Сегодня всем нужен такой союзник, который в случае чего сможет и денег подбросить, и пару авиационных эскадрилий, утверждает заведующий отделом Средней Азии и Казахстана российского Института стран СНГ Андрей Грозин. И, по его мнению, и для Минска и для Астаны нет другого такого союзника, кроме России.
Предлагаем читателям третью и заключительную часть интервью с российским политологом Андреем Грозиным, в котором он прокомментировал будущее Евразийского союза, ответил на вопрос, кто и почему в Центральной Азии внезапно начал наращивать военные мускулы и чем это чревато для всего мирового сообщества.
Первую часть читайте под заголовком «О нелинейности мира и тактике войны в Украине», вторую — под заголовком «Новый мировой порядок уже не за горами».
Других союзников не предвидится
- Каким Вам видится будущее ЕАЭС в условиях экономического кризиса в России?
- Я бы не драматизировал ситуацию. Понятно, что в Казахстане сейчас все замерли в ожидании то ли девальвации, то ли еще какого-нибудь экономического апокалипсиса. Но на самом деле то же падение рубля, которое происходит в России, большинство населения восприняло довольно спокойно. Посмотрите на последний опрос «Левада-центра». Его итоги очень интересные — 69% россиян уверены, что Россия должна продолжать осуществлять свою политику, невзирая на санкции.
То есть настроение населения не находится в прямой зависимости от того, сколько стоит рубль по отношению к доллару. Конечно, каждый сталкивается с тем, что цены растут, но это пока все не сопоставимо с опытом выживания в 1998 или 2008 годах. Тогда было гораздо хуже. Население живет в перманентном состоянии стресса, в которое его загоняет родное правительство на всем постсоветском пространстве. Люди привыкли. Хотя жирные нефтяные десять лет позволяли надеяться, что так хорошо жить будем всегда.
- Но случился обвал цен на нефть…
- Да, и большинство понимает, что дело не столько в западном давлении на Россию, сколько в том, с чего мы начинали наш разговор, — ценах на мировых сырьевых рынках. Кончено, претензии к своему родному руководству есть, это свойство любого нормального, здравомыслящего человека — предъявлять претензии к начальству. Но цена на нефть не зависит от того, как ведет себя Путин или что скажет на заседании правительства Медведев. Она никак не пересекается с действием или бездействием правительства Масимова, который не может повлиять на то, сколько будет получать бюджет Казахстана от нефтедобычи в 2015 году.
Однако население тревожится. Но я думаю, ничего особенно страшного не случится, если не будет дальнейшей отрицательной динамики — если нефть не будет стоить 20 долларов за баррель.
- Но денег-то у России на интеграционные проекты все меньше, а желающих их получить в рамках того же ЕАЭС все больше…
- Я думаю, что и президент Беларуси Лукашенко, и президент Казахстана Назарбаев понимают, что если они продемонстрируют Западу намерение оторваться от России, разорвать с ней отношения, то больше денег не придет. Они ничего не приобретут от выхода. А рядом с большой Россией, ибо, какие бы у нее ни были экономические проблемы, это государство, обладающее большими финансовыми и оборонными потенциалами, в эпоху смены мирового порядка несколько спокойнее.
- Почему?
- Все понимают, что нужен такой союзник, который поможет в случае чего и поддержит — денег подбросит или пару эскадрилий авиационных с пилотами. Другого союзника ни для Минска, ни для Астаны не предвидится.
- Астана могла бы попытать счастья на Востоке.
- Да, но Китай пока не готов к тому, чтобы пересматривать основы внешней политики, которые были заложены еще при Дэн Сяопине (Дэн Сяопин никогда не занимал пост руководителя страны, но был фактическим руководителем Китая с конца 1970‑х до начала 1990‑х гг. — авт.). То есть транслировать военную силу во внешний мир Китай не готов. И, очевидно, в ближайшее десятилетие, а может, и даже больше готов не будет.
- То есть даже несмотря на то, что рушится мировой порядок, Пекин сохранит верность традициям?
- Да, потому что Китай в первую очередь ориентирован на экономическое доминирование, на завоевание экономических позиций. А потом уже в перспективе, может быть, конвертация экономического влияния в политическое. Но это очень не быстрый процесс, а мы живем в динамичное время. И украинский кризис, который разворачивается уже больше года на наших глазах, дал почву лидерам в том числе постсоветских стран для понимания дополнительных угроз и того факта, что все в этом мире может очень быстро измениться и надо быть готовыми ко всему.
Страны ЦА готовятся к войне
- Например, к чему надо готовиться странам Центральной Азии?
- Посмотрите на то, что происходит в соседних с Казахстаном государствах. Везде идет то, что в советское время называли активное военное строительство, и даже в государствах, ограниченных в ресурсах, таких как Таджикистан, Кырыгзстан. А Узбекистан — это государство, которое традиционно тратит самые большие деньги на свою армию из всех пяти стран Центральной Азии. И даже нейтральный Туркменистан теперь подтягивается к этой общей тенденции. Все готовятся к войне, но никто не знает, с кем.
- Такое возможно?
- Подозревают каких-то мифических исламистских террористов, которые могут якобы приехать из Сирии или Северного Ирака и что-то взорвать. Но готовятся не только спецслужбы или силы безопасности, а и армии, закупается оружие, строятся новые центры управления, молодежь отправляют за границу для освоения воинских специальностей. То есть мы видим наличие внешней тревоги. Не факт, что она обоснована, не факт, что она выльется, условно говоря, в третью мировую войну. Но тревога в воздухе разливается.
- Но на пустом месте ее же не бывает.
- Она обусловлена тем, что население и элиты не уверены в устойчивости своих экономических систем и, соответственно, не уверены в устойчивости своих политических систем. А что делает политик в состоянии неуверенности? Инстинктивно хватается за большую дубинку — за армию.
Налицо ситуация общемирового кризиса взаимного доверия. Все стали больше тратить на армию, а не только кыргызы с таджиками вдруг стали покупать новую артиллерию и бронетранспортеры. Это происходит сплошь и рядом.
- Например?
- Китайский военный бюджет растет из года в год, второй авианосец уже заложили. Россия к середине 2000‑х годов рассчитывает кардинально модернизировать свои вооруженные силы, довести средний уровень современного вооружения до 80 процентов в войсках. Это очень амбициозная программа. Даже если она будет несколько пересмотрена в связи с экономическими проблемами, то, я думаю, этот пересмотр будет носить не кардинальный характер. Разрабатываются новые виды вооружения во всем мире.
То есть наблюдается нервическая обстановка, и объясняется она сменой общемировой парадигмы развития, модели развития. Нынешний мир утрачивает ту стабильность, которая в нем существовала в течение последних 20 лет, после крушения биполярного мира.
Я здесь согласен с Примаковым, с теми оценками, которые прозвучали на рубеже 2014—2015 годов в докладах российского совета Союза промышленников и предпринимателей, и докладе Евгения Примакова, который был на старый Новый год. Мир меняется, в течение последних полутора десятилетий мы видим постоянную динамику. И динамика эта создает поле для большого кризиса.
Но вовсе не обязательно, что это поле непременно выстрелит. Говорить, что Украина станет детонатором третьей мировой, говорить, что она станет Балканами накануне первой мировой, это большая натяжка, даже несмотря на то что в мае 1914 года тоже никто не мог предположить, что все кончится так, как кончилось.
- Но, согласитесь, много общего между этими событиями?
- Да, ситуации очень похожи. Тогда тоже политики говорили разные громкие речи друг про друга, страны накапливали оружие, разного рода эксперты и даже главы государств утверждали, что мировая система не справедлива, ее надо перестроить, а кончилась вся эта говорильня в итоге бойней.
Но я думаю, что человечество учится на своих ошибках и элиты способны учиться на своих ошибках. Но даже если не способны, то инстинкт самосохранения, стремление выжить развито у всех хорошо, потому что в случае полноценного ядерного конфликта отсидеться в бункерах не получится. А если у кого-то и получится, то выходить будет некуда. И понимание этих вещей, как мне кажется, весьма способствует делу мира во всем мире.
- Будем надеяться. Спасибо за разговор.