После спектакля о Голоде звучит вопрос «кто виноват?»

На малой сцене Рус­ско­го госу­дар­ствен­но­го дра­ма­ти­че­ско­го теат­ра име­ни Миха­и­ла Лер­мон­то­ва в Алма­ты соби­ра­ют­ся поста­вить спек­такль «Джут» по пье­се мос­ков­ско­го дра­ма­тур­га Олжа­са Жанайдарова.

ТРАГЕДИЯ НАРОДА ЧЕРЕЗ ГОРЕ ОДНОЙ СЕМЬИ

Автор «Джу­та» — 35-лет­ний рос­сий­ский писа­тель, дра­ма­тург и жур­на­лист Олжас Жанай­да­ров. Он родил­ся в Казах­стане, но с семи­лет­не­го воз­рас­та живет в Москве. На сего­дняш­ний день он автор несколь­ких про­за­и­че­ских и дра­ма­тур­ги­че­ских про­из­ве­де­ний. Его пье­сы ста­ви­лись в теат­рах Моск­вы, Санкт-Петер­бур­га, Ново­си­бир­ска, Петропавловска.

Дей­ствие пье­сы про­ис­хо­дит в двух вре­мен­ных изме­ре­ни­ях — в сего­дняш­ней Москве и в казах­ской сте­пи во вре­мя Голо­да 1930‑х годов. В ней все­го пять дей­ству­ю­щих лиц. При­е­хав­ший по делам из Алма­ты в Моск­ву Ербол, кото­рый встре­ча­ет­ся с мос­ков­ской жур­на­лист­кой Еле­ной в кафе, что­бы рас­ска­зать исто­рию сво­е­го деда, выжив­ше­го во вре­мя джу­та. Эпи­зо­ди­че­ски появ­ля­ет­ся офи­ци­ант­ка, дале­кая от полит­кор­рект­но­сти в сво­их выска­зы­ва­ни­ях о посетителях-«азиатах».

Вто­рое дей­ствие про­ис­хо­дит в юрте во вре­мя Голо­да 1930‑х годов. Там глав­ные дей­ству­ю­щие лица — дед Ербо­ла Ахмет и его пер­вая жена Сау­ле. Зри­тель впер­вые видит их в тот момент, когда они толь­ко похо­ро­ни­ли умер­ше­го от голо­да трех­лет­не­го сына. У них оста­ет­ся девоч­ка-мла­де­нец. Ахме­ту, вла­де­ю­ще­му гра­мо­той, уда­ет­ся устро­ить­ся на рабо­ту. Еды, кото­рую он при­но­сит каж­дый день домой, хва­та­ет семье, что­бы не уме­реть с голоду.

При этом жена не одоб­ря­ет, что Ахмет рабо­та­ет на так назы­ва­ли пар­тий­ный актив. Она дочь бая и не при­ни­ма­ет новую власть, пола­гая, что в ней нахо­дят­ся быв­шие бед­ня­ки, кото­рые мстят быв­шим баям. Ахмет же ско­рее оправ­ды­ва­ет пар­тий­ный актив, гово­ря, что это их рабо­та. Но Ахме­та вско­ре уволь­ня­ют из-за того, что его жена бай­ская дочь, и семья сно­ва ока­зы­ва­ет­ся на гра­ни голод­ной смер­ти. У них забо­ле­ва­ет и уми­ра­ет мла­де­нец. Не выдер­жав­шая испы­та­ний Сау­ле реша­ет покон­чить жизнь само­убий­ством. Напо­сле­док она про­сит мужа уехать на юг, най­ти новую жену и про­дол­жить свой род.

Всё, что про­ис­хо­дит в юрте, в спек­так­ле явля­ет­ся рас­ска­зом алма­тин­ца Ербо­ла мос­ков­ской жур­на­лист­ке на осно­ве доку­мен­тов и запис­ной книж­ки его деда. Он про­сит ее напи­сать об этом. На вопрос, поче­му он это не сде­ла­ет в Казах­стане, Ербол отве­ча­ет, что такие вещи там не публикуют.

Пье­са «Джут» заня­ла пер­вое место на Все­рос­сий­ском дра­ма­тур­ги­че­ском кон­кур­се «Дей­ству­ю­щие лица — 2013» и тре­тье место на Меж­ду­на­род­ном кон­кур­се совре­мен­ной дра­ма­тур­гии «Сво­бод­ный театр — 2013» в номи­на­ции «Пье­са».

Осе­нью 2014 года в алма­тин­ском теат­ре АРТи­ШОК про­хо­ди­ла пуб­лич­ная чит­ка пье­сы. На сцене Рус­ско­го госу­дар­ствен­но­го дра­ма­ти­че­ско­го теат­ра име­ни Миха­и­ла Лер­мон­то­ва в Алма­ты 20 октяб­ря состо­ит­ся пре­мье­ра «Джу­та». А 16 октяб­ря ее пред­ста­вит в Уфе Баш­кир­ский театр дра­мы име­ни Мажи­та Гафури.

ПОЗИЦИИ АВТОРА И РЕЖИССЕРА СОШЛИСЬ

Олжас Жанай­да­ров при напи­са­нии пье­сы «Джут» опи­рал­ся на рас­ска­зы сво­е­го деда, знав­ше­го о Голо­де не пона­слыш­ке. Так­же зна­ния на эту тему чер­пал из кни­ги «Хро­ни­ка Вели­ко­го джу­та» Вале­рия Михай­ло­ва и из раз­ме­щен­ных в Интер­не­те сви­де­тельств очевидцев.

— Когда писал пье­су, не хотел давать ника­ких поли­ти­че­ских оце­нок тех собы­тий. А вот чело­ве­че­скую оцен­ку — да. Не быва­ет пло­хих наро­дов. Люди пло­хие быва­ют, в каж­дом наро­де. В этом вопро­се наша пози­ция с Рубе­ном Суре­но­ви­чем (Андри­а­ся­ном, режис­се­ром теат­ра. — А. А.) сов­па­да­ет. Мы хоте­ли иссле­до­вать имен­но чело­ве­че­ский образ. Быва­ет низость, под­лость. Быва­ет досто­ин­ство, под­лость. И все эти вещи мы ста­ра­ем­ся пока­зать в спек­так­ле. Но мож­но оста­вать­ся чело­ве­ком даже в страш­ной ситу­а­ции, — гово­рит Олжас Жанайдаров.

По сло­вам режис­се­ра спек­так­ля Рубе­на Андри­а­ся­на, ана­лиз того собы­тия — не их задача.

— Наша зада­ча — пока­зать, как чело­век про­шел, как устоял.

ЗАПРЕТНАЯ ЛИ ТЕМА?

В спек­так­ле алма­ти­нец Ербол гово­рит мос­ков­ской жур­на­лист­ке, что на тему джу­та в Казах­стане не пуб­ли­ку­ют. Эта репли­ка дей­ству­ю­ще­го лица ста­ла одним из пред­ме­тов обсуж­де­ния после про­смот­ра спек­так­ля на пресс-пока­зе нака­нуне ожи­да­е­мой премьеры.

Так, жур­на­лист Юрий Кри­ни­ци­а­нов не согла­сил­ся с тем, что тема джу­та в Казах­стане — запрет­ная, при­ве­дя в при­мер выход доку­мен­таль­ной кни­ги Вале­рия Михай­ло­ва «Хро­ни­ка Вели­ко­го джу­та». Хотя вышла она доволь­но дав­но — в 1990 году.

Поли­тик Амир­жан Коса­нов, участ­во­вав­ший в обсуж­де­нии после пока­за спек­так­ля, при­знал, что эта тема не запре­ще­на в Казах­стане, но она не приветствуется.

— К сожа­ле­нию, и к нынеш­не­му бытию, и к исто­рии у нас хотят зай­ти с парад­но­го подъ­ез­да. Здесь я уви­дел тра­ге­дию все­го наро­да через приз­му тра­ге­дии одной семьи. Это было пока­за­но доста­точ­но досто­вер­но, убе­ди­тель­но, пото­му что поло­ви­на каза­хов про­шла через эту трагедию.

Амир­жан Коса­нов выска­зал и неко­то­рые заме­ча­ния. Ему пока­за­лось, что Олжа­су Жанай­да­ро­ву не хва­та­ет жиз­нен­но­го опы­та, муд­ро­сти, фило­соф­ско­го отно­ше­ния к про­ис­хо­дя­ще­му. Вза­и­мо­связь вре­мен в спек­так­ле Коса­но­ву видит­ся несколь­ко пря­мо­ли­ней­ной. Так­же он счи­та­ет, что для казах­стан­ской, казах­ской ауди­то­рии разъ­яс­не­ния со сце­ны таких поня­тий, как «курт», «кумыс», и тому подоб­ных излишни.

НУЖНО ЛИ БЫЛО НАЗЫВАТЬ ИМЕНА ПРЕСТУПНИКОВ?

Дис­кус­сии о том, кто вино­ват в Голо­де 1930‑х годов, унес­шем жиз­ни мил­ли­о­нов людей в Казах­стане, в обще­стве не ути­ха­ют. Одна из линий во вре­мя обсуж­де­ния спек­так­ля «Джут» каса­лась и это­го вопро­са. Так, жур­на­лист Юрий Кри­ни­ци­а­нов похва­лил авто­ра пье­сы за то, что в ней нет ни наме­ка на то, что в джу­те повин­ны «рус­ские коло­ни­за­то­ры», вину на кото­рых, по сло­вам жур­на­ли­ста, доволь­но упор­но хотят пове­сить на стра­ни­цах тех или иных мест­ных СМИ.

Юрий Кри­ни­ци­а­нов с удо­вле­тво­ре­ни­ем отме­тил, что вина за тра­ге­дию в «Джу­те» воз­ло­же­на не на какой-то народ, а на систе­му, в кото­рой тогда жили все.

В сход­ном клю­че выска­зал­ся и поли­тик Амир­жан Коса­нов, когда гово­рил о пьесе:

— В такой теме, как джут, важ­но не уйти в дидак­ти­ку, в пуб­ли­ци­сти­ку, в голую рито­ри­ку. В обви­не­ние того же Филип­па Голо­ще­ки­на (пер­во­го сек­ре­та­ря ЦК Край­ко­ма ВКП(б) Казах­ста­на в годы Голо­да. — А. А.). Это опас­ность все­гда при­сут­ству­ет, осо­бен­но в пуб­ли­ка­ци­ях нача­ла 90‑х, когда всю вину пыта­лись сва­лить на Голо­ще­ки­на, хотя писа­тель Сер­гей Довла­тов ска­зал, сколь­ко мил­ли­о­нов доно­сов было.

Иной взгляд у алма­тин­ско­го писа­те­ля Юрия Серебрянского:

— Я согла­сен со сло­ва­ми Олжа­са (Жанай­да­ро­ва. — А. А.), что нет пло­хих наро­дов, а есть пло­хие люди. Но для меня, как для жите­ля Казах­ста­на, было бы хоро­шо, если бы про­зву­ча­ли име­на пре­ступ­ни­ков, пото­му что име­на есть, извест­ны. В этом я вижу какую-то исто­ри­че­скую ответ­ствен­ность авто­ров это­го спектакля.

После пресс-пока­за спек­так­ля «Джут» зву­ча­ли и оцен­ки, что это зна­ко­вая поста­нов­ка и «собы­тие в теат­раль­ной жиз­ни». Но были и нот­ки сожа­ле­ния, что спек­такль, ско­рее все­го, будет недол­го идти на сцене, так как совре­мен­ный зри­тель, увы, боль­ше любит лег­кие и раз­вле­ка­тель­ные пьесы.