«451 градус по Фаренгейту» или демократия пожарных

Нет луч­ше рекла­мы для кни­ги, чем запре­тить ее. На про­тя­же­нии веков мно­гие умы чело­ве­че­ства, желая доне­сти до обще­ства прав­ду об устрой­стве мира, фик­си­ро­ва­ли ее в лето­пи­сях, сочи­не­ни­ях, тру­дах, пыта­лись пере­дать свои мыс­ли после­ду­ю­щим поко­ле­ни­ям. Такая инди­ви­ду­аль­ная «сво­бо­да сло­ва» жесто­ко кара­лась, зача­стую пуб­лич­но, в нази­да­ние другим. 

В основ­ном эту мис­сию бра­ло на себя духо­вен­ство, опре­де­ляя, что есть «бла­го» для чело­ве­ка, а что – «ересь». Отсю­да и напра­ши­ва­ет­ся вывод: что тогда рели­гия в руках людей, как не кон­троль над обще­ством, если она реша­ет, что и как читать людям? Любая систе­ма защи­ща­ет себя, если чув­ству­ет угро­зу над сво­им суще­ство­ва­ни­ем. Цер­ковь уни­что­жа­ла то, что мог­ло бы вызвать сомне­ние в ее про­по­ве­дях и заве­тах. В исто­рии есть мас­са под­твер­жде­ний этому. 

Мыс­ли­те­ля, идео­ло­га чеш­ской Рефор­ма­ции Яна Гуса, впо­след­ствии став­ше­го наци­о­наль­ным геро­ем чеш­ско­го наро­да, вме­сте с его тру­да­ми сожгли на кост­ре. Взгля­ды Гуса отли­ча­лись от офи­ци­аль­ной цер­ков­ной дог­ма­ти­ки: он про­по­ве­до­вал, что нель­зя взи­мать пла­ту за таин­ства и про­да­вать цер­ков­ные долж­но­сти, что соб­ствен­ность долж­на при­над­ле­жать спра­вед­ли­вым, а неспра­вед­ли­вый богач есть вор и что власть, нару­ша­ю­щая запо­ве­ди Бога, не может быть Им при­зна­на. Каза­лось бы, нет ниче­го чест­нее и пра­виль­нее этих прин­ци­пов для доб­ро­по­ря­доч­но­го хри­сти­а­ни­на, но цер­ковь лиши­лась бы тогда сво­е­го основ­но­го дохо­да и пере­ста­ла бы уго­ждать дей­ству­ю­щей вла­сти, от кото­рой тоже зависела.

Зна­ме­ни­тый уче­ный Джор­да­но Бру­но, раз­ви­вая гелио­цен­три­че­скую тео­рию Копер­ни­ка, поло­жив­шей нача­ло пер­вой науч­ной рево­лю­ции, был осуж­дён като­ли­че­ской цер­ко­вью как ере­тик и при­го­во­рен судеб­ны­ми вла­стя­ми Рима к смерт­ной каз­ни через сожже­ние. Все про­из­ве­де­ния Бру­но были зане­се­ны в 1603 году в като­ли­че­ский Индекс запре­щён­ных книг и были в нём до его послед­не­го изда­ния 1948 года. Науч­ный труд Гек­ке­ля «Миро­вые загад­ки» был сожжен в 1902 году по при­чине того, что в кни­ге  «крас­ной нитью про­хо­ди­ла идея живот­но­го про­ис­хож­де­ния чело­ве­ка».  Так­же в 1893 году изъ­ята из рас­про­стра­не­ния и уни­что­же­на кни­га Г. H. Гет­чин­со­на «Авто­био­гра­фия Зем­ли, обще­до­ступ­ный очерк исто­ри­че­ской гео­ло­гии». Духо­вен­ству не понра­ви­лось, что автор, не согла­со­вав­шись с цер­ков­ны­ми дог­ма­та­ми о сотво­ре­нии мира, изло­жил свое виде­ние, тем самым спо­соб­ствуя «под­ры­ву осно­вам религии».

Рус­ская пра­во­слав­ная цер­ковь в плане цен­зу­ры мало отли­ча­лась от като­ли­че­ской. В 1284 году в сбор­ни­ке цер­ков­ных и свет­ских зако­нов под назва­ни­ем  «Корм­чая кни­га» появ­ля­ет­ся закон: «Если кто будет ере­ти­че­ское писа­ние у себя дер­жать, и вол­хо­ва­нию его веро­вать, со все­ми ере­ти­ка­ми да будет про­клят, а кни­ги те на голо­ве его сжечь».

Но сжи­га­ли не толь­ко науч­ную лите­ра­ту­ру, но и худо­же­ствен­ную, при­чем, веру­ю­щих, хоть и по-сво­е­му, писа­те­лей, одна­ко про­по­ве­ду­ю­щих и дру­гие сфе­ры жиз­ни – Лер­мон­то­ва, Пуш­ки­на, Белин­ско­го, Гого­ля.  Рек­тор Тро­иц­кой духов­ной семи­на­рии Сав­ва, узнав, что у семи­на­ри­стов есть сочи­не­ния этих авто­ров, рас­по­ря­дил­ся пре­дать «тор­же­ствен­но­му сожже­нию» все най­ден­ные при обыс­ке кни­ги во дво­ре ака­де­мии в при­сут­ствии пре­по­да­ва­те­лей и учащихся. 

Фашист­ская Гер­ма­ния сла­ви­лась мас­со­вы­ми акци­я­ми сожже­ния книг. В 1933 году сту­ден­ты, про­фес­со­ры, чле­ны СА и СС сжи­га­ли на кост­ре «анти­не­мец­ких» авто­ров: Кар­ла Марк­са, Ген­ри­ха Ман­на, Зиг­мун­да Фрей­да. Эти име­на впо­след­ствии вошли в миро­вую клас­си­ку худо­же­ствен­ной, фило­соф­ской и науч­ной литературы. 

Не остал­ся в сто­роне и наш совре­мен­ный Казах­стан. Если у всех све­жо в памя­ти, каки­ми кара­ми гро­зи­лись вла­сти за рас­про­стра­не­ние и про­чте­ние «Крест­но­го тестя», то мало кто уже вспом­нит о судь­бе авто­ра и худо­же­ствен­но­го про­из­ве­де­ния «Испо­ведь государя».

Наше про­шлое печаль­но. Всю вину за жиз­ни погуб­лен­ных людей из-за их тру­дов сво­дят к кон­сер­ва­тив­ной дея­тель­но­сти отдель­ных людей, став­ших залож­ни­ка­ми соб­ствен­но­го фана­тиз­ма. Но раз­ве над ними не было стро­го­го, анти­гу­ман­но­го руководства? 

И сей­час мы наблю­да­ем, что воз­вра­ща­ет­ся то вре­мя, когда за взгля­ды, изло­жен­ные в печат­ном фор­ма­те, автор под­вер­га­ет­ся гоне­ни­ям и репрес­си­ям. Про­воз­гла­ше­на сво­бо­да сло­ва, но дей­ству­ет она толь­ко с одоб­ре­ния и раз­ре­ше­ния властей.

Неда­ром писа­тель-фан­таст Рэй Брэд­бе­ри писал, что  «фан­та­сти­ка – это наша реаль­ность, дове­ден­ная до абсур­да».  В романе «451 гра­дус по Фарен­гей­ту» бли­ста­тель­но изоб­ра­зил госу­дар­ство, в кото­ром сожже­ние книг дове­де­но до пер­во­сте­пен­но­го зако­на. Это – роман-пре­ду­пре­жде­ние. Если есть еди­нич­ные слу­чаи, то они запро­сто могут перей­ти в закон и в систему. 

Что застав­ля­ет людей думать? Мыс­лить? Сомне­вать­ся? Кни­ги. Они раз­ви­ва­ют кри­тич­ность мыш­ле­ния. А если у чело­ве­ка заро­ди­лось сомне­ние в пони­ма­нии соб­ствен­но­го сча­стья сего­дня, то зав­тра этот «мыс­ли­тель» усо­мнит­ся в пра­виль­но­сти поли­ти­ки дей­ству­ю­щей вла­сти, что, несо­мнен­но, пред­став­ля­ет собой угро­зу. Как изба­вить­ся от угро­зы? Устра­нить любые кни­ги, любые источ­ни­ки мыс­ли, окру­жить чело­ве­ка миром раз­вле­че­ний, блес­ка, мишу­ры и достатка.

Иссле­до­ва­тель твор­че­ства Рэй Брэд­бе­ри Все­во­лод Ревич писал: «… для Брэд­бе­ри кни­га – это не про­сто пред­мет, вещь, пере­пле­тен­ные бумаж­ки с напе­ча­тан­ны­ми на них знач­ка­ми. Для него кни­га – это вол­шеб­ный сим­вол, при­няв­ший ося­за­е­мую фор­му, сгу­сток муд­ро­сти, чело­веч­но­сти, доб­ро­ты, стрем­ле­ния к сча­стью – сло­вом, все­го того, что дела­ет чело­ве­ка человеком». 

Глав­ное дей­ствие, дело всей стра­ны – сожже­ние книг – выве­де­но в загла­вие: «451 гра­дус по Фарен­гей­ту» — это тем­пе­ра­ту­ра вос­пла­ме­не­ния бума­ги. В романе Брэд­бе­ри опи­сы­ва­ет тота­ли­тар­ное обще­ство, осно­вы и ста­биль­ность кото­ро­го заклю­че­ны в мас­со­вой куль­ту­ре, в потре­би­тель­ском мыш­ле­нии, в посто­ян­ном стрем­ле­нии «быть как все». Все объ­яс­не­ние уско­рен­ным тем­пом жиз­ни: «Кни­ги умень­ша­ют­ся в объ­е­ме. Сокра­щен­ное изда­ние. Пере­сказ. Экс­тракт. Не раз­ма­зы­вать! Ско­рее к раз­вяз­ке!». Про­из­ве­де­ния клас­си­ков сокра­ща­ют­ся до пят­на­дца­ти­ми­нут­ной пере­да­чи. Теле­ви­де­ние пол­но­стью вытес­ни­ло кни­ги, плюс оно же и навя­зы­ва­ет «пра­виль­ную» для пра­ви­тель­ства точ­ку зре­ния. Но крат­кая выдерж­ка сюже­та, пере­сказ  одних собы­тий уже ума­ля­ет про­из­ве­де­ние, суть кото­ро­го, может быть, в мыс­лях героя, в его сомне­ни­ях, в под­тек­сте! Теперь все это не про­сто лиш­нее, а противозаконное. 

«Как мож­но боль­ше спор­та, игр, уве­се­ле­ний – пусть чело­век все­гда будет в тол­пе, тогда ему не надо думать»; «Мы все долж­ны быть оди­на­ко­вы­ми. Не сво­бод­ны­ми и рав­ны­ми от рож­де­ния, как ска­за­но в кон­сти­ту­ции, а оди­на­ко­вы­ми. Пусть люди ста­нут похо­жи друг на дру­га как две кап­ли воды; тогда все будут счаст­ли­вы, ибо не будет вели­ка­нов, рядом с кото­ры­ми дру­гие почув­ству­ют свое ничто­же­ство. А кни­га – это заря­жен­ное ружье в доме сосе­да». Эти сло­ва при­над­ле­жат одно­му из геро­ев рома­на, бранд­мей­сте­ру Битти. 

Глав­ный герой рома­на Гай Монтэг, рабо­та­ет «пожар­ным» (сжи­га­ет кни­ги), будучи уве­рен­ным, что выпол­ня­ет свою рабо­ту «на бла­го чело­ве­че­ства»: «…когда дома во всем мире ста­ли стро­ить из несго­ра­е­мых мате­ри­а­лов и отпа­ла необ­хо­ди­мость в той рабо­те, кото­рую рань­ше выпол­ня­ли пожар­ные, тогда на пожар­ных воз­ло­жи­ли новые обя­зан­но­сти – их сде­ла­ли хра­ни­те­ля­ми наше­го спо­кой­ствия. Они ста­ли наши­ми офи­ци­аль­ны­ми цен­зо­ра­ми, судья­ми и испол­ни­те­ля­ми приговоров». 

Здесь про­сле­жи­ва­ет­ся так­же под­ме­на исто­ри­че­ских фак­тов и собы­тий. Так, в книж­ке уста­вов при­во­дит­ся крат­кая исто­рия пожар­ных команд Аме­ри­ки: «Осно­ва­ны в 1790 году для сожже­ния про­ан­глий­ской лите­ра­ту­ры в коло­ни­ях. Пер­вый пожар­ный – Бен­джа­мин Фран­клин». И все бес­пре­ко­слов­но верят, ведь нет книг и учеб­ни­ков по исто­рии, что­бы опро­верг­нуть это. 

В ско­ром вре­ме­ни Монтэг под­вер­га­ет сомне­нию свою дея­тель­ность, слу­чай­но загля­ды­вая в кни­ги, попав­ши­е­ся ему при сожже­нии, что так­же кара­ет­ся зако­ном. Он разо­ча­ро­вы­ва­ет­ся в иде­а­лах сво­е­го госу­дар­ства, ста­но­вит­ся изго­ем, пре­вра­ща­ет­ся в «опас­но­го пре­ступ­ни­ка», так как в его доме так­же нахо­дят кни­ги, кото­рые он отка­зы­ва­ет­ся сжи­гать и бежит. Поз­же при­со­еди­ня­ет­ся  к неболь­шой под­поль­ной груп­пе мар­ги­на­лов, сто­рон­ни­ки кото­рой заучи­ва­ют тек­сты книг, что­бы спа­сти их для потомков.

Несмот­ря на то, что это роман-анти­уто­пия, в фина­ле есть еще надеж­да на свет­лое буду­щее: «В бли­жай­шую неде­лю, месяц, год мы всю­ду будем встре­чать оди­но­ких людей. И когда они спро­сят нас, что мы дела­ем, мы отве­тим: мы вспо­ми­на­ем. Да, мы память чело­ве­че­ства, и поэто­му мы в кон­це кон­цов непре­мен­но побе­дим. Когда-нибудь мы вспом­ним так мно­го, что соору­дим самый боль­шой в мире экс­ка­ва­тор, выро­ем самую глу­бо­кую моги­лу и наве­ки похо­ро­ним в ней вой­ну. А теперь в путь. Преж­де все­го мы долж­ны постро­ить фаб­ри­ку зер­кал. И в бли­жай­ший год выда­вать зер­ка­ла, ниче­го, кро­ме зер­кал, что­бы чело­ве­че­ство мог­ло хоро­шень­ко рас­смот­реть себя».