Завтра, 17 января, осужденный политик Владимир Козлов должен встретиться со своей супругой, Алией Турусбековой. Надеемся, скоро мы сможем рассказать нашим читателям, в каких условиях он находится, а пока продолжаем публиковать фрагменты его дневника.
Автор: Владимир КОЗЛОВ
Напоминаем, что страницы дневника публикуются в хронологической последовательности.
22.10.12. Сегодня написал апелляционную жалобу: завтра отправлю через тюрьму, отдам утром на проверке. Срок истекает 29.10.12, но отсчет до даты суда пошел с 19.10.12, когда сдал свою жалобу адвокат. Ни на что не рассчитываю, как, собственно, и всегда. Единственная задача “хождения” по всем инстанциям — это документальные свидетельства нашего позорища, которое называется “система правосудия типа “все включено”.
Когдато это все сработает “в обратку”: халдеи будут названы поименно, и дети их будут фамилии менять. А пока написал заявление на имя председателя КУИС Бердалина с просьбой этапировать меня по месту постоянного проживания — в Алматы. Опять же — надежды на это никакой, но документ пусть полежит в деле до поры до времени.
Написал заявление на стоматологическую помощь, на обследование зрения, на проверку по кардиологии. Для этого нужно организовать конвой в город, так как в условиях тюрьмы не разбежишься. Как-то получилось завести в тюрьму стоматолога, он пришел в стоматологический кабинет тюремный, меня туда привели… целина. В том смысле, что не нужно быть Чингачгуком, чтобы понять, что сюда не ступала нога человека очень давно. Врач из города не решился ни к чему прикоснуться; видимо, с зубами у обитателей актауского “централа” все в порядке.
На следующий день повели обследовать сердце, приехала кардиолог из города. Провода ко мне прилепили — электроэнергия пропала. Ушел необследованный. На следующий день обошлись без врача из города. Местный дяденька, по виду и говору китаец, снова подсоединил меня к проводам, включил прибор (корпус пластиковый, желтый уже от времени). Половина присосок отвалилась через полминуты, но это не помешало дяденьке тут же выдать мне диагноз “здоров” с вполне искренним даже восхищением, выраженным в словах “у вас золотой мотор”.
Осталось дождаться кого-нибудь с плакатом “Ш‑Б”, кто так же заявит о том, что у меня и “глаз как у орла” — и все, не отказали, обследовали. Еще написал при этом заявление о том, что в стационарных услугах медицины системы КУИС не нуждаюсь, более того — отказываюсь. Наверное, это самое нужное было заявление, при такой внимательной опеке без него мог бы с этапа где-нибудь в “дурке” разгрузиться в порядке превентивного обследования.
По-прежнему один, внизу, в карантинной зоне. Народ сюда приходит и через неделю уходит “наверх”, где общение. Оттуда, “сверху”, сюда в наказание опускают. Я здесь с 24 мая с перерывом в неделю, когда “пожил” как нормальный арестант (по ошибке) в “медпродоле” рядом с Сапаргали. Завтра 9 месяцев как в тюрьме и 5 месяцев как в актауском “централе”.
Недавно выходил на прогулку, немного пообщался через стену “вольера”. Артур, десять лет срока, что-то по нефти, уже три года отсидел, появился еще один потерпевший — привезли из “единички” (Шымкент, тубзона) сюда на новое следствие. Он в курсе, кто я, знает, что пишу: “Пишите, пишите побольше, может быть, лучше будет в тюрьмах”.
Мне приносят много хороших продуктов, есть излишки; когда получается — делюсь с теми, кто только “заехал” и без передач, без ничего. Раздал здесь уже около 800 книг разных; народ читает, “от души” передает.
Недавно завезли группу молодых ребят. Все читают намаз (слышно), при этом — русскоязычные, но есть двуязычные. Заехали по “хулиганке” — странно. Неужели пошла команда “сгребать” всех “намазханов” под любыми предлогами? Иногда общаемся, все читающие, за книги благодарят. В основном на прогулках: слышим — не видим друг друга.
Рядом сидит водитель туркмен. Контрабанда наркотиков. Разовый курьер, причем “подставленный” своими же, однозначно. Ему посоветовали — он дурь к ногам примотал, а это без вариантов уже: когда на теле, не отобьешься. Спросил: “Как там у вас? Все же бесплатно: электроэнергия, еще что-то, чего ты поперся?” — “У меня мать больная, трое детей, работы нет, голодаем”. Вот тебе и бесплатная идиллия. Поймает сейчас десять лет в чужой стране — страшно это. Адвоката своего бесплатного один раз видел — и все.
Никогда бы не стал работать в тюрьме, столько жути рядом… О многом просто не пишу, так как можно навредить, нарушить хрупкий баланс того, чем здесь живут люди. Основное правило здесь — делай, как знаешь, но без ущерба остальным. Если пользу приносишь — считается.
23.10.12. Утром на проверке отдал заявление на суд с моим участием и апелляционную жалобу. С недавних пор проверка утренняя многолика — и ДПНСИ, и опер, и юрист, и воспитательница (женщина), и еще кто-то. Всего человек десять. Вторник и среда — банные дни в тюрьме, все три “продола” моются. В прошлый раз не было горячей воды, жестковато получилось, не тепло. Баня здесь, как и в СИ ДКНБ Алматы, — просто душевая. Здесь побольше, поновее. Горячую воду пытаются запустить с 15 октября, но во многих камерах порывы. Так что пока без отопления и горячей воды в душе. А в камере ее не будет и потом — не подведена.
Передал через адвоката список всего, что нужно в этап и на зону. Алия собирает. Тяжко ей все это, еще и с ногой проблема — второй раз операцию делали на днях. Кинг, наш ротвейлер, с ней “поигрался”. С учетом того, что он весит больше нее, все и получилось — слетела моя любимая женушка с горы кувырком, повредила ногу. Дай ей, пожалуйста, всего самого светлого и доброго, она это много раз заслужила.
В эти дни — ни адвокатов, ни жены в Актау нет. Передачи носят мои друзья здешние — благодарю и не называю фамилий. Не тайна, конечно, для этих уродцев трехбуквенных, но и лишний раз не…
Вспомнилось. Выборы президента. Туякбай идет от оппозиции. Я ездил с ним по западу, приходилось и схватываться иной раз с провокаторами. В Атырау раз такое было, потом их, всю команду, избили в Шымкенте. Нам после этого было поручено подготовить аналогичную встречу в Кызылорде. Посидели — подумали, как? Провокаторы всегда под защитой полиции, после драки похватают не их, а нас — это понятно.
Решили: открыто закупили 20 штук травматических пистолетов в Алматы (тогда разрешение не требовалось). По дороге в Кызылорду (ехали на машинах) останавливались в степи, пристреливали пистолеты — тоже открыто, знали, что наблюдают. По приезде в Кызылорду поехали на базар, купили еще 20 черенков от лопат, там же приспособили к ним веревочные петли-ручки. Купили фанеру, там же распилили на “щиты”, тоже с ручками. Таким образом дали понять — убегать мы не будем, если что, будем “рубиться” всерьез, не по-детски. И все прошло как по маслу, ни малейшей провокации.
Полицейский подполковник лично руководил охраной мероприятия, был с нами в контакте. После того как предвыборная встреча Туякбая закончилась, я предложил подполковнику написать благодарственное письмо от нас в адрес его руководства, поблагодарить его как офицера, который честно исполнил свой долг, даже когда защищал оппозицию. Помню его фразу: “Владимир Иванович, что я вам плохого сделал?”
Так вот. Потому и вспомнилось. Если бы нам нужно было погубить чью-то карьеру, бизнес, достаточно было бы показать, что мы с этим человеком друзья или просто хорошо о нем отозваться. Так было и так есть, к сожалению. В королевстве кривых зеркал и голых королей иначе не бывает.
24.10.12. В тюрьме есть непреложный закон — делиться, оказывать помощь. У вновь “заехавших” сначала спросят — есть ли нужда в чем? Сигареты, чай — это тот минимум, который тюрьма с “ходом” обеспечит. Дальше — общение.
Я несколько раз передал что-то из продуктов, книги — много. Вчера дал попользоваться станок бритвенный (у меня со съемными лезвиями, свое снял, с новым отдал) и зеркало маленькое. Оно было со встроенными часами, забыл предупредить — намочили, часы умерли. Ну что же, это всего-навсего часы, судьба у них такая.
А помогать здесь — святое. Да и удовольствие ведь приносит. Кому помог — не видишь, но когда слышишь через “продол” (когда контролер отлучится): “От души, брат!”, получаешь особое удовольствие, тюремное, т.е. с коэффициентом 100 по сравнению с волей. Потому что понимаешь, что помог человеку, которому в этот момент было ой как хреново. По себе помню первые дни, тут любое добро — за счастье.
Еще в тюрьме особый стиль общения. Свои, выверенные слова для общения и даже интонация — никаких грубых слов, никакого мата. Естественно, я говорю об общении равных или общении незнакомых. Равные все, кроме тех, кто совершил “гадские” преступления, — педофилы, изнасилование малолетних и т.п. Общение (через “продол” или в окна) примерно такое:
- О‑у, карантин! (Это если с верхних “продолов” кричат; если между камерами — называют камерками.)
- Айт! (или “Говори!”)
- Салам алейкум!
- Алейкум салам!
- С кем общаюсь?
- Ербол!
- Калайсын, Ербол?!
- Шукюр-шукюр!
- Нужда есть какая?
- Все нормально, от души! (Или сообщи, в чем нужда, тогда идет уточнение и обязательно это “толкнут”.)
И только потом уже идут вопросы:
- По какой катаешься, Ербол? (статья)
- Кто рядом есть, по какой он катается?
Т.е. пошла “курсовка”, ежедневный сбор информации — кто заехал, кто уехал, кого куда “келешнули” (перевод из камеры в другую камеру). Благодаря этой системе тюрьмы и зоны всегда знают, кто где, кто что, кто когда и куда.
Бывает, что слышно плохо, но и тогда никто не позволяет себе грубости, если даже приходится несколько раз повторить. Чуть что, одернут, скажут: “Ты нормально общайся, брат”. К слову сказать, контролеры никогда не позволят себе так общаться с арестантами, как позволяют себе их начальники общаться с ними. Очень часто весь народ слышит, как офицер орет на контролера матом (по-русски!).
К сожалению, это норма, мы такое везде наблюдали, на свободе еще, и никакими аттестациями этого не исправить. Общался со многими — конвойными, контролерами — по вопросу аттестации, потому как она как раз в сентябре была. Мнение одно у всех — придумали очередную кормушку. Стоимость “прохождения” аттестации доходила до 5000 долларов — так говорили.
Понятно, что стоимость зависит от того, что полицейский “имеет” или хочет иметь после аттестации. Но как это все мерзко, паскудно, а главное — привычно и не вызывает удивления. И вот эта скотская система решает — что хорошо, а что плохо, кому сидеть и т.д. Все это лицемерие, лживая, двуличная гадость — у власти.
…Интересное наблюдение: ни один сотрудник в тюрьме не сказал, что мой приговор справедливый, и вообще — что я в чем-то виновен. Все, с кем довелось на эту тему беседовать, все понимают. Многие просто стараются “не интересоваться” ничем “таким”, но все, кто “в теме”, — однозначно не на стороне обвинения. И это притом, что они смотрят “Хабар”, а не “К‑плюс”. Потому и “гасят” все свободные СМИ — иначе системе трындец наступит гораздо быстрее, чем он все равно наступит. Нельзя себя жрать и не сожрать.
Идентичность процессов в РФ — уголовные дела против оппозиции, обвинения в подготовке к свержению власти — показывают идентичность загнивающих систем, объединенных в Таможенный союз и стремящихся объединиться в Евразийскую империю. Сказочки про стремление войти в “…” лучших стран, про демократию — для экспорта, мимикрия. На самом деле идет планомерное восстановление империи.
Но те из нас, кто ностальгирует по СССР (по некоторым позициям той жизни и я тоже), будут сильно разочарованы, если такое восстановление произойдет. Это не будет СССР. Наши “елбасы” уже вкусили прелестей капитализма, и в сторону социализма движения не будет. Это будет империя систем, построенных на коррупции, лицемерии, подавлении инакомыслия, империя диктата “углеводородных аргументов”. Это будет что угодно — но не СССР в том виде, в котором он был, учитывая те реалии, в которых мы живем: приоритеты материального над нравственным, неумение и нежелание вести диалог с обществом, отсутствие механизма передачи власти. Будет империя зла в чистом виде.
Если не обращать внимания на слова, а только на дела, все тенденции налицо. “Стремимся” мы, на словах, соответствовать демократическим стандартам и войти в список “лучших”, а исследования каждого года показывают неизменно ухудшение по всем этим стандартам. Декларируем намерения строить отношения с теми, кто в большей степени соответствует этим стандартам, а союзы создаем с теми, кто этим стандартам соответствовать и не собирается.
Если этого “не видеть” сейчас, потом наступит поздно. Полы забетонируют, и придется жить с закрытыми глазами. Этого допустить нельзя, преступно.
25.10.12. В тюрьме, заметил, события происходят не равномерно, а как-то “толчками”. Сегодня — такой “толчок”. С утра зашел сотрудник спецотдела, попросил излишки книг (?) унести в каптерку. У меня было штук 20 тех, что я хотел бы перечитать, но пришлось отнести. Якобы какая-то проверка грядет. Я хотел их по камерам растолкать, но сказали, что и оттуда уже все забрали. Насколько я в целом понимаю, к книгам в тюрьме отношения какое-то настороженное со стороны администрации. Библиотека существует в режиме “летучего голландца”: все слышали о ней, но пока никого не знаю, кто бы видел.
Получил четыре телеграммы от Фатимы Агиковны с коллегами из Семея, от Гульжан из Актобе, от Бахытжан Торегожиной, и из Польши — нет подписи. Всем огромное “от души”, это здесь очень считается, помогает. Ранее получил еще из Уральска, от Анаргуль, Аскара, Вали — всем большой рахмет.
Сводили в душевую. Горячей воды нет, а на дворе 25 октября. Терпимо, но уже как-то излишне “бодрит”. Вернулся — чаю горячего побыстрее, а то болеть в одиночке — это не то, что дома, тут не забалуешь в расчете на повышенное внимание любимой и любящей жены. Видимо, и организм тоже переходит в таких случаях в соответствующий режим, ведь установленный факт, что во время войны люди, мокрые после дождя, голодные, холодные, в грязи сутками, в снегу — редко болели простудными заболеваниями. Все больше убеждаюсь, что в нас заложен огромный запас прочности, который мы пока не в состоянии сами сознательно “истребовать” из себя для себя.
Здесь, в Актау, судя по передачам мне, 80% продуктов — из России. Потребителю хорошо — качество и цена, а вот для страны — хреново. Мы открылись в Таможенный союз и еще сильнее “подсели” на зависимость в товарах повседневного спроса. Отдаем нефть, газ, металлы — получаем колбасу, сыр, бублики. Отдаем будущее наших детей, и его же сами сегодня проедаем. Своего не создаем для обеспечения своего потребления, а что было — умрет, потому как Россия даже на уровне среднего бизнеса демпингует, убирая с рынка все казахстанское, потому что оно не в состоянии конкурировать, его мало, цены выше и т.д.
Мы, покупая российское, инвестируем в еще большее развитие того, от чего уже сейчас зависим, причем зависим каждый день. Так себя вести с точки зрения экономики могут только временщики, чьи семьи уже там, где лучше, и здесь они уже никогда не будут, только туристами на нас, таких вот, пальцами показывать.
Оглянитесь вокруг, все чиновники, чьи семьи, дети не в стране — все временные, все распродают будущее страны. Вместо того чтобы на деньги от продажи нефти, которая является невосполнимым ресурсом, покупать технологи, развивать туризм и делать экономику независимой от сырьевого наполнения, мы тупо садимся на иглу ежедневной зависимости. Вместо того чтобы покупать удочки и снасти для ловли рыбы, мы продолжаем покупать рыбу. Кончится нефть, что будем продавать, чтобы есть? Землю? Независимость? Государственность? Пусть ответят те, кто правит.
Сегодня вот принесли передачу — там молочный продукт из Беларуси. Где Актау и где Брест! И туда вкачиваем свои нефтяные, убивая казахстанское фермерство в зачатке…
…Только что включили отопление — тоже событие. Здесь время идет от события к событию, а когда их нет — оно стоит. Как в фантастических рассказах, когда космонавты после пяти лет в космосе возвратились на Землю, на которой за это время минуло пятьдесят лет. Как раз поэтому тюрьма считается самым тяжелым периодом, все стремятся побыстрее в колонию, где время идет по-другому, быстрее намного. Раньше, учитывая это обстоятельство, в тюрьме считался день за два, вычеркивая их из общего срока, потом отменили. Почему? Что изменилось?
Это как с коэффициентом 70% районным, законодательного восстановления которого требовали нефтяники ЖО. При СССР он был, а при капитализме его просто тупо убрали и все, без объяснений. Облегчили существование собственников средств производства. На каком основании? Что изменилось в климате Мангистау? Ответов нет, а выплаты 70% коэффициента сейчас не обязательные, на усмотрение владельца. Понятное дело, что владельцам сверхприбылей хватает, они не на зарплату живут, а если у нефтяников отнять 70% заработка (закон это сейчас позволяет), что у него останется?
Это нормально? Это — не разжигание розни? Опять же ответов нет, а рознь есть и будет. Только вот сажают не тех, кто ее создает, а тех, кто о ней говорит. И это — тоже рознь. Все по кругу, с нарастанием, рванет — мало не будет. Те, у которых все уже за рубежом, тихо слиняют на своих аэропланах, а их холуев, имеющих глупость быть тупыми, ждет невеселая участь. И радости в этом будет мало, потому что крови будет много: не желающие слышать голоса страдающих обречены услышать рев толпы. К сожалению, конечно же, для всех, кто понимает.
