«Мы делали им уколы обезболивающего»

На суде, кото­рый рас­смат­ри­ва­ет уго­лов­ное дело быв­ше­го началь­ни­ка изо­ля­то­ра вре­мен­но­го содер­жа­ния ГУВД Жана­о­зе­на­Те­ми­ро­ва, выяс­ни­лось: вра­чи «ско­рой» не мог­ли убе­дить поли­цей­ских, что изби­тым людям нуж­на сроч­ная меди­цин­ская помощь.

 

Автор: Алла ЗЛОБИНА, Шари­па ИСКАКОВА

 

Суд, где постра­дав­ши­ми высту­па­ет семья погиб­ше­го от звер­ско­го изби­е­ния Базар­бая Кен­же­ба­е­ва, начал­ся 25 апре­ля в город­ском суде Актау. На ска­мье под­су­ди­мых моло­дой муж­чи­на лет 27-ми — поли­цей­ский Женис­бек Теми­ров. Началь­ни­ком изо­ля­то­ра вре­мен­но­го содер­жа­ния Жана­о­зе­на он был назна­чен 16 декаб­ря 2011 года. Во вся­ком слу­чае, так утвер­жда­ет­ся в предо­став­лен­ных суду документах.

Его обви­ня­ют по ста­тье 308, части 2 и 4, УК РК. По вер­сии обви­не­ния, Теми­ров пре­вы­сил свои долж­ност­ные пол­но­мо­чия: не запи­сал четы­рех задер­жан­ных в жур­на­ле реги­стра­ции ИВС, неза­кон­но содер­жал их там в тече­ние несколь­ких суток. И, зная, что задер­жан­но­му Базар­баю Кен­же­ба­е­ву необ­хо­ди­ма меди­цин­ская помощь, не пред­при­нял над­ле­жа­щих мер, что при­ве­ло к смер­ти мужчины.

 

Поми­мо адво­ка­та, в каче­стве обще­ствен­но­го защит­ни­ка Теми­ро­ва высту­па­ет его отец. Адво­кат потер­пев­шей сто­ро­ны смог при­е­хать толь­ко на вто­рое засе­да­ние суда. Это един­ствен­ная жана­о­зен­ская семья, кото­рая реши­тель­но потре­бо­ва­ла рас­сле­до­ва­ния гибе­ли гла­вы семей­ства — 51-лет­не­го Базар­бая Кенжебаева.

Он был задер­жан 16 декаб­ря, после того как вышел из род­до­ма. В этот день он поздрав­лял свою стар­шую дочь с рож­де­ни­ем ребен­ка. Из ГУВД домой вер­нул­ся толь­ко спу­стя три дня. Через два дня умер. Как пока­за­ло вскры­тие — от раз­ры­вов в кишеч­ни­ке. Их он полу­чил во вре­мя побо­ев в город­ском отде­ле полиции.

 

Почти все места неболь­шо­го зала зани­ма­ют род­ствен­ни­ки под­су­ди­мо­го. Они вни­ма­тель­но сле­дят, что­бы жур­на­ли­сты не вели ауди­о­за­пи­си. Из семьи погиб­ше­го в зале суда при­сут­ству­ют толь­ко его дочь Асем и жена Тилектес.

Пред­се­да­тель­ству­ет на суде Гали­на Айжа­ри­но­ва. Обви­ни­те­лем высту­па­ет про­ку­рор Аир­га­ли Жанаев.

На вто­ром засе­да­нии суда он попро­сил сви­де­те­лей — вра­чей жана­о­зен­ской служ­бы ско­рой помо­щи и город­ской боль­ни­цы подроб­но рас­ска­зать, что про­ис­хо­ди­ло после 16 декаб­ря 2011 года.

 

- Повест­ка из ИВС по одно­му из боль­ных мне посту­пи­ла в 12 часов дня 17 декаб­ря. Мы про­смот­ре­ли: после него посту­пи­ло еще восемь чело­век — все­го девять. Сре­ди них этот погиб­ший. Имя я его уже не пом­ню, — начал свой рас­сказ Рус­лан Ораз­бе­ков, врач стан­ции ско­рой помощи.

 

В зале напом­ни­ли: «Кен­же­ба­ев».

 

- Да, Кен­же­ба­ев. Я их обсле­до­вал, состо­я­ние у всех были раз­ные. У кого сред­нее, у кого-то тяже­лое: глаз под­бит, опух­шая нога, уши­бы на руках, кто-то дер­жит­ся за живот, но ни у кого не было пере­ло­мов. Всех их мы обсле­до­ва­ли и дали необ­хо­ди­мые лекарства.

 

- Кто вас встре­чал в ИВС?

 

- Нас встре­ти­ли при вхо­де, заве­ли в какую-то ком­на­ту, там мы про­ве­ли осмотр. Я не пом­ню лиц боль­ных, их имен, я даже и не спра­ши­вал их об этом. Сре­ди них были такие, кото­рых надо было увез­ти в боль­ни­цу. Им нуж­на была кон­суль­та­ция трав­ма­то­ло­га и УЗИ. Мы гово­ри­ли об этом сотруд­ни­кам ИВС, имен­но это­му чело­ве­ку, — врач пока­зал на под­су­ди­мо­го Темирова.

- Я тогда не знал, что он началь­ник изо­ля­то­ра ГУВД. Мы ска­за­ли: этим людям необ­хо­ди­мо допол­ни­тель­ное обсле­до­ва­ние. Но нам не отве­ти­ли. Осмот­рев боль­ных, мы ушли, — доба­вил доктор.

 

- А вы спра­ши­ва­ли у них, при каких обсто­я­тель­ствах они полу­чи­ли увечья?

 

- Они ска­за­ли, что были изби­ты омоновцами.

 

- Вы виде­ли состо­я­ние этих людей… Вы ска­за­ли началь­ству ИВС о том, что их необ­хо­ди­мо увез­ти в больницу?

 

- Да. Но, не дождав­шись отве­та, мы уеха­ли: у нас были дру­гие вызовы.

 

- Вы после это­го при­ез­жа­ли в ИВС?

 

- Да.

 

- Вы дава­ли клят­ву Гип­по­кра­та. Поче­му не отсто­я­ли пра­во боль­ных на лече­ние? Вы виде­ли их состо­я­ние, виде­ли, что им необ­хо­ди­ма вра­чеб­ная помощь… — спро­си­ли медика.

 

- Мне никто не пред­ло­жил запол­нить какие-либо доку­мен­ты, что­бы их забрать. Никто не ска­зал: подо­жди­те немно­го, мы решим этот вопрос. Поэто­му, не дождав­шись отве­та, мы уехали.

 

- А какую помощь вы ока­за­ли погиб­ше­му Базар­баю Кенжебаеву?

 

- Я сде­лал обез­бо­ли­ва­ю­щий укол.

 

- И что, был эффект?

 

- Мне неко­гда было смот­реть за эффек­том: в ком­на­ту один за дру­гим при­во­ди­ли людей.

 

- Вы поста­ви­ли в извест­ность свое началь­ство? Ска­за­ли, что там, в ИВС людям нуж­на вра­чеб­ная помощь?

 

- Да, ска­зал заведующему.

 

- Как вы это докажете?

 

- Я ему ска­зал в уст­ной форме…

 

Сле­ду­ю­щий сви­де­тель — фельд­шер ско­рой помо­щи Тамам­бай Назар­ку­лов сооб­щил суду те же дан­ные: при­е­ха­ли по вызо­ву, в помо­щи нуж­да­лись девять чело­век, вра­чей заве­ли в ком­на­ту, там было лежа­ло мно­го людей.

 

- Мы их осмот­ре­ли, поста­ви­ли уко­лы. Осмат­ри­вал врач, я выпол­нял его указания.

 

- Вы, навер­ное, спра­ши­ва­ли боль­ных, при каких обсто­я­тель­ствах они полу­чи­ли увечья?

 

- Да, они ска­за­ли: были изби­ты. У кого-то была раз­би­та голо­ва, и он жало­вал­ся на рво­ту и на сла­бость… Вы пой­ми­те: там невоз­мож­но было сра­зу поста­вить точ­ный диа­гноз. Для это­го был необ­хо­дим более серьез­ный осмотр.

 

- Хоро­шо, давай­те оста­но­вим­ся на Кенжебаеве…

 

- Нас сна­ча­ла вызва­ли для Коха­но­ва. После него при­ве­ли еще восемь боль­ных. Сре­ди них был и Кен­же­ба­ев. Если гово­рить о нем, то на нем не было одеж­ды. У дру­гих была верх­няя одеж­да, а у него — нет. Я его запом­нил, пото­му что он сто­ял сгор­бив­шись. Мы его осмот­ре­ли — ему были нане­се­ны уда­ры по живо­ту и по голо­ве. Мы быст­ро осмот­ре­ли… Поми­мо него мы долж­ны были осмот­реть еще семь боль­ных. Одно­го осмот­рим — он ухо­дит. Потом зано­сят вто­ро­го. Кен­же­ба­е­ву мы поста­ви­ли укол. А когда речь зашла, что­бы забрать боль­ных, нам ска­за­ли: «Эти люди име­ют отно­ше­ние к собы­ти­ям 16 декаб­ря, поэто­му мы не можем их отпу­стить». Кто имен­но это ска­зал, я не помню…

 

- А вы не обра­ти­ли вни­ма­ния на лицо Базар­бая? Род­ствен­ни­ки гово­рят: на нем не было живо­го места. Его лицо было пол­но­стью обезображено…

 

- Когда мы его осмат­ри­ва­ли, не заме­ти­ли. Насколь­ко я знаю, его поло­жи­ли в боль­ни­цу 19 декаб­ря, а мы его виде­ли 17- го. За это вре­мя его мог­ли избить мно­го раз. Так­же не извест­но, кто его выпу­стил из ИВС в таком состоянии.

 

- А вы сооб­ща­ли об этой ситу­а­ции начальству?

 

- Да, сооб­ща­ли. Но это­го нет в реги­стра­ци­он­ном журнале.

 

Судья спро­си­ла:

 

- Зна­чит, вы даже не спро­си­ли раз­ре­ше­ния увез­ти хотя бы одно­го человека?

- Ну, я же я ска­зал, что…

 

- Ответь­те: да или нет?

 

Сви­де­тель что-то про­бор­мо­тал себе под нос.

 

Сле­ду­ю­щий врач ско­рой помо­щи — Асыл­бек Раме­тов сооб­щил, что в ИВС не был, а побы­вал в мед­бок­се ГУВД. Там осмот­рел око­ло шести чело­век: точ­ное чис­ло он не пом­нит. В гара­же ГУВД видел око­ло 150 человек.

 

- Но в сво­их пока­за­ни­ях вы гово­ри­те: захо­ди­ли в ИВС, осмот­ре­ли боль­но­го по име­ни Ержан…

 

-… Ниче­го не могу сказать.

 

- В сво­их пока­за­ни­ях, дан­ных во вре­мя след­ствия, вы так­же не гово­ри­ли про гараж. О том, что там нахо­ди­лось 150 чело­век. Почему?

 

- Меня в вос­кре­се­нье вызва­ли из дома. Вче­ра об этом я гово­рил дру­го­му следователю.

 

- Вы дали клят­ву гово­рить прав­ду, а теперь выяс­ня­ет­ся: здесь вы гово­ри­те одно, в ваших пока­за­ни­ях — совсем другое.

 

- Я не могу все вспомнить…

 

Суд про­дол­жа­ет опрос сви­де­те­лей. Все­го пред­сто­ит опро­сить 22 чело­ве­ка. В каче­стве сви­де­те­ля на про­цесс при­е­ха­ла кор­ре­спон­дент мос­ков­ско­го изда­ния «Новая газе­та» Еле­на Костю­чен­ко. Еле­на — автор серии мате­ри­а­лов о тра­ги­че­ских собы­ти­ях в Жана­о­зене. В декаб­ре 2011 года, перед гибе­лью Базар­бая Кен­же­ба­е­ва, она встре­ча­лась с ним и с чле­на­ми его семьи. Жур­на­лист рас­ска­жет в суде, чему сама ста­ла сви­де­те­лем после собы­тий 16 декабря.