Как достичь понимания, что мы — народ Казахстана, а не население, погрязшее в разборе клановых и социальных конфликтов? Являются ли традиционные субботники и следующие за ними яркие празднества на площадях с национальными песнями и плясками подлинным показателем национального единства или нужно что-то иное, чтобы почувствовать единство? Об этом мы побеседовали с лидером Казахского Национального Конгресса Адилом Тойганбаевым. Подробности читайте на http://www.facebook.com/respublika.kaz
Автор: Тимур АЗАМАТ - Адил Еркинович, как вы оцениваете подобные празднества?
- У меня хорошее отношение к праздникам, к весеннему позитиву, ко всему, что нас объединяет, если действительно от всего этого есть практическая польза.
Но я не думаю, что главную объединяющую роль играют культмассовые мероприятия. Для того чтобы многонациональный народ осознал свое единство, необходимы конкретные дела, конкретные идеи, направленные на созидание и общее благо. Может быть, субботники в этой связи даже более важны, чем речи и танцы на площадях.
- Ну а что же есть реальное благо для Казахстана? Помогают ли нам такие статусные позиции, как председательство в именитых международных организациях — ОБСЕ, ОИК?
- Скорее, мешают. Эти позиции — неравноценная замена реального участия в процессе. В конце концов, звенеть колокольчиком — не значит быть услышанным. Соединенные Штаты не озабочены никакими номинальными и статусными признаками первенства и это характеризует настоящего лидера.
Наша задача — координировать регионы, а не участвовать в дипломатических раутах.
Астана придает преувеличенное значение пустяковым формальностям. И это негативный симптом. Наша внешняя политика, наша геополитическая ответственность, наша миссия в регионе и задача в мире не сформулированы, они словно оставлены «на потом». Пустышки востребованы там, где есть пустоты.
- На ваш взгляд, что должно прийти на смену этим пустотам?
- Собственная ответственная роль. ОБСЕ не сделала из нас Францию, ОИК не сделает Эмираты. Другое дело, что и не надо. Казахская зона ответственности — это контроль над Центральной Азией, умиротворение региона между Европой, Россией, Китаем и Индией. Это огромный ареал, имеющий такой же огромный потенциал созидания. Сегодня здесь доминируют разобщенность и вражда. Казахстан состоится в таком интегральном процессе вплоть до статуса постоянного члена Совета Безопасности ООН. Я убежден: именно так мы должны обозначить нашу задачу.
При этом для ее решения мало «экспорта стабильности», хотя и такая доктрина должна быть синтезирована. Но важнее «импорт смыслов».
Определиться с лидерством
- Как можно соотнести результаты прошедших выборов и задачи роста, стоящие перед Казахстаном?
- В период нового президентского срока необходимо если не решить, то хотя бы обозначить цивилизационный вектор нашего развития. Упрощенно говоря, для чего Казахстан? Если политик не имеет ответа и даже не задает себе этот вопрос, он не способен решать задачи роста ни на одном из участков. Даже сугубо экономические.
Нам необходимо определиться со следующими позициями: формирование гражданской казахской нации, не «титульной», а именно гражданской; Казахстан из постсоветского полигона экспериментов, в том числе диаспорных, должен стать суверенным во всех смыслах государством, включая жесткую позицию по всем национальным точкам нестабильности, имеющим криминальную перспективу; определение в региональном лидерстве, о чем мы уже говорили.
Определение в мире. Очень свое¬временно поднят вопрос об алфавите — нация должна определиться со своим звучанием, с тем, как выглядит ее язык. Понятно, что это не лингвистический и даже не политический вопрос. Скорее, исторический. И он не ограничен латиницей и кириллицей. Есть органичные в этом выборе арабская графика и тюркское руническое письмо.
На деле так и выглядит. Латиница — выбор в пользу вестернизации, арабская графика — исламизации, руны — архаизации, но яркой по культурному потенциалу, ведь радикальное возрождение языков всегда дает примеры оживающих мифов.
Кириллица стоит здесь на стороне деградации, ведь единственная ее сильная сторона только в том, что она уже есть. Когда в поддержку культурного явления говорит инерция, это свидетельство того, что больше не скажет никто.
На мелочи не размениваемся
— Откуда у вас такая уверенность в лидерском предначертании Казахстана?
- Империя для казахов — это судьба и неизбежность. Мы не способны на роль маленького, уютного государства, такой курс для нас генетически губителен. Мы вообще не способны на мелкие задачи, нас гнетут частности и мелочи. Мы не нация декора или каллиграфии, мы слишком нетерпеливы. Как охотники, хищники. Стиль казахов более глобален, если можно так сказать. Нам нужна мегазадача, без которой мы как нация деградируем. Усредненные перспективы нас не воодушевляют. Мы хотим, даже если малодушно не признаемся в этом, Большого огня. Или так, или вообще никак. Помаленьку коптить воздух не пристало народам, рожденным для имперского подвига.
И Центральная Азия ждет от нас возвращения к исконной роли, роли объединителей и воспреемников новых пространств.
- Однако мы склонны игнорировать большие задачи — не только не объединяем других, но и собственный народ разделяем. Когда люди отдают предпочтение жузу, откуда это берется?
- Оттуда же, откуда идет ограничение себя исключительно собственным эгоизмом. Мы позволили внушить себе, что не являемся полноценной нацией и обречены на мелочность и разобщенность. Такова судьба опрокинутых наций — разделение на мелкие кланы, способные выживать.
В этом есть своя правда. Действительно, разбившись на кланы и ориентируясь на семейно-родовые объединения, выживать легче. Но что такое «выживание»? В историческом смысле — не более чем предсмертные фантазии.
Мы должны не выживать, а побеждать. Воля к Победе создает личностную нацию из безликого множества семей и родов. Выживание разделяет, разбрасывает нас по мелким миркам собственных бытовых, в сущности, проблем. Ценности объединяют, дают такие возможности, о которых мы и не подозревали вчера. Общее дело и озорной вкус Победы — то, что нам нужно в первую очередь.
Технология мечты
— Что способно подвигнуть казахов на мировые свершения?
- Идеология, которую мы видим естественной и востребованной. «Технология мечты» как раз и создает тот потенциал, то напряжение сил, которое способно зарядить казахов национальной энергией. На уровне четырех базовых принципов:
- Ясно видеть мир. Это значит смотреть не только в себя, но и вовне. Осознавать свои задачи и возможности в контексте всего мира. И исходить из поиска собственного места в нем. «Ясно» — значит по максимуму незашоренно от шаблонов и суеверий.
- Рубить узлы. Четко понять, что тебя сковывает и мешает. Быть беспощадным ко всему, что мешает. Если надо — беспощадным к Прошлому.
- Укрощать Хаос. Знать, что Хаос не просто опасный враг, но и сила, которую можно приручить, использовать себе во благо. Понять Хаос, говорить с Хаосом, чувствовать его в себе и себя в нем. Так и сегодняшний кризис: кому конец, а кому — «плечо», математическая сила, на которую можно умножить собственную силу. Использовать Хаос, осознать родство с Хаосом.
- Создавать Будущее. В конечном счете уметь формулировать и формировать. Активная роль, не простое приятие механической директивности Судьбы. По сути, четвертый пункт — волшебное умение Архитектора, достигаемое концентрацией предшествующих трех умений.
Проявляются ли у нас предпосылки роста? Да. Всякий раз, когда мы видим примеры неравнодушия, это залог развития. И важнее всего — интерес к жизни. Политические программы здесь ни при чем, они оформляют уже свершившиеся вещи.
«Следовать правильному, собственному порядку вещей» — верный выбор. Но наша неповторимость обязана быть творческой, иначе станет синтетической, неживой. Нация создает себя, творит, как сагу, а не ограничивается слушаньем саг про героических предков.
Прошлое не должно порабощать. Нам как воздух необходимо героическое Настоящее и пленительное Будущее.
Живая нация — та, которая проходит Восхождение. А значит, Будущее наше еще величественнее Прошлого.
Говорим «казах», подразумеваем «японец»
- Ваши четыре принципа звучат с какой-то японской образностью. Напоминают «стаи летящих гусей» Канаме Акамацу, «путь падающего пера»… Откуда такая образность в казахской идеологии?
- У нас много общего с японцами, если смотреть в глубь вещей. И это не поверхностная общность, которую могут отметить этнографы или специалисты по народной музыке. Смотрите сами.
«Птичьи стаи» японцев — это тайные сны кочевников. Обет посвящения Бескрайности. Японцы — самая оседлая из всех наций мира, самая спаянная со своей землей. В то же время их обратная сторона, их потаенная половина — кочевническая. Значит, это работало в далеком прошлом и будет работать в будущем, ведь для чего-то сохраняется передаваемая поколениями генетическая информация.
И мы, и японцы уникальны в одном вопросе: мы имеем «национальные религии», а ведь подавляющее большинство народов исповедуют веру, принятую у других.
При этом и тенгрианство, и синто идентичны во многих позициях. Даже слишком, чтобы это было случайностью. И слишком идентичны, чтобы считать это нормальным для далеких по территории расселения народов. А ведь между нами — целая цивилизация. Это знак особой связи казахов и японцев, тем более что в Китае нет практик, подобных тенгрианским или синтоистским.
Но наше тенгрианство больше легенда о вере, чем сама вера. Для веры здесь слишком много интуитивных прозрений и просто догадок… Культурное явление, зов поколений — да. Но для полноценной религии в тенгрианстве слишком много утраченного. Или — что правильнее будет сказать — отнятого.
Синтоизм, напротив, полноценно сохранившаяся традиция. И у меня есть уверенность(больше чем уверенность), что через его изучение казахам может открыться вечная полнота нашего тюркского тенгрианства.
- Неожиданно видеть в японцах близкую нацию, и то, что вы приводите в пример, тоже неожиданно. Но как Казахстан может на практике осуществить такое сближение?
- Это в сегодняшних условиях не только проще, но и актуальнее. Япония пережила серию разрушительных землетрясений. Сейсмологи говорят, что возможны новые, еще более мощные по амплитуде. Мы можем предложить на это непредсказуемое время эвакуировать часть населения Японии и обустроить его на специально выделенной для этого территории Казахстана. Мало того что это соответствует номадской этике, такое решение несет дополнительные плюсы Казахстану — образовательного, промышленного, инвестиционного характера. Оно действительно способно сделать нас в целом другими, алхимически преобразить нашу страну. Ведь многонациональность на пользу любому государству, ставящему перед собой большие задачи. А в данном случае мы переломили бы тенденцию. Ведь в прошлом веке Казахстан становился все более многонациональным в основном по решению внешних сил. К нам ссылали, из нас делали тюрьму. От принудительной многонациональности многие сегодняшние проблемы, о чем мы не раз говорили.
А здесь мы сами могли бы проявить инициативу и это пошло бы от нас, а не к нам. Это символический, решающий и поворотный момент в судьбе нации.
- Как можно осуществить такое переселение? Кому можно доверить его реализацию?
- Здесь должны поработать профессионалы, способные обосновать те интуиции, о которых я говорил, и решить вопрос в формате грандиозного бизнес-плана. Цивилизационного масштаба — такого, каким стал проект строительства Астаны. А в перспективе даже большего. Я убежден, что именно великие дела, амбициозные проекты, направленные на развитие страны, на качественное улучшение национального человеческого потенциала позволят нам реально объединиться и почувствовать, осознать себя единым народом.
Как достичь понимания, что мы — народ Казахстана, а не население, погрязшее в разборе клановых и социальных конфликтов? Являются ли традиционные субботники и следующие за ними яркие празднества на площадях с национальными песнями и плясками подлинным показателем национального единства или нужно что-то иное, чтобы почувствовать единство? Об этом мы побеседовали с лидером Казахского Национального Конгресса Адилом Тойганбаевым. 
