Астане и Минску нужен защитный зонтик

Сего­дня всем нужен такой союз­ник, кото­рый в слу­чае чего смо­жет и денег под­бро­сить, и пару авиа­ци­он­ных эскад­ри­лий, утвер­жда­ет заве­ду­ю­щий отде­лом Сред­ней Азии и Казах­ста­на рос­сий­ско­го Инсти­ту­та стран СНГ Андрей Гро­зин. И, по его мне­нию, и для Мин­ска и для Аста­ны нет дру­го­го тако­го союз­ни­ка, кро­ме России. 

Пред­ла­га­ем чита­те­лям тре­тью и заклю­чи­тель­ную часть  интер­вью с рос­сий­ским поли­то­ло­гом Андре­ем Гро­зи­ным, в кото­ром он про­ком­мен­ти­ро­вал буду­щее Евразий­ско­го сою­за, отве­тил на вопрос, кто и поче­му в Цен­траль­ной Азии вне­зап­но начал нара­щи­вать воен­ные муску­лы и чем это чре­ва­то для все­го миро­во­го сообщества.

Первую часть читай­те под заго­лов­ком «О нели­ней­но­сти мира и так­ти­ке вой­ны в Укра­ине», вто­рую — под заго­лов­ком «Новый миро­вой поря­док уже не за гора­ми».

Дру­гих союз­ни­ков не предвидится

- Каким Вам видит­ся буду­щее ЕАЭС в усло­ви­ях эко­но­ми­че­ско­го кри­зи­са в России?

- Я бы не дра­ма­ти­зи­ро­вал ситу­а­цию. Понят­но, что в Казах­стане сей­час все замер­ли в ожи­да­нии то ли деваль­ва­ции, то ли еще како­го-нибудь эко­но­ми­че­ско­го апо­ка­лип­си­са. Но на самом деле то же паде­ние руб­ля, кото­рое про­ис­хо­дит в Рос­сии, боль­шин­ство насе­ле­ния вос­при­ня­ло доволь­но спо­кой­но. Посмот­ри­те на послед­ний опрос «Лева­да-цен­тра». Его ито­ги очень инте­рес­ные — 69% рос­си­ян уве­ре­ны, что Рос­сия долж­на про­дол­жать осу­ществ­лять свою поли­ти­ку, невзи­рая на санкции.

То есть настро­е­ние насе­ле­ния не нахо­дит­ся в пря­мой зави­си­мо­сти от того, сколь­ко сто­ит рубль по отно­ше­нию к дол­ла­ру. Конеч­но, каж­дый стал­ки­ва­ет­ся с тем, что цены рас­тут, но это пока все не сопо­ста­ви­мо с опы­том выжи­ва­ния в 1998 или 2008 годах. Тогда было гораз­до хуже. Насе­ле­ние живет в пер­ма­нент­ном состо­я­нии стрес­са, в кото­рое его заго­ня­ет род­ное пра­ви­тель­ство на всем пост­со­вет­ском про­стран­стве. Люди при­вык­ли. Хотя жир­ные неф­тя­ные десять лет поз­во­ля­ли наде­ять­ся, что так хоро­шо жить будем всегда.

- Но слу­чил­ся обвал цен на нефть…

- Да, и боль­шин­ство пони­ма­ет, что дело не столь­ко в запад­ном дав­ле­нии на Рос­сию, сколь­ко в том, с чего мы начи­на­ли наш раз­го­вор, — ценах на миро­вых сырье­вых рын­ках. Кон­че­но, пре­тен­зии к сво­е­му род­но­му руко­вод­ству есть, это свой­ство любо­го нор­маль­но­го, здра­во­мыс­ля­ще­го чело­ве­ка — предъ­яв­лять пре­тен­зии к началь­ству. Но цена на нефть не зави­сит от того, как ведет себя Путин или что ска­жет на засе­да­нии пра­ви­тель­ства Мед­ве­дев. Она никак не пере­се­ка­ет­ся с дей­стви­ем или без­дей­стви­ем пра­ви­тель­ства Маси­мо­ва, кото­рый не может повли­ять на то, сколь­ко будет полу­чать бюд­жет Казах­ста­на от неф­те­до­бы­чи в 2015 году.

Одна­ко насе­ле­ние тре­во­жит­ся. Но я думаю, ниче­го осо­бен­но страш­но­го не слу­чит­ся, если не будет даль­ней­шей отри­ца­тель­ной дина­ми­ки — если нефть не будет сто­ить 20 дол­ла­ров за баррель.

- Но денег-то у Рос­сии на инте­гра­ци­он­ные про­ек­ты все мень­ше, а жела­ю­щих их полу­чить в рам­ках того же ЕАЭС все больше…

- Я думаю, что и пре­зи­дент Бела­ру­си Лука­шен­ко, и пре­зи­дент Казах­ста­на Назар­ба­ев пони­ма­ют, что если они про­де­мон­стри­ру­ют Запа­ду наме­ре­ние ото­рвать­ся от Рос­сии, разо­рвать с ней отно­ше­ния, то боль­ше денег не при­дет. Они ниче­го не при­об­ре­тут от выхо­да. А рядом с боль­шой Рос­си­ей, ибо, какие бы у нее ни были эко­но­ми­че­ские про­бле­мы, это госу­дар­ство, обла­да­ю­щее боль­ши­ми финан­со­вы­ми и обо­рон­ны­ми потен­ци­а­ла­ми, в эпо­ху сме­ны миро­во­го поряд­ка несколь­ко спокойнее.

- Поче­му?

- Все пони­ма­ют, что нужен такой союз­ник, кото­рый помо­жет в слу­чае чего и под­дер­жит — денег под­бро­сит или пару эскад­ри­лий авиа­ци­он­ных с пило­та­ми. Дру­го­го союз­ни­ка ни для Мин­ска, ни для Аста­ны не предвидится.

- Аста­на мог­ла бы попы­тать сча­стья на Востоке.

- Да, но Китай пока не готов к тому, что­бы пере­смат­ри­вать осно­вы внеш­ней поли­ти­ки, кото­рые были зало­же­ны еще при Дэн Сяо­пине (Дэн Сяо­пин нико­гда не зани­мал пост руко­во­ди­те­ля стра­ны, но был фак­ти­че­ским руко­во­ди­те­лем Китая с кон­ца 1970‑х до нача­ла 1990‑х гг. — авт.). То есть транс­ли­ро­вать воен­ную силу во внеш­ний мир Китай не готов. И, оче­вид­но, в бли­жай­шее деся­ти­ле­тие, а может, и даже боль­ше готов не будет.

- То есть  даже несмот­ря на то, что рушит­ся миро­вой поря­док, Пекин сохра­нит вер­ность традициям?

- Да, пото­му что Китай в первую оче­редь ори­ен­ти­ро­ван на эко­но­ми­че­ское доми­ни­ро­ва­ние, на заво­е­ва­ние эко­но­ми­че­ских пози­ций. А потом уже в пер­спек­ти­ве, может быть, кон­вер­та­ция эко­но­ми­че­ско­го вли­я­ния в поли­ти­че­ское. Но это очень не быст­рый про­цесс, а мы живем в дина­мич­ное вре­мя. И укра­ин­ский кри­зис, кото­рый раз­во­ра­чи­ва­ет­ся уже боль­ше года на наших гла­зах, дал поч­ву лиде­рам в том чис­ле пост­со­вет­ских стран для пони­ма­ния допол­ни­тель­ных угроз и того фак­та, что все в этом мире может очень быст­ро изме­нить­ся и надо быть гото­вы­ми ко всему.

Стра­ны ЦА гото­вят­ся к войне 

- Напри­мер, к чему надо гото­вить­ся стра­нам Цен­траль­ной Азии?

- Посмот­ри­те на то, что про­ис­хо­дит в сосед­них с Казах­ста­ном госу­дар­ствах. Вез­де идет то, что в совет­ское вре­мя назы­ва­ли актив­ное воен­ное стро­и­тель­ство, и даже в госу­дар­ствах, огра­ни­чен­ных в ресур­сах, таких как Таджи­ки­стан, Кырыгз­стан. А Узбе­ки­стан — это госу­дар­ство, кото­рое тра­ди­ци­он­но тра­тит самые боль­шие день­ги на свою армию из всех пяти стран Цен­траль­ной Азии. И даже ней­траль­ный Турк­ме­ни­стан теперь под­тя­ги­ва­ет­ся к этой общей тен­ден­ции. Все гото­вят­ся к войне, но никто не зна­ет, с кем.

- Такое возможно?

- Подо­зре­ва­ют каких-то мифи­че­ских исла­мист­ских тер­ро­ри­стов, кото­рые могут яко­бы при­е­хать из Сирии или Север­но­го Ира­ка и что-то взо­рвать. Но гото­вят­ся не толь­ко спец­служ­бы или силы без­опас­но­сти, а и армии, заку­па­ет­ся ору­жие, стро­ят­ся новые цен­тры управ­ле­ния, моло­дежь отправ­ля­ют за гра­ни­цу для осво­е­ния воин­ских спе­ци­аль­но­стей. То есть мы видим нали­чие внеш­ней тре­во­ги. Не факт, что она обос­но­ва­на, не факт, что она выльет­ся, услов­но гово­ря, в тре­тью миро­вую вой­ну. Но тре­во­га в воз­ду­хе разливается.

- Но на пустом месте ее же не бывает.

- Она обу­слов­ле­на тем, что насе­ле­ние и эли­ты не уве­ре­ны в устой­чи­во­сти сво­их эко­но­ми­че­ских систем и, соот­вет­ствен­но, не уве­ре­ны в устой­чи­во­сти сво­их поли­ти­че­ских систем. А что дела­ет поли­тик в состо­я­нии неуве­рен­но­сти? Инстинк­тив­но хва­та­ет­ся за боль­шую дубин­ку — за армию.

Нали­цо ситу­а­ция обще­ми­ро­во­го кри­зи­са вза­им­но­го дове­рия. Все ста­ли боль­ше тра­тить на армию, а не толь­ко кыр­гы­зы с таджи­ка­ми вдруг ста­ли поку­пать новую артил­ле­рию и бро­не­транс­пор­те­ры. Это про­ис­хо­дит сплошь и рядом.

- Напри­мер?

- Китай­ский воен­ный бюд­жет рас­тет из года в год, вто­рой авиа­но­сец уже зало­жи­ли. Рос­сия к сере­дине 2000‑х годов рас­счи­ты­ва­ет кар­ди­наль­но модер­ни­зи­ро­вать свои воору­жен­ные силы, дове­сти сред­ний уро­вень совре­мен­но­го воору­же­ния до 80 про­цен­тов в вой­сках. Это очень амби­ци­оз­ная про­грам­ма. Даже если она будет несколь­ко пере­смот­ре­на в свя­зи с эко­но­ми­че­ски­ми про­бле­ма­ми, то, я думаю, этот пере­смотр будет носить не кар­ди­наль­ный харак­тер. Раз­ра­ба­ты­ва­ют­ся новые виды воору­же­ния во всем мире.

То есть наблю­да­ет­ся нер­ви­че­ская обста­нов­ка, и объ­яс­ня­ет­ся она сме­ной обще­ми­ро­вой пара­диг­мы раз­ви­тия, моде­ли раз­ви­тия. Нынеш­ний мир утра­чи­ва­ет ту ста­биль­ность, кото­рая в нем суще­ство­ва­ла в тече­ние послед­них 20 лет, после кру­ше­ния бипо­ляр­но­го мира.

Я здесь согла­сен с При­ма­ко­вым, с теми оцен­ка­ми, кото­рые про­зву­ча­ли на рубе­же 2014—2015 годов в докла­дах рос­сий­ско­го сове­та Сою­за про­мыш­лен­ни­ков и пред­при­ни­ма­те­лей, и докла­де Евге­ния При­ма­ко­ва, кото­рый был на ста­рый Новый год. Мир меня­ет­ся, в тече­ние послед­них полу­то­ра деся­ти­ле­тий мы видим посто­ян­ную дина­ми­ку. И дина­ми­ка эта созда­ет поле для боль­шо­го кризиса.

Но вовсе не обя­за­тель­но, что это поле непре­мен­но выстре­лит. Гово­рить, что Укра­и­на ста­нет дето­на­то­ром тре­тьей миро­вой, гово­рить, что она ста­нет Бал­ка­на­ми нака­нуне пер­вой миро­вой, это боль­шая натяж­ка, даже несмот­ря на то что в мае 1914 года тоже никто не мог пред­по­ло­жить, что все кон­чит­ся так, как кончилось.

- Но, согла­си­тесь, мно­го обще­го меж­ду эти­ми событиями?

- Да, ситу­а­ции очень похо­жи. Тогда тоже поли­ти­ки гово­ри­ли раз­ные гром­кие речи друг про дру­га, стра­ны накап­ли­ва­ли ору­жие, раз­но­го рода экс­пер­ты и даже гла­вы госу­дарств утвер­жда­ли, что миро­вая систе­ма не спра­вед­ли­ва, ее надо пере­стро­ить, а кон­чи­лась вся эта гово­риль­ня в ито­ге бойней.

Но я думаю, что чело­ве­че­ство учит­ся на сво­их ошиб­ках и эли­ты спо­соб­ны учить­ся на сво­их ошиб­ках. Но даже если не спо­соб­ны, то инстинкт само­со­хра­не­ния, стрем­ле­ние выжить раз­ви­то у всех хоро­шо, пото­му что в слу­чае пол­но­цен­но­го ядер­но­го кон­флик­та отси­деть­ся в бун­ке­рах не полу­чит­ся. А если у кого-то и полу­чит­ся, то выхо­дить будет неку­да. И пони­ма­ние этих вещей, как мне кажет­ся, весь­ма спо­соб­ству­ет делу мира во всем мире.

- Будем наде­ять­ся. Спа­си­бо за разговор.