль­на­ру Кари­мо­ву в каче­стве жерт­вы несправедливости?

Надеж­да Ата­е­ва: Гуль­на­ра Кари­мо­ва прак­ти­че­ски забло­ки­ро­ва­на в Узбе­ки­стане, огра­ни­чи­ва­ют­ся ее пра­ва, кон­так­ты с внеш­ним миром, она сама ста­ла жерт­вой репрес­сив­но­го режи­ма. Думаю, что это дела­ет­ся для того, что­бы она не заго­во­ри­ла пуб­лич­но о роли ряда высо­ко­по­став­лен­ных чинов­ни­ков в выво­де бюд­жет­ных средств за рубеж.

Доста­точ­но ска­зать, что все тран­сак­ции, кото­рые осу­ществ­ля­лись по про­ек­там, свя­зан­ным с теле­ком­му­ни­ка­ци­я­ми и дру­ги­ми про­ек­та­ми, кото­рые вела Гуль­на­ра Кари­мо­ва и кото­рые были свя­за­ны с валю­той, про­хо­ди­ли через ЦБ и обя­за­тель­но кон­тро­ли­ро­ва­лись мин­фи­ном. В несколь­ких стра­нах идет след­ствие, и в его инте­ре­сах мно­гое не разглашается.

DW: Оли­гар­хи из Узбе­ки­ста­на не при­влек­ли боль­шо­го вни­ма­ния в свя­зи с опуб­ли­ко­ва­ни­ем «панам­ских досье», содер­жа­щих дан­ные о вла­дель­цах мно­го­чис­лен­ных офшо­ров. Это пото­му, что их там не было, или тут еще не ска­за­но послед­нее слово?

Надеж­да Ата­е­ва: Сей­час раз­лич­ные НПО и неза­ви­си­мые жур­на­ли­сты ведут очень актив­ные рас­сле­до­ва­ния в свя­зи с име­на­ми граж­дан Узбе­ки­ста­на, кото­рые есть в «панам­ских досье», но неиз­вест­ны обще­ствен­но­сти. Пред­ва­ри­тель­но могу ска­зать, что эти лица свя­за­ны род­ствен­ны­ми отно­ше­ни­я­ми и с высо­ко­по­став­лен­ны­ми чинов­ни­ка­ми, и с людь­ми, окру­жа­ю­щи­ми одно­го из оли­гар­хов, кото­ро­го ино­стран­ные дипло­ма­ты счи­та­ют бос­сом мафии.

Сей­час про­хо­дят про­вер­ки неко­то­рых фак­тов, не извест­ных прес­се, но мож­но пока ска­зать, что когда из Узбе­ки­ста­на выво­ди­лись сред­ства, они оформ­ля­лись на род­ствен­ни­ков, име­ю­щих дру­гие фами­лии. И уже ясно, что род­ствен­ни­ки мно­гих госчи­нов­ни­ков вол­шеб­ным обра­зом полу­ча­ли доступ к гос­за­ка­зам, что ста­ло источ­ни­ком кор­руп­ци­он­ной дея­тель­но­сти. Но пра­ви­тель­ство сей­час заин­те­ре­со­ва­но в воз­вра­ще­нии этих денег, пото­му что у бюд­же­та огром­ный дефи­цит. И в слу­чае тща­тель­но­го след­ствия там появят­ся новые сче­та и новые име­на чиновников.

DW: Если гово­рить об Анди­жане в све­те санк­ций в отно­ше­нии Узбе­ки­ста­на, что извест­но о нынеш­ней ситу­а­ции в горо­де, где было подав­ле­но вос­ста­ние в 2005 году?

Надеж­да Ата­е­ва: Анди­жан­ская тра­ге­дия – до сих пор табу. А кто может себя назы­вать ее сви­де­те­ля­ми, нахо­дят­ся в зоне рис­ка. И те анди­жан­цы, кто оста­ет­ся в стране, и те, кто живет за ее пре­де­ла­ми. Они даже не все­гда име­ют воз­мож­ность пооб­щать­ся с род­ствен­ни­ка­ми через интер­нет. Мы зна­ем, что неко­то­рые из участ­ни­ков митин­га в Анди­жане уже полу­чи­ли вто­рой-тре­тий срок под­ряд и не видят для себя пер­спек­ти­вы вый­ти на свободу.

DW: Раз­ве новой вла­сти не про­ще спи­сать Анди­жан на пред­ше­ствен­ни­ков, тем более что из руко­во­ди­те­лей, при­ни­мав­ших реше­ние о сило­вой опе­ра­ции в Анди­жане, свой пост сохра­ня­ет толь­ко пред­се­да­тель СНБ Рустам Ино­я­тов, кото­ро­го мно­гие счи­та­ют про­тив­ни­ком либе­раль­ных шагов, пред­ла­га­е­мых Шав­ка­том Мирзиёевым?

Надеж­да Ата­е­ва: Ино­я­тов – это корень про­блем в поли­ти­че­ской систе­ме Узбе­ки­ста­на на сего­дня. Он ост­рее дру­гих осо­зна­ет, что пре­ступ­ле­ния, кото­рые были совер­ше­ны вла­стью во вре­мя режи­ма Исла­ма Кари­мо­ва, заслу­жи­ва­ют ответ­ствен­но­сти в рам­ках Гааг­ско­го три­бу­на­ла, и он там – потен­ци­аль­но один из основ­ных фигурантов.

Уйди он сей­час из вла­сти, не уни­что­жив сви­де­тельств о мас­со­вых убий­ствах и при­ме­не­ни­ях пыток в Анди­жане, о похи­ще­нии ино­стран­цев и граж­дан Узбе­ки­ста­на в дру­гих стра­нах и о созда­нии спец­служб, кото­рые совер­ша­ют экс­тер­ри­то­ри­аль­ные пре­ступ­ле­ния, ему гро­зит про­цесс в Гаа­ге. Эти пре­ступ­ле­ния не име­ют сро­ка давности.

DW: Что вы назы­ва­е­те экс­тер­ри­то­ри­аль­ны­ми преступлениями?

Надеж­да Ата­е­ва: Напри­мер, и сей­час мно­гие сотруд­ни­ки пра­во­охра­ни­тель­ных орга­нов, вклю­чая СНБ, под пред­ло­га­ми оформ­ле­ния рабо­чих кон­трак­тов уез­жа­ют за гра­ни­цу и орга­ни­зо­вы­ва­ют там слеж­ку за кри­ти­ка­ми режи­ма. У нас доста­точ­но фак­тов такой прак­ти­ки, и мы наме­ре­ны начать про­це­ду­ру в Евро­пе по защи­те наших акти­ви­стов и инфор­ми­ро­вать об этом все меж­ду­на­род­ные орга­ни­за­ции в сфе­ре без­опас­но­сти. Не гово­ря уже о похи­ще­ни­ях и поку­ше­ни­ях, как на Обид­хо­на Наза­ро­ва в Шве­ции 2012 году.

DW: Как ваша орга­ни­за­ция ори­ен­ти­ру­ет­ся в ситу­а­ции, когда помощь в предо­став­ле­нии ста­ту­са бежен­ца в Евро­пе про­сят люди, кого пре­сле­ду­ют в Цен­траль­ной Азии по подо­зре­нию в свя­зи с исла­мист­ски­ми структурами?

Надеж­да Ата­е­ва: Когда мы гово­рим о бежен­цах, чаще все­го к нам обра­ща­ют­ся люди, еще не име­ю­щие это­го ста­ту­са. И мы все­гда даем им пра­во­вую кон­суль­та­цию. Пре­сле­до­ва­ние может начать­ся уже из-за того, что муж­чи­на отрас­тил боро­ду или жен­щи­на наде­ла хиджаб. А реше­ние о ста­ту­се при­ни­ма­ет УВКБ ООН. Хотя с бежен­ца­ми из Цен­траль­ной Азии ста­ло слож­нее рабо­тать. И мы дей­стви­тель­но реже ста­ли давать реко­мен­да­тель­ные пись­ма для УВКБ ООН. Пото­му что све­де­ния, кото­рые нам дают о себе эти люди, мы не все­гда можем проверить.

Ори­ги­нал ста­тьи: Новая Газе­та Казахстан