Гульнара Каримова: “Мы будто в тюрьме”

На днях в Узбе­ки­стане при­ня­ли закон, кото­рым уза­ко­ни­ли домаш­ний арест как меру пре­се­че­ния в уго­лов­ном про­цес­се. Пра­во­за­щит­ни­ки уве­ре­ны, что при­ня­ли его из-за стар­шей доче­ри пре­зи­ден­та Гуль­на­ры Кари­мо­вой, кото­рую с фев­ра­ля 2014 года дер­жат в ее квар­ти­ре в Таш­кен­те под бди­тель­ной охраной. 

Мы неод­но­крат­но рас­ска­зы­ва­ли сво­им чита­те­лям о том, как стар­шая дочь Исла­ма Кари­мо­ва вдруг рух­ну­ла с каза­лось бы недо­сти­жи­мых высот — что в биз­не­се, что в поли­ти­ке. Вот уже более полу­го­да она вме­сте со сво­ей 15-лет­ней доче­рью Иман вынуж­де­на нахо­дить­ся исклю­чи­тель­но в сте­нах сво­е­го дома и без свя­зи с внеш­ним миром.

На днях Би-би-си опуб­ли­ко­ва­ла аудио­об­ра­ще­ние Гуль­на­ры Кари­мо­вой, в кото­ром она гово­рит, что ее с доче­рью содер­жат «хуже, чем собак» и им тре­бу­ет­ся мед­по­мощь. «Мы ни от кого не можем полу­чить внят­ный ответ, поче­му нас дер­жат в доме, буд­то мы в тюрь­ме. Поче­му моя дочь отре­за­на от обще­ния, ведь каж­дый уче­ник в 15 лет дол­жен иметь воз­мож­ность посе­щать шко­лу, общать­ся с дру­зья­ми. Я не гово­рю сей­час о себе. Нас содер­жат хуже чем собак. Они пыта­лись ломать мне паль­цы, ока­зы­ва­ли пси­хо­ло­ги­че­ское дав­ле­ние. Мы нуж­да­ем­ся в меди­цин­ской помо­щи», — сооб­щи­ла Гульнара.

Поми­мо ауди­о­за­пи­си в рас­по­ря­же­нии Би-би-си ока­за­лась и видео­за­пись, сде­лан­ная, оче­вид­но, зимой, когда Гуль­на­ра и ее дети — сын Ислам и дочь Иман — попы­та­лись про­рвать­ся на при­ем к отцу и деду в его рези­ден­цию Дур­мень под Таш­кен­том. Зре­ли­ще, надо при­знать, тяжелое.

Груп­па муж­чин с ору­жи­ем в руках вся­че­ски пре­пят­ству­ют Гуль­на­ре и ее детям, тол­ка­ют, отпи­хи­ва­ют. Даже не верит­ся, что кто-то может так поз­во­лить себе обра­щать­ся с жен­щи­ной, к тому же доче­рью пре­зи­ден­та. Она, види­мо, тоже не верит и сры­ва­ю­щим­ся голо­сом кри­чит: «Смот­ри­те, что они дела­ют». И тогда, види­мо, ее сын Ислам обра­ща­ет­ся к сест­рен­ке: «Сни­май, Иман». Когда же Гуль­на­ру реаль­но нача­ли чуть ли не бить, она истош­но закри­ча­ла: «Отец, отец!». Увы, помощь к ней так и не при­шла. Закан­чи­ва­ет­ся запись ее бес­по­мощ­ным воз­гла­сом: «Я все рав­но прой­ду к нему».

Эта без­об­раз­ная для пре­зи­дент­ской семьи исто­рия про­изо­шла еще до аре­ста Гуль­на­ры в фев­ра­ле, воз­мож­но, неза­дол­го до это­го — на запи­си виден снег и все участ­ни­ки в теп­лой одеж­де. Но вот уже и лето про­мельк­ну­ло, а дочь все так­же в опа­ле и под аре­стом. Более того, теперь, после при­ня­тия зако­на о домаш­нем аре­сте как мере пре­се­че­ния, ее заклю­че­ние, ско­рее все­го, про­сто уза­ко­нят, пола­га­ют узбек­ские правозащитники.