Евгений ЖОВТИС: «Может, сразу ввести военное положение?»

На сов­мест­ном засе­да­нии двух палат пар­ла­мен­та пре­зи­дент пред­ло­жил рас­смот­реть десят­ки анти­тер­ро­ри­сти­че­ских зако­но­про­ек­тов. Несколь­ко ранее гене­раль­ный про­ку­рор пред­ло­жил запре­тить митин­ги во вре­мя про­ве­де­ния ЭКСПО‑2017. Насколь­ко это закон­но? Сво­им мне­ни­ем об этом и мно­гом дру­гом делит­ся извест­ный пра­во­за­щит­ник, дирек­тор Казах­стан­ско­го меж­ду­на­род­но­го бюро по пра­вам чело­ве­ка и соблю­де­нию закон­но­сти Евге­ний ЖОВТИС.

— Пре­зи­дент НАЗАРБАЕВ на сов­мест­ном засе­да­нии палат пар­ла­мен­та заявил о том, что гото­вит­ся ряд зако­но­про­ек­тов по про­ти­во­дей­ствию тер­ро­риз­му. Есть ли опас­ность того, что Акор­да соби­ра­ет­ся закру­чи­вать гай­ки и уже­сто­чать режим, при­кры­ва­ясь борь­бой с тер­ро­риз­мом? Неуже­ли тех зако­нов, кото­рые ныне суще­ству­ют, недо­ста­точ­но, что­бы нака­зы­вать тер­ро­ри­стов и преступников?

— Мне труд­но пред­ста­вить, о чем идет речь. У нас зако­но­да­тель­ство и так уже крайне репрес­сив­ное в отно­ше­нии фун­да­мен­таль­ных прав и сво­бод: пра­ва на сво­бо­ду объ­еди­не­ния, мир­но­го собра­ния, выра­же­ния мне­ния, сло­ва и СМИ, сове­сти и рели­гии. Что уж там уже­сто­чать? При­чем самое инте­рес­ное, что меж­ду­на­род­ный опыт и прак­ти­ка нас поче­му-то ниче­му не учат. Во мно­гих стра­нах тоже нача­ли с при­ня­тия спе­ци­аль­но­го жест­ко­го зако­но­да­тель­ства по борь­бе с тер­ро­риз­мом, дали боль­ше пол­но­мо­чий спец­служ­бам и дру­гим пра­во­охра­ни­тель­ным орга­нам. И доста­точ­но быст­ро обна­ру­жи­лось, что эффек­тив­ность этих зако­но­да­тель­ных мер в деле борь­бы с тер­ро­риз­мом в авто­ри­тар­ных госу­дар­ствах весь­ма сомни­тель­на, а вот нару­ше­ния прав зако­но­по­слуш­ных граж­дан ста­ли зна­чи­тель­но более мас­штаб­ны­ми. Цели таких мер вполне леги­тим­ные. И я, есте­ствен­но, пре­крас­но пони­маю необ­хо­ди­мость обес­пе­че­ния наци­о­наль­ной без­опас­но­сти, обще­ствен­но­го поряд­ка, борь­бы с экс­тре­миз­мом и тер­ро­риз­мом, тем более что угро­зы рас­тут. Толь­ко вме­сто борь­бы с тер­ро­ри­ста­ми и экс­тре­ми­ста­ми я наблю­даю, как все боль­ше эти меры при­ме­ня­ют­ся для борь­бы с поли­ти­че­ской оппо­зи­ци­ей, неза­ви­си­мы­ми жур­на­ли­ста­ми и бло­ге­ра­ми, граж­дан­ски­ми акти­ви­ста­ми и неко­то­ры­ми верующими.

— Власть так­же заго­во­ри­ла о запре­те сала­физ­ма в стране. Насколь­ко это адек­ват­ное реше­ние — запре­щать рели­ги­оз­ное тече­ние? Увен­ча­ет­ся ли она успехом?

— Мне не очень понят­но, как мож­но запре­тить сала­физм, точ­нее сала­фию. Сала­фия — это направ­ле­ние в сун­нит­ском исла­ме. Что вла­сти пред­по­ла­га­ют запре­тить? Направ­ле­ние? Упо­ми­на­ние об этом направ­ле­нии? Веру в это направ­ле­ние? Я напом­ню поло­же­ние нашей Кон­сти­ту­ции. Ста­тья 22: «Каж­дый име­ет пра­во на сво­бо­ду сове­сти». Сво­бо­да сове­сти — это есте­ствен­ное пра­во чело­ве­ка иметь любые убеж­де­ния, в том чис­ле верить в то, во что он хочет. И ста­тья 39: «Ни в каких слу­ча­ях не под­ле­жат огра­ни­че­нию пра­ва и сво­бо­ды, преду­смот­рен­ные… ста­тьей 22». То есть запре­тить или огра­ни­чить сво­бо­ду верить в то направ­ле­ние в сун­нит­ском исла­ме, кото­рое назы­ва­ет­ся сала­фия, наша Кон­сти­ту­ция не позволяет.

— «Жел­тый» уро­вень тер­ро­ри­сти­че­ской угро­зы про­дли­ли до янва­ря 2017 года. В стране мы не видим ника­кой тер­ро­ри­сти­че­ской актив­но­сти, попы­ток что-то совер­шить. Может быть, власть после земель­ных про­те­стов реши­ла под видом борь­бы с тер­ро­риз­мом вовсе запре­тить митин­ги и акции протеста?

— С одной сто­ро­ны, сохра­не­ние опре­де­лен­но­го уров­ня тер­ро­ри­сти­че­ской угро­зы име­ет про­фи­лак­ти­че­ский харак­тер и поз­во­ля­ет орга­нам наци­о­наль­ной без­опас­но­сти и дру­гим пра­во­охра­ни­тель­ным орга­нам отра­жать воз­мож­ные тер­ро­ри­сти­че­ские опас­но­сти. Я не берусь судить, насколь­ко эти угро­зы реаль­ны, мне при­хо­дит­ся пола­гать­ся на оцен­ки экс­пер­тов тех самых орга­нов наци­о­наль­ной без­опас­но­сти. Ино­гда отсут­ствие каких-то тер­ак­тов или иной экс­тре­мист­ской актив­но­сти не явля­ет­ся пока­за­те­лем отсут­ствия угроз. Спец­служ­бы почти все­гда рабо­та­ют в закры­том режи­ме, пре­ду­пре­ждая какие-то опас­но­сти и угро­зы, и эта их про­фес­си­о­наль­ная дея­тель­ность поз­во­ля­ет им более точ­но оце­ни­вать уро­вень этих угроз. Дру­гой вопрос, что­бы при этом у них не воз­ни­ка­ло соблаз­на исполь­зо­вать эти допол­ни­тель­ные пол­но­мо­чия и воз­мож­но­сти для дру­гих целей, в том чис­ле для борь­бы с оппо­зи­ци­ей и несо­глас­ны­ми, и пре­вра­щать стра­ну в поли­цей­ское государство.

— Гене­раль­ный про­ку­рор пред­ло­жил в год ЭКСПО‑2017 пол­но­стью запре­тить митин­ги. Насколь­ко это закон­но — запре­щать людям выра­жать свое мне­ние пуб­лич­но? Как к это­му будут отно­сить­ся на Западе?

— Ну, для это­го гене­раль­но­му про­ку­ро­ру сна­ча­ла надо отме­нить ста­тью 32 Кон­сти­ту­ции Рес­пуб­ли­ки Казах­стан, кото­рая, конеч­но, допус­ка­ет огра­ни­че­ние пра­ва на собра­ния, митин­ги, шествия, демон­стра­ции — прав­да, толь­ко в инте­ре­сах госу­дар­ствен­ной без­опас­но­сти, обще­ствен­но­го поряд­ка и т.д., — но не преду­смат­ри­ва­ет лише­ния это­го пра­ва совсем.
Мож­но, конеч­но (про­шу про­ще­ния за сар­казм), в свя­зи с ЭКСПО‑2017 вве­сти в стране чрез­вы­чай­ное или, еще луч­ше, воен­ное поло­же­ние и вооб­ще комен­дант­ский час, что­бы никто, кро­ме участ­ни­ков ЭКСПО, не шлял­ся по ули­цам и ниче­го непра­виль­но­го не говорил.
Мне бы хоте­лось, что­бы на такое пря­мое пося­га­тель­ство на кон­сти­ту­ци­он­ные пра­ва граж­дан как-то отре­а­ги­ро­ва­ли наши защит­ни­ки Кон­сти­ту­ции — Кон­сти­ту­ци­он­ный совет РК и глав­ный гарант — гос­по­дин Президент.
Мне так­же инте­рес­на реак­ция запад­ных ком­па­ний и пра­ви­тельств, кото­рые соби­ра­ют­ся под­дер­жать и при­нять уча­стие в ЭКСПО‑2017, когда одно из выс­ших долж­ност­ных лиц госу­дар­ства высту­па­ет с таким пря­мо анти­де­мо­кра­ти­че­ским предложением.
Эко­но­ми­че­ских инте­ре­сов без ува­же­ния прав чело­ве­ка не быва­ет, так что думаю, что гене­раль­ный про­ку­рор зря это пред­ло­жил. Мы уже стал­ки­ва­лись в нача­ле 2000‑х годов с таки­ми пред­ло­же­ни­я­ми вла­стей Узбе­ки­ста­на, когда там про­хо­ди­ло еже­год­ное сове­ща­ние Сове­та дирек­то­ров Евро­пей­ско­го бан­ка рекон­струк­ции и развития.
Кон­чи­лось это тем, что меж­ду­на­род­ная пра­во­за­щит­ная обще­ствен­ность высту­пи­ла с рез­ки­ми про­те­ста­ми и сна­ча­ла это еже­год­ное собра­ние чуть вооб­ще не пере­нес­ли из Таш­кен­та, а потом воз­ле места его про­ве­де­ния про­хо­ди­ли пике­ты, кото­рые никто не раз­го­нял, а само собра­ние нача­лось с обсуж­де­ния ситу­а­ции с пра­ва­ми чело­ве­ка в Узбе­ки­стане, в кото­ром при­ня­ли уча­стие узбек­ская оппо­зи­ция и пра­во­за­щит­ни­ки. Так что опыт по это­му пово­ду уже имеется.
И нако­нец, мож­но, без сомне­ния, ожи­дать крайне нега­тив­ной реак­ции от ООН, в том чис­ле от Вер­хов­но­го комис­са­ра ООН по пра­вам чело­ве­ка и Спец­до­клад­чи­ка ООН по сво­бо­де ассо­ци­а­ции и собра­ний, и от ОБСЕ.

— Евге­ний Алек­сан­дро­вич, спа­си­бо за ответы!
Вопро­сы зада­ва­ла Инга ИМАНБАЙ

Ори­ги­нал ста­тьи: Три­бу­на — Рес­пуб­ли­кан­ская обще­ствен­но-поли­ти­че­ская газе­та / tribunakz.com