«Наказания без вины не бывает», – именно такой фразой книжный сыщик Глеб Жеглов пытался оправдать арест Ивана Груздева в «Эре милосердия». Он даже придумал, в чем именно Груздев был виноват – мол, не надо боевое оружие как попало хранить. Казахстанские же правоохранительные органы сегодня вообще не затрудняют себя поиском доказательств, отправляя того или иного персонажа за решетку. Об этом, кстати, в ходе громкого дела по убийству пограничников на заставе «Арканкерген» прямо заявил адвокат Серик Сарсенов.
Автор: Сергей АЗАРОВ
Действительно ли правоохранительные органы пренебрегают этим правилом? И как сломать порочную практику посадки людей в тюрьму без доказательств? Ответы на эти вопросы мы искали вместе с президентом юридической фирмы «Бесарт» Нурланом Устемировым.
- Нурлан Джумаканович, в Казахстане признание стало, как в 30‑е годы, царицей доказательства?
- Если смотреть в писаное законодательство, конечно, нет. Статья 77 Конституции содержит десять принципов, которыми должен пользоваться судья при отправлении правосудия. Я, с вашего позволения, выделю следующие: «Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Любое сомнение в виновности трактуется в пользу обвиняемого. Не имеют юридической силы доказательства, полученные незаконным способом. Никто не может быть осужден лишь на основе его собственного признания».
Этот же конституционный принцип вложен в ст. 24 УПК: невиновность должен доказывать следователь, дознаватель, прокурор, суд. Они этого не делают, возложив доказывание невиновности на адвокатов.
- А почему не делают-то?
- А зачем им это? У них задача — посадить. И что, они же должны искать доказательства невиновности? Это взаимоисключающие понятия.
А насколько часто, на Ваш взгляд, со стороны органов следствия идет откровенная фальсификация доказательств?
- Я бы не стал говорить о повальности. Что можно подделать в деле? Подпись, документ… Но подделать показания тяжело. И потом, что считать собственно фальсификацией? Возьмем, к примеру, экспертное заключение с маркировкой гильзы в деле Челаха. Я считаю, что это была фальсификация и заключение следует признать недопустимым доказательством. Суд же эксперта допросил и признал путаницу просто технической ошибкой.
Бывает, что следователи готовят лжесвидетелей. Те, как правило, дают показания на стадии следствия, а в суд потом не являются — ведь по закону можно огласить показания. Но есть нормы ГПК и нормативное постановление «О судебной защите», которые оговаривают неявку свидетеля по уважительной причине. Но уважительность судья тоже устанавливает сам.
- И эти показания принимаются судом во внимание?
- Зачастую да. Хотя это не совсем правильно. Эта практика — когда подследственный дает признательные показания, а в суде от них отказывается, но тем не менее его осуждают — присутствует постоянно. Ведь приговор должен строиться на показаниях, которые были исследованы в суде.
Судья никоим образом не связан доказательствами, собранными в ходе предварительного следствия, он их устанавливает вновь: путем допроса потерпевших, свидетелей, подсудимых, рассмотрения заключений экспертов, исследования других материалов дела — и дает всему этому оценку в целом. Но когда подсудимый заявляет, что он не совершал преступления, его показания не принимают во внимание. Хотя исследованные доказательства зачастую говорят не о его вине, они лишь говорят, что было совершено преступление.
Яркая тому иллюстрация — дело Челаха. Солдата как раз посадили только на основании его признательных показаний. Ст. 125 УПК говорит, что доказательства должны быть относимые, допустимые и достоверные. Кроме его признания, от которого в суде он отказался, у следствия больше ничего нет. Проверка показаний на месте, его разговоры с сокамерником — это опять же только его слова и не более.
Ведь не было проверки того, как он себя вел все свои 19 лет и мог ли он поступить так в принципе и почему. Нужно было проверить, как он учился, имел приводы в полицию или нет, опросить родителей, друзей. Если они скажут, что Владислав по жизни пацан дерзкий и за обиду ответит, тут другое дело. Так что допустимы ли собранные по делу доказательства к личности Челаха — вот в чем вопрос. И если строго следовать УПК, солдат должен был быть оправдан.
- В начале нашей беседы Вы сказали, что следственные органы проблему сбора доказательств о невиновности подследственного возложили на адвокатов. Но их ли это дело? Они же, в конце концов, не частные сыщики.
- Это, так скажем, право адвоката. А почему у нас запрещается частная детективная практика, я вам попытаюсь объяснить следующим образом.
Я начал работу следователем в городе Шевченко в 1978 году. Представьте себе трехэтажное здание, в котором на первом этаже весь ГОВД, на втором — областное УВД, на третьем — областное УКНБ. Население города — 240 тысяч.
Спустя десять лет в городе населения больше не стало, уровень преступности не увеличился, но зато было уже три девятиэтажных здания — отдельно для ГОВД, УВД и УКНБ.
Если сейчас начнут работать частные детективные агентства, туда же будут обращаться те, кого незаконно обвиняют. И я уверен, пойдет вал оправдательных приговоров. Разве это нужно столь обширному бюрократическому аппарату? Невольно встанет вопрос об оправданности их содержания.
Вы говорите — дела часто разваливаются. Это следствие непрофессионализма сотрудников правоохранительных органов или тотальной коррупции?
- И то, и другое, надо полагать. Я в 1978 году закончил юрфак, и моими учителями были те, кто создавал право Казахстана, — Зиманов, Басин, Поленов. Сейчас таких нет. И мы учились хорошо, чтобы получать стипендию.
А сейчас, когда система поставлена с ног на голову — студенты платят, чтобы получать зачеты, сдавать экзамены, — это уже не образование. Какой из такого студента получается специалист? Никакой. Поэтому часть дел и стряпается так топорно, что развалить их порой ничего не стоит. Это если строго следовать закону.
Что же до коррупционной составляющей, дают и берут у нас и за то, чтобы «отмазать», и за то, чтобы «посадить». Интересно, что иногда и следователь, и судья принимают абсолютно законные решения, но не в силу торжества закона, а потому что за них проплачено.
- На Ваш взгляд, недавно проведенная аттестация сотрудников силовых ведомств могла сказаться на повышении профессионализма полицейских?
- Она ни на что не повлияла, ее решения — это филькина грамота. В ней каждый преследовал свои цели, одна из которых — избавиться от ненужных сотрудников.
А есть у Вас рецепт, как можно если не победить коррупцию, то хотя бы снизить ее уровень?
- Строго соблюдать закон. А чтобы осознать, что закон — это все, необходимо общее повышение уровня культуры, уважения прав каждого. Этого нам катастрофически не хватает. Генеральный прокурор принимает граждан один раз в три месяца — это разве нормально? Он на наши налоги существует и по Конституции от меня ничем не отличается. Он вообще слуга народа.
- Почему прокуратура, да и суд в большинстве случаев поддерживают порой явно незаконные действия полицейских? Ссылка на «честь мундира» в данном случае не всегда оправданна — разные ведомства, возможно, разные интересы…
- Давайте посмотрим. Полиция, прокуратура, суд — государственные структуры, получающие деньги из бюджета, грубо говоря, они стоят на довольствии и потому зависимы от государства. А зависимость эта имеет вертикальную форму.
Не знаю, может, у судей внутренняя инструкция какая есть, но такая практика существует везде: районный судья перед вынесением решения или приговора идет в горсуд, спрашивает у вышестоящих «кураторов», отменят они его в апелляционном порядке или нет. Те в зависимости от ситуации одобряют или нет его «предварительное заключение» по делу.
- Ну, когда это внутри одной из структур, я понимаю. А какое дело судьям до разборок, скажем, в следственном управлении УВД или прокуратуре? Судья у нас ведь независим.
- Следователь тоже лицо процессуально независимое. Но в любом случае, как я отметил выше, правоохранители наши встроены в одну систему. Следователь арестовал подозреваемого, предъявил обвинение и направил дело в суд. Судья видит, что дело разваливается, знает, что в случае оправдательного приговора прокурора, одобрившего обвинительное заключение, по голове не погладят. И далее идет банальный сговор между следователем, прокурором и судьей или их непосредственными начальниками: могут тяжкую статью заменить на другую и осудить хотя бы условно.
Я не могу утверждать, что все происходит именно так, это только мое предположение. Но не зря говорят, что ворон ворону глаз не выклюет.
Оригинал статьи:
