Семья Тимошенко не опустила руки

Автор: Свет­ла­на СУХОВА

- Евге­ния, вы жда­ли тако­го приговора?

— Мы убеж­де­ны, что при­го­вор был “выне­сен” дав­но — еще в нояб­ре 2010 года, когда нача­лись каж­до­днев­ные вызо­вы мамы в про­ку­ра­ту­ру и с нее была взя­та под­пис­ка о невы­ез­де. Цель оче­вид­на — выбить ее из поли­ти­ки. Пра­ви­тель­ство во гла­ве с Яну­ко­ви­чем тра­ти­ло мил­ли­о­ны дол­ла­ров, что­бы най­ти любую зацеп­ку — было пред­при­ня­то несколь­ко неудач­ных попы­ток инкри­ми­ни­ро­вать ей что-либо. Нынеш­нее дело сфаб­ри­ко­ва­но от нача­ла до кон­ца: сви­де­те­лей защи­ты игно­ри­ро­ва­ли, выяв­ле­но мно­же­ство оши­бок и нару­ше­ний след­ствия. Одно уже то, что мама дей­ство­ва­ла в рам­ках зако­на и ника­ко­го ущер­ба нико­му не нанес­ла, гово­рит об абсурд­но­сти все­го дела. И об этом суд пре­ду­пре­жда­ли и министр юсти­ции, и быв­ший ген­про­ку­рор, и даже Хель­син­ский коми­тет, зафик­си­ро­вав­ший поли­ти­че­скую подо­пле­ку дела в сво­ем отче­те. Никто и не скры­вал, что власть устра­ня­ет сво­е­го глав­но­го поли­ти­че­ско­го кон­ку­рен­та. И мы, пони­мая это, не жда­ли ниче­го хоро­ше­го. Но мы не опу­сти­ли руки.

- На видео вид­но, что вы с мамой улы­ба­е­тесь и даже сме­е­тесь в зале суда…

— Мы пыта­лись най­ти смеш­ное в этом абсур­де, назван­ном поче­му-то судом. Ведь все это — спек­такль, где дей­ству­ю­щие лица — про­ку­ра­ту­ры, судья — акте­ры, а режис­сер-поста­нов­щик нахо­дит­ся по ту сто­ро­ну софи­тов и теле­ка­мер. Было что-то жал­кое и смеш­ное в том, как режим боит­ся наро­да, пото­му и выгнал пуб­ли­ку из зала. Как судья, не бле­щу­щий сме­ло­стью, обли­ва­ет­ся в сво­ей ман­тии потом, а его помощ­ник, дабы сохра­нить напуд­рен­ное лицо пра­во­су­дия, вру­ба­ет на пол­ную кон­ди­ци­о­нер. И смеш­но, и груст­но, и обидно…

- Как отре­а­ги­ро­ва­ла на при­го­вор мама и осталь­ные чле­ны семьи?

— Ждать тако­го исхо­да — одно, услы­шать — совсем дру­гое. Когда тебя при­го­ва­ри­ва­ют к семи годам тюрь­мы ни за что, толь­ко пото­му, что ты — серьез­ный кон­ку­рент вла­сти, ста­но­вит­ся не по себе. Мама — силь­ный чело­век: она не пошла на ком­про­мисс и уго­во­ры, не про­си­ла о поми­ло­ва­нии… И она гото­ва выдер­жать все испы­та­ния. Видит Гос­подь: она все­гда ста­ра­лась и дей­ство­ва­ла в инте­ре­сах стра­ны и людей. И в этом — ее сила и свобода.

- На этот раз было тяже­лее, чем 10 лет назад, когда она тоже ока­за­лась за решеткой? 

— Тогда она была еще не столь извест­на ни на родине, ни тем более за рубе­жом. И тогда мы даже боль­ше опа­са­лись за ее жизнь и сво­бо­ду: было ощу­ще­ние, что вла­сти, если бы захо­те­ли, мог­ли оста­вить за решет­кой надол­го и даже была веро­ят­ность того, что живой она из тюрь­мы мог­ла не вый­ти. Впро­чем, не знаю, что страш­нее — те вре­ме­на или нынеш­ние? Тогда суды были не так анга­жи­ро­ва­ны вла­стью. Сей­час же по судье вид­но, как ему страш­но, как он зави­сит от мне­ния про­ку­ро­ров, мини­стров и совет­ни­ков пре­зи­ден­та, кото­рые теперь вхо­дят в Выс­шую раду юсти­ции, кон­тро­ли­ру­ю­щую судей. В общем, и тогда, и сей­час надеж­ды на спра­вед­ли­вое реше­ние не было.

- В СМИ не раз обсуж­да­ли, что тюрь­ма “на поль­зу” Тимо­шен­ко — чис­ло ее сто­рон­ни­ков мно­жит­ся в разы…

— Это со сто­ро­ны так выгля­дит, что ей все нипо­чем. А вы попро­буй­те даже день про­быть в камен­ном меш­ке с решет­ка­ми на окнах! Доволь­но тяж­кое испы­та­ние даже для силь­ных и здо­ро­вых муж­чин. Там холод­но, нет горя­чей воды… Все наши “поли­ти­че­ские” содер­жат­ся в одном СИЗО, где самые жут­кие усло­вия. Соглас­на, что ее попу­ляр­ность рас­тет. Но мне лич­но как доче­ри страш­но: вдруг, убо­яв­шись такой попу­ляр­но­сти, ее уничтожат?

- А есть реаль­ная угроза?

— У нее недав­но появи­лись непо­нят­ные симп­то­мы: синя­ки, кро­во­из­ли­я­ния на коже. Что это за болезнь, мы не зна­ем. И пока не узна­ем: вра­ча к ней не пусти­ли, ана­ли­зов не сде­ла­ли. А меж­ду тем в любой момент может насту­пить ухуд­ше­ние. Что ж, если вла­сти ее запер­ли, то взя­ли на себя и ответ­ствен­ность, в том чис­ле и за ее жизнь.

- А как часто вам уда­ва­лось видеть­ся с мамой после ареста? 

— Доволь­но часто: я ее обще­ствен­ный защит­ник — у нас такая фор­ма для чле­нов семьи и близ­ких род­ствен­ни­ков. Бла­го­да­ря это­му я в любое вре­мя могу бывать в тюрь­ме или при­сут­ство­вать на судеб­ных заседаниях.

- Вы толь­ко что вер­ну­лись из Страс­бур­га, где встре­ча­лись с руко­вод­ством Сове­та Евро­пы и ПАСЕ. Мама в кур­се, что вы хло­по­та­ли за нее в Европе?

— Конеч­но. Все, с кем я встре­ча­лась, обе­ща­ли помощь и под­держ­ку, даже зная, что при­го­вор может быть суро­вым. Мне обе­ща­ли, что будут доби­вать­ся от вла­стей пра­ва для оппо­зи­ции участ­во­вать в выборах.

- А вам вооб­ще часто уда­ва­лось общать­ся с ней по жизни? 

— Я учи­лась в Англии с 14 до 23 лет, и все это вре­мя мы виде­лись ред­ко — ее рабо­та не поз­во­ля­ла. До это­го и после, когда я вер­ну­лась в Укра­и­ну, часто обща­лись. Живем-то рядом… Когда-то дав­но, в дет­стве, мной зани­ма­лись бабуш­ка и папа отча­сти. У нас боль­шая семья, друж­ная, все друг дру­га под­дер­жи­ва­ют. Сей­час, когда она в тюрь­ме, вся род­ня тут, в Кие­ве: меня­ют­ся, дежу­рят, что­бы посмен­но наве­щать ее, гото­вить пере­да­чи. В общем, вме­сте мы ниче­го и нико­го не боим­ся и все пере­жи­вем. Меж­ду нами силь­ная духов­ная связь. Я ее ино­гда чув­ствую на рас­сто­я­нии. У нас даже часто сов­па­да­ет настро­е­ние. Мне не раз гово­ри­ли, что мы похо­жи, и я соглас­на. Но мама очень силь­ный чело­век. Я не такая…

- А какая она?

— Вот сей­час она уже два меся­ца в тюрь­ме, а это от нее к нам идут силы и энер­гия, что­бы пере­жить все это. У нее, мне кажет­ся, вооб­ще нет чув­ства стра­ха. А мы — семья, кол­ле­ги, дру­зья — из дру­го­го теста: опа­са­ем­ся того, что будет теперь, после при­го­во­ра, но напря­га­ем все уси­лия, что­бы она это­го не заме­ти­ла. Она, конеч­но, наше при­твор­ство чует, и от это­го ей толь­ко тяже­лее, но виду не показывает.

- Похо­же, что вы по мате­рин­ским сто­пам в поли­ти­ку не собираетесь?

— Ну уж нет. Хотя у меня поз­во­ля­ет обра­зо­ва­ние — я поли­то­лог и эко­но­мист, но я насмот­ре­лась, что это такое — поли­тик в семье. Я, конеч­но, гор­жусь тем, что мама дела­ет, пони­маю ее мис­сию. И мы все — семья — уже дав­но часть этой мис­сии. Зачем же еще кому-то из нас идти по это­му пути?

- Нет ли тай­но­го жела­ния, что­бы она ушла из поли­ти­ки и оста­лась про­сто мамой?

— Нет, она не смо­жет. Без это­го ее душа “завя­нет”. Да и дру­го­го чело­ве­ка, кото­рый бы мог помочь, сего­дня в Укра­ине нет. Тут я уже не как дочь гово­рю, а как граж­дан­ка. Пусть идет к сво­ей цели. Она тогда чув­ству­ет себя счаст­ли­вой, уж я‑то знаю.

- Дав­но хочу спро­сить: кто автор ими­джа “девуш­ка с косой”?

— Она сама. Роди­лось это вне­зап­но и, на мой взгляд, очень удач­но — ярко, запо­ми­на­ет­ся и при­тя­ги­ва­ет. Ее коса даже вошла в моду. Да и кра­си­во! Хотя ей с любой при­чес­кой хорошо.

- А как она любит отдыхать?

— Луч­ший отдых для нее — про­беж­ка, заня­тие спор­том на при­ро­де, пла­ва­ние, чте­ние книг. Из филь­мов пред­по­чи­та­ет мисти­ку и трил­ле­ры. Вот коме­дии как-то ей не очень по душе. Путе­ше­ствий не любит — слиш­ком часто езди­ла по рабо­те. Любит зани­мать­ся домаш­ней рабо­той или дизай­ном. Я живу, напри­мер, в квар­ти­ре, где она при­ду­ма­ла дизайн всех ком­нат. Мне нравится.

- Гото­вит?

— Конеч­но. И у нее очень вкус­но полу­ча­ет­ся, жаль, на это у нее ред­ко нахо­дит­ся вре­мя. Она — пер­фек­ци­о­нист во всем, в том чис­ле и на кухне. В ее бор­ще все ово­щи поре­за­ны мел­ко, акку­рат­но, как буд­то маши­ной, а не руками.

- Есть чер­ты харак­те­ра, кото­рые она не терпит?

— Пре­да­тель­ство, ско­рее все­го, мало­ду­шие. В самом широ­ком смыс­ле это­го сло­ва. То есть преж­де все­го, когда чело­век начи­на­ет сомне­вать­ся или искать ком­про­мис­сы по отно­ше­нию к ее вере, целям или прин­ци­пам ее пар­тии. Она счи­та­ет, что это ослаб­ля­ет ее и команду.

- Мно­гие отме­ча­ют ее “муж­ской харак­тер” и неэмо­ци­о­наль­ность. Это так?

— Нет! У нее потря­са­ю­щая сила воли, в чем-то и прав­да муж­ские чер­ты, и в чем-то она даже силь­нее неко­то­рых муж­чин. Но назвать ее муж­чи­ной в юбке я бы нико­гда не смогла.

- Она когда-нибудь плакала?

— Да, и не раз.

- Вы гово­ри­ли, что она бес­страш­ная. Неуже­ли ни разу не виде­ли, как она боится?

— Стра­ха она прак­ти­че­ски не испы­ты­ва­ет. Толь­ко раз — в моем дет­стве — был слу­чай: непри­ят­ный транс­порт­ный инци­дент… Вот тогда. Она боит­ся за нас, за меня осо­бен­но. А я уже дав­но знаю симп­то­мы того, что мой теле­фон “на про­слуш­ке”, знаю, что гово­рить в этих слу­ча­ях. Если видим “хвост”, то тоже в кур­се, как действовать…

- Толь­ко не гово­ри­те, что вы, как в детек­тив­ных филь­мах, выбе­га­ли через зад­нюю дверь бара…

— И такое бывало.

- А в Страс­бург так же выбирались?

— Нет, выеха­ла легаль­но и лег­ко. На себе лич­но я ника­ко­го дав­ле­ния не ощу­щаю. Но знаю, что есть некий “боль­шой глаз”, кото­рый посто­ян­но за мной наблюдает.

- Каков теперь будет ее и ваш план дей­ствий? Буде­те пода­вать на апел­ля­цию? Ждать помо­щи из Евро­пы? Под­ни­мать сто­рон­ни­ков? Про­шел слух о воз­мож­ных мас­штаб­ных митин­гах в Киеве…

— Апел­ля­ция будет про­хо­дить в тече­ние двух меся­цев, но на нее боль­шой надеж­ды нет: судеб­ная систе­ма после недав­них реформ ста­ла пол­но­стью под­кон­троль­на коман­де пре­зи­ден­та… Так что если мы и рас­счи­ты­ва­ем на пра­во­су­дие, то толь­ко в лице Евро­пей­ско­го суда по пра­вам чело­ве­ка, а так­же на уси­ли­ва­ю­щу­ю­ся под­держ­ку поли­ти­че­ских лиде­ров дру­гих стран. Может, удаст­ся добить­ся при­ня­тия попра­вок в закон, что в ито­ге декри­ми­на­ли­зи­ру­ет дей­ствия мно­гих полит­за­клю­чен­ных и они полу­чат шанс вый­ти на сво­бо­ду. Митин­ги? Думаю, про­те­сты про­дол­жат­ся, и не толь­ко за сво­бо­ду мамы, но преж­де все­го за пра­ва и сво­бо­ды граждан.

Источ­ник: Ого­нёк