“Дело Козлова”: нет ничего дороже чести

Вче­ра, 1 октяб­ря, в суде Актау с послед­ним сло­вом высту­пи­ли Вла­ди­мир Коз­лов, Акжа­нат Ами­нов и Серик Сапа­рагли. При­го­вор по делу огла­сят, как выра­зил­ся судья Бер­ди­бек Мыр­за­бе­ков, «при­бли­зи­тель­но 8 октяб­ря, при­бли­зи­тель­но в 14.00».

 

Автор: Алла ЗЛОБИНА

 

Самый гром­кий поли­ти­че­ский про­цесс Казах­ста­на в отно­ше­нии лиде­ра пар­тии «Алга» Вла­ди­ми­ра Коз­ло­ва, неф­тя­ни­ка Акжа­на­та Ами­но­ва и обще­ствен­но­го дея­те­ля Сери­ка Сапар­га­ли, кото­рых обви­ни­ли в раз­жи­га­нии соци­аль­ной роз­ни, попыт­ке свер­же­ния Кон­сти­ту­ци­он­но­го строя и даже в гибе­ли людей 16 декаб­ря в Жана­о­зене, почти закон­чил­ся — дело оста­лось толь­ко за приговором.

«Мы не дела­ли ниче­го из того, что уло­же­но в гро­мад­ный 62-том­ный объ­ем это­го уго­лов­но­го дела. Поэто­му в пре­ни­ях мне при­шлось опро­вер­гать каж­дое из этих наду­ман­ных обви­не­ний, что­бы ни одно из них не оста­лось без отве­та. Что­бы те, чьим мне­ни­ем я доро­жу, мог­ли убе­дить­ся: я и мои това­ри­щи не винов­ны ни перед зако­ном, ни перед людь­ми, — начал свою речь поли­тик Вла­ди­мир Коз­лов и напом­нил: — Есть такая при­ме­та — гром­че всех кри­чит «дер­жи вора» сам вор. Обви­не­ние так увлек­лось вер­си­ей, что мы поли­ти­зи­ро­ва­ли ситу­а­цию в Жана­о­зене, что само поли­ти­зи­ро­ва­ло этот процесс”.

“Что­бы не пле­вать в свое отражение”

В сво­ей речи под­су­ди­мый Вла­ди­мир Коз­лов под­черк­нул: «В боль­шей части того, что я гово­рил на этом про­цес­се, я опро­вер­гал не юри­ди­че­ские обви­не­ния — их прак­ти­че­ски не было, я опро­вер­гал десят­ки стра­ниц уго­лов­но­го дела, где нас обви­ня­ли в нечи­сто­плот­ной поли­ти­ке. Даже если пред­по­ло­жить, что это так, то и это —  не уго­лов­ное пре­ступ­ле­ние. Зада­чей было пока­зать пуб­ли­ке, какие мы пло­хие пар­ни, а затем, на этом фоне назна­чить нака­за­ние за пре­ступ­ле­ния, кото­рые мы не совер­ша­ли. Об этом сви­де­тель­ству­ет факт гряз­ной кам­па­нии, кото­рая  была раз­вер­ну­та в самом нача­ле судеб­но­го про­цес­са в интер­не­те и в прессе».

“Если гово­рить о рели­гии, я агно­стик, — про­дол­жил Вла­ди­мир Коз­лов. — То есть я при­ни­маю чело­ве­че­ские цен­но­сти, кото­рые есть во всех рели­ги­ях. При этом мне не нуж­ны посред­ни­ки в лице свя­щен­ни­ков.  Все, во что я верю, и что для меня цен­но — во мне. Люди, кото­рые меня окру­жа­ют, могут судить обо мне не пото­му, сколь­ко раз я посе­щаю цер­ковь, а как я живу.

Я бла­го­да­рен роди­те­лям, вос­пи­тав­шим меня нор­маль­ным чело­ве­ком. Чело­ве­ком,  веру­ю­щим в сво­бо­ду и спо­соб­ным прий­ти на помощь дру­гим. Осо­бо бла­го­да­рен сво­е­му отцу, кото­рый сво­ей жиз­нью, отно­ше­ни­ем к окру­жа­ю­щим его людям дока­зал: для муж­чи­ны нет ниче­го доро­же, чем его честь. Нет у муж­чи­ны боль­ше обя­зан­но­стей, чем пере­нять это от отца и пере­дать сво­е­му сыну. Нет для муж­чи­ны важ­нее памя­ти, чем память о сво­ем достоинстве.

Мой отец дол­го про­слу­жил в Актау, и когда он уехал, ко мне под­хо­ди­ли люди и про­си­ли меня пере­дать ему: они ценят и ува­жа­ют мое­го отца. Это было для меня честью,  и я очень хочу, что­бы такая честь была у тро­их моих сыно­вей и доче­ри. Честь пре­вы­ше всего. 

Недав­но про­чел фра­зу, кото­рая запом­ни­лась: «Муж­чи­на каж­дый день про­хо­дит испы­та­ние зер­ка­лом — когда он бре­ет­ся утром. В эти мину­ты у него не долж­но появ­лять­ся жела­ния плю­нуть в свое отражение».

Вла­ди­мир Коз­лов еще раз под­черк­нул: этот про­цесс бес­пре­це­дент­ный для Казах­ста­на: «впер­вые поли­ти­че­скую  оппо­зи­цию судят за ее поли­ти­че­скую деятельность».

- Когда нас аре­сто­ва­ли, заба­сто­ва­ли лет­чи­ки и про­вод­ни­ки извест­ной авиа­ком­па­нии «Люфт­ган­за». Они про­ве­ли ее (заба­стов­ку) пря­мо в зда­нии аэро­пор­та. 100 тысяч чело­век не смог­ли выле­теть в пунк­ты назна­че­ния. Ущерб ком­па­нии соста­вил десять мил­ли­о­нов евро, но нико­го не ста­ли рас­стре­ли­вать и уволь­нять. Вот о таких при­ме­рах я гово­рил 15 мар­та 2011 года. В нашей стране наши госу­дар­ствен­ные обви­ни­те­ли реши­ли: имен­но в этот день заро­ди­лась пре­ступ­ная группа.

«Этот про­цесс — непри­кры­тая, мас­штаб­ная попыт­ка заду­шить граж­дан­ское и поли­ти­че­ское ина­ко­мыс­лие, —  про­дол­жил Вла­ди­мир Коз­лов. — Но нуж­но пони­мать: подоб­ные уси­лия тщет­ны, — отме­тил поли­тик. — Еще нико­му не уда­ва­лось повер­нуть вспять реку вре­ме­ни или изме­нить диа­лек­ти­че­скую посту­па­тель­ность исто­рии, надол­го вме­шать­ся в раз­ви­тие обще­ства. Авто­ри­та­ризм — это исто­рия. Он ухо­дит, и он обя­за­тель­но уйдет. Даже там, где был незыб­лем десят­ки лет.  Наша зада­ча, зада­ча поли­ти­че­ской оппо­зи­ции и граж­дан­ско­го обще­ства — быть гото­вым к его ухо­ду. Не дать ворвать­ся в нашу стра­ну на пле­чах ухо­дя­ще­го авто­ри­та­риз­ма (пока КНБ гоня­ет­ся за теми, кто от него не убе­га­ет) новым, очень опас­ным вызо­вам, кото­рые заяв­ля­ют о себе в послед­ние меся­цы все чаще и чаще. Это рели­ги­оз­ный экс­тре­мизм и тер­ро­ризм, к кото­рым казах­стан­ский КНБ ока­зал­ся не готов”.

«Отжив­шая поли­ти­че­ская систе­ма сама созда­ет оча­ги напря­же­ния, кото­рые ака­де­мик Арба­тов назвал «мина­ми соци­аль­ных потря­се­ний». И на этом поле госу­дар­ствен­ная систе­ма без­опас­но­сти, как ока­за­лось, не может ниче­го про­ти­во­по­ста­вить обу­чен­ным рели­ги­оз­ным адеп­там», — далее заме­тил Вла­ди­мир Козлов.

“За почти девять меся­цев заклю­че­ния в тюрь­ме мне дове­лось встре­чать­ся с людь­ми, кото­рые пред­став­ля­ют этот рели­ги­оз­ный экс­тре­мизм, — ска­зал поли­тик. — Я имел дол­гие и инте­рес­ные, с точ­ки зре­ния пони­ма­ния про­цес­са, бесе­ды. Напри­мер, с чело­ве­ком, кото­ро­го до 30 лет зва­ли Ста­ни­сла­вом Саве­лье­вым, а сей­час  — Али. Думаю, мне уда­лось доста­точ­но глу­бо­ко понять про­цесс того, как этих людей соби­ра­ют под сво­и­ми зна­ме­на­ми те, кто созда­ет эти тече­ния. К сожа­ле­нию, наши свя­щен­но­слу­жи­те­ли, кото­рые при­вык­ли толь­ко отпе­вать и обре­зать, про­иг­ры­ва­ют на этом поле”.

Завер­шая свою  речь, поли­тик обра­тил­ся к суду и при­сут­ству­ю­щим в зале: «Все это я гово­рю здесь, как граж­да­нин этой стра­ны, пото­му что счи­таю: это не послед­нее мое сло­во. И я знаю: нам, поли­ти­че­ской оппо­зи­ции, кото­рая хочет видеть свою Роди­ну без­опас­ной и ком­форт­ной для про­жи­ва­ния, при­дет­ся очень мно­го сде­лать для это­го. Если не при этой вла­сти, то при дру­гой. Неспра­вед­ли­вое, вне­пра­во­вое и непра­вед­ное обви­не­ние не смо­жет убе­дить ни меня, ни моих дру­зей в том, что мы не пра­вы. Мы будем про­дол­жать свое спра­вед­ли­вое дело, пото­му что исто­рия все­гда нуж­да­ет­ся в тех, кто кру­тит педа­ли, даже тогда, когда им встав­ля­ют пал­ки в колеса».

“Я выра­жаю бла­го­дар­ность род­ным, сорат­ни­кам, дру­зьям — всем, кто меня под­дер­жал в Казах­стане и за рубе­жом. Отдель­ное спа­си­бо моей люби­мой жене за то, что она все­гда рядом. За то, что мы вме­сте, несмот­ря ни на что. Насто­я­щий герой — это она. Это на ее хруп­кие пле­чи взва­ли­ли груз те, кто при­зван оли­це­тво­рять спра­вед­ли­вость. Счи­та­ет­ся, что на послед­нем сло­ве при­ня­то гово­рить то, что под­су­ди­мый ждет от суда. Я не знаю, что ска­зать в этом смыс­ле. Я не знаю чего мне хотеть. Я знаю, что имею пра­во вый­ти отсю­да оправ­дан­ным и сво­бод­ным. От суда я хотел бы про­сто спра­вед­ли­во­сти: спра­вед­ли­во­го отно­ше­ния, спра­вед­ли­во­го реше­ния, спра­вед­ли­во­го суда”,  — закон­чил свою речь Вла­ди­мир Козлов.

“Про­шу не лишать меня свободы”

Послед­нее сло­во Акжа­на­та Ами­но­ва уло­жи­лось в одно пред­ло­же­ние: «Я искренне рас­ка­и­ва­юсь и про­шу про­ще­ния. Про­шу не лишать меня сво­бо­ды. Это все».

Серик Сапар­га­ли гово­рил доль­ше: он оста­вил в каме­ре зара­нее под­го­тов­лен­ный текст, поэто­му ему при­шлось импро­ви­зи­ро­вать на тему закон­но­сти заба­стов­ки неф­тя­ни­ков и сво­ей роли в той помо­щи, кото­рую обще­ствен­ни­ки ста­ра­лись ока­зать басту­ю­щим нефтяникам.

Начал Сапар­га­ли с бла­го­дар­но­сти тем, кто поздра­вил его с 60-лет­ним юби­ле­ем: « Боль­шая груп­па обще­ствен­ных дея­те­лей, писа­те­лей поздра­ви­ла меня с  60-лет­ним юби­ле­ем. Мух­тар Тай­жан пода­рил мне чапан. Вла­ди­мир Коз­лов и Алия — костюм. Слы­шал, что и жите­ли Ман­ги­стау тоже мне чапан подарили…».

“Будем наде­ять­ся, этот про­цесс закон­чит­ся хоро­шо, — выра­зил надеж­ду под­су­ди­мый, и заме­тив, что уже не раз рас­ска­зы­вал о себе, про­дол­жил. — В 1995 годах, будучи депу­та­том Акто­бин­ско­го город­ско­го мас­ли­ха­та, я вме­сте с дру­ги­ми депу­та­та­ми открыл девять казах­ских школ, дом малю­ток — мы при­вез­ли мла­ден­цев из Рос­сии… Ино­гда я силь­но кри­ти­кую то, что про­ис­хо­дит в обще­стве, и счи­таю, что имею на это пра­во. Для того что­бы вооду­ше­вить людей, что­бы они просну­лись, гово­рил рез­кие сло­ва. Пото­му, что ситу­а­ция не улуч­ша­ет­ся, а наобо­рот. С севе­ра на нас насту­па­ет рус­ский мед­ведь, а с юга — китай­ская змея. Поэто­му я гово­рил рез­кие сло­ва. Но за эти­ми сло­ва­ми не было при­зы­вов взять в руки ору­жие, взры­вать и т.п.  Про­шу учесть это при выне­се­нии приговора”.

Свою речь Серик Сапар­га­ли закон­чил сло­ва­ми Абая о един­стве и соли­дар­но­сти. Но то ли пере­вод­чик не про­ци­ти­ро­вал их, то ли под­су­ди­мый не закон­чил цитату.

После того, как высту­пи­ли все обви­ня­е­мые, судья выдер­жал пау­зу и сообщил:

- Суд уда­ля­ет­ся в сове­ща­тель­ную ком­на­ту. Ори­ен­ти­ро­воч­но дата огла­ше­ния при­го­во­ра — 8 октяб­ря, при­мер­но в 14.00. Повто­ряю — ориентировочно.

…Зал опу­стел, на ули­це наблю­да­те­ли и жур­на­ли­сты ком­мен­ти­ро­ва­ли выступ­ле­ние Вла­ди­ми­ра Коз­ло­ва: «С таким чело­ве­ком не страш­но идти в раз­вед­ку», и дела­ли пред­по­ло­же­ние — учтет ли судья Бер­ди­бек Мыр­за­бе­ков весо­мые аргу­мен­ты сто­ро­ны защит­ни­ков поли­ти­ка, что сто­ро­на обви­не­ния не смог­ла дока­зать вину их подзащитного.