Итак, друзья, выходим вместе из Киото?

На про­шлой неде­ле при Мини­стер­стве ино­стран­ных дел Бела­ру­си в Мин­ске про­шли 4‑сторонние кон­суль­та­ции экс­пер­тов Казах­ста­на, Рос­сии, Бела­ру­си и Укра­и­ны с целью выра­бо­тать согла­со­ван­ную пози­цию по пово­ду реше­ний 18‑й Кон­фе­рен­ции сто­рон Рамоч­ной кон­вен­ции ООН об изме­не­нии кли­ма­та (РКИК ООН).

 

Автор: РЕдак­ция

 

Не исклю­че­но, что отве­том на скан­дал, раз­ра­зив­ший­ся под зана­вес кон­фе­рен­ции, кото­рая про­хо­ди­ла в нояб­ре-декаб­ре 2012 года в сто­ли­це Ката­ра г. Доха, ста­нет друж­ный выход стран с пере­ход­ной эко­но­ми­кой из 2‑го пери­о­да Киот­ско­го про­то­ко­ла (согла­ше­ния о сокра­ще­нии выбро­сов пар­ни­ко­вых газов на 2013—2020 годы).

Вла­сти Казах­ста­на еще с 2009 года доби­ва­лись вклю­че­ния рес­пуб­ли­ки в так назы­ва­е­мое При­ло­же­ние “Б” к Киот­ско­му про­то­ко­лу, кото­рое пред­по­ла­га­ет обя­за­тель­ства госу­дар­ства по сокра­ще­нию выбро­сов пар­ни­ко­вых газов и допуск к уча­стию в гиб­ких меха­низ­мах. Кро­ме того, Казах­стан про­сил отне­сти себя в кате­го­рию стран с пере­ход­ной эко­но­ми­кой, что изба­ви­ло бы его от потен­ци­аль­ных обя­за­тельств, свя­зан­ных с помо­щью раз­ви­ва­ю­щим­ся странам.

Это обра­ще­ние было услы­ша­но. С нача­лом 2‑го пери­о­да обя­за­тельств Киот­ско­го про­то­ко­ла в янва­ре 2013 года Казах­стан и Бела­русь наравне с Рос­си­ей и Укра­и­ной полу­чи­ли офи­ци­аль­ный ста­тус стран пере­ход­но­го пери­о­да При­ло­же­ния “Б”, и зна­чит, на них рас­про­стра­ни­лись воз­мож­но­сти уча­стия в гиб­ких меха­низ­мах про­то­ко­ла, вклю­чая тор­гов­лю кво­та­ми и меж­ду­на­род­ное финан­си­ро­ва­ние про­ек­тов по энер­го­сбе­ре­же­нию, изме­ря­е­мых “еди­ни­ца­ми сокра­ще­ний выбро­сов пар­ни­ко­вых газов”.

“Недо­вы­бро­сы” на продажу

Смысл меха­низ­мов гиб­ко­сти Киот­ско­го про­то­ко­ла в том, что­бы дать воз­мож­ность раз­ви­тым стра­нам сэко­но­мить на рас­хо­дах по выпол­не­нию обя­за­тельств сокра­ще­ния эмис­сии. Гру­бо гово­ря, если миро­вая дер­жа­ва достиг­ла потол­ка ого­во­рен­но­го уров­ня выбро­сов и ей очень доро­го обхо­дит­ся оче­ред­ная модер­ни­за­ция сво­их пром­пред­при­я­тий, она может внед­рить энер­го­сбе­ре­га­ю­щую тех­но­ло­гию в какой-нибудь “бана­но­вой рес­пуб­ли­ке”, где тех­но­ло­ги­ям еще очень дале­ко до совер­шен­ства. Раз­ви­ва­ю­щей­ся стране — эко­но­мия топ­ли­ва, раз­ви­той в зачет — еди­ни­цы сокра­ще­ния эмис­сии (1 еди­ни­ца = 1 тон­на СО2 = 8—10 USD). Тот же прин­цип дей­ству­ет и в тор­гов­ле кво­та­ми: при нехват­ке резер­ва выбро­сов мож­но купить его у дру­гой стра­ны, кото­рая само­сто­я­тель­но лимит не выби­ра­ет. Завид­ный при­мер пока­за­ла Укра­и­на (она закре­пи­лась в Кио­то рань­ше Казах­ста­на и Бела­ру­си), в 2009 году зара­бо­тав­шая на про­да­же угле­род­ных квот Япо­нии $375 млн. Рос­сий­ские ком­па­нии с нача­ла 2011 года зара­бо­та­ли на кво­тах более 1,5 мил­ли­ар­да евро.

Тор­гов­лей “недо­вы­бро­са­ми” уже с это­го года пла­ни­ро­ва­ли зани­мать­ся и Казах­стан с Бела­русью. Учи­ты­вая, что обя­за­тель­ства по сокра­ще­нию выбро­сов были взя­ты совсем необре­ме­ни­тель­ные, чисто­го воз­ду­ха долж­но было оста­вать­ся мно­го. Хит­рость в том, что за базо­вый уро­вень пост­со­вет­ские стра­ны взя­ли пико­вые для эко­но­ми­ки 1990—1992 годы, после кото­рых про­мыш­лен­ность рез­ко пошла на спад.

Так, в 1992 году, кото­рый Аста­на пред­ло­жи­ла при­нять в каче­стве базо­во­го, сум­мар­ные выбро­сы пар­ни­ко­вых газов на тер­ри­то­рии Казах­ста­на состав­ля­ли 345 млн тонн. Для срав­не­ния: к 1998 году они упа­ли до 151 млн тонн, а в 2008 году уве­ли­чи­лись до 247 млн т, но все рав­но не при­бли­зи­лись к базо­вой отмет­ке. Чем боль­ше эта раз­ни­ца, тем боль­ше ресурс для продажи.

Тор­го­вать-то боль­ше нечем!

Все испор­ти­ла т.н. “дохий­ская поправ­ка”. Это пред­ло­же­ние малых ост­ров­ных госу­дарств об уста­нов­ле­нии для участ­ни­ков Киото‑2 обя­за­тельств по непре­вы­ше­нию коли­че­ства выбро­сов за пери­од 2008—2010 годов, кото­рое, несмот­ря на кате­го­ри­че­ские воз­ра­же­ния деле­га­ций Казах­ста­на, Рос­сии, Бела­ру­си и Укра­и­ны, было одоб­ре­но в послед­ние часы кон­фе­рен­ции РКИК ООН 8 декаб­ря. То есть сокра­щать выбро­сы и нара­щи­вать кво­ты пост­со­вет­ской “чет­вер­ке” пред­ла­га­ет­ся отно­си­тель­но не “гряз­ных” 1990—1992, а “чистых” послед­них лет.

- В пере­во­де на нор­маль­ный язык это зна­чит, что мы не смо­жем при­нять уча­стие в меха­низ­ме тор­гов­ли кво­та­ми в рам­ках Киото‑2, — пояс­нял перед январ­ски­ми кон­суль­та­ци­я­ми в Мин­ске пред­ста­ви­тель бело­рус­ско­го МИДа Юрий Яро­ше­вич. — Пото­му что Бела­русь и ряд госу­дарств-парт­не­ров фак­ти­че­ски не будут иметь этих квот. Если чего-то нет, то этим невоз­мож­но торговать.

“Бес­пре­це­дент­ным нару­ше­ни­ем про­це­ду­ры” назва­ли “дохий­скую поправ­ку” в рос­сий­ской деле­га­ции. Там выра­зи­ли уве­рен­ность, что при таком огра­ни­че­нии Казах­ста­ну и Бела­ру­си при­со­еди­нять­ся к Киото‑2 может быть бес­смыс­лен­но и даже невыгодно.

- Тогда как Укра­и­на смо­жет при необ­хо­ди­мо­сти вос­поль­зо­вать­ся резер­вом квот на выбро­сы, накоп­лен­ных в преды­ду­щем пери­о­де Киот­ско­го про­то­ко­ла, у Бела­ру­си и Казах­ста­на тако­го резер­ва нет, — счи­та­ет коор­ди­на­тор про­грам­мы “Кли­мат и энер­ге­ти­ка” Все­мир­но­го фон­да дикой при­ро­ды (WWF) Рос­сии Алек­сей Кокорин.

Сто­ро­ны про­дол­жат консультации

В свя­зи с тем, что уча­стие в Киото‑2 пере­ста­ло пред­став­лять эко­но­ми­че­ский инте­рес, пост­со­вет­ская “чет­вер­ка” сей­час реша­ет вопрос о целе­со­об­раз­но­сти сохра­не­ния при­ня­тых на себя обя­за­тельств по сокра­ще­нию выбросов.

Как гово­рит­ся в про­то­ко­ле мин­ско­го засе­да­ния, “сто­ро­ны дого­во­ри­лись про­ве­сти юри­ди­че­ский ана­лиз поло­же­ний “дохий­ской поправ­ки” пра­во­вы­ми служ­ба­ми ком­пе­тент­ных орга­нов, веду­щих пере­го­во­ры, и мини­стерств ино­стран­ных дел на пред­мет нали­чия про­ти­во­ре­чий меж­ду паке­том дохий­ских реше­ний и базо­вы­ми Киот­ски­ми пра­ви­ла­ми” и “обме­нять­ся резуль­та­та­ми про­ве­ден­ной рабо­ты до 23 фев­ра­ля 2013 г. с целью ини­ци­и­ро­ва­ния на осно­ва­нии выяв­лен­ных юри­ди­че­ских несо­от­вет­ствий вопро­са о тол­ко­ва­нии поправ­ки, кото­рое сня­ло бы про­ти­во­ре­чия и отве­ча­ло бы инте­ре­сам сторон…”.

И если на бума­ге участ­ни­ки кон­суль­та­ций пока воз­дер­жи­ва­ют­ся от рез­ких фор­му­ли­ро­вок, то в уст­ных заяв­ле­ни­ях они выра­жа­ют­ся более чет­ко. Напри­мер, в МИДе РБ под­чер­ки­ва­ют, что катар­ские реше­ния “ана­ли­зи­ру­ют­ся с раз­ных точек зре­ния — с финан­со­во-эко­но­ми­че­ской, пра­во­вой, эко­ло­ги­че­ской и внеш­не­по­ли­ти­че­ской — с акцен­том на вли­я­ние реше­ния по Киото‑2 на наши пла­ны роста наци­о­наль­ной эко­но­ми­ки”. То есть в Мин­ске и не скры­ва­ют при­о­ри­тет эко­но­ми­ки над эко­ло­ги­ей в киот­ской дилемме.

В целом “това­ри­щи по несча­стью” повто­ря­ют аргу­мен­ты Рос­сии, кото­рая еще год назад рез­ко кри­ти­ко­ва­ла Киот­ский про­то­кол за фор­ма­лизм. Обя­за­тель­ства в рам­ках про­то­ко­ла взя­ли на себя менее 40 стран, кото­рые в сово­куп­но­сти дают око­ло 15% всех выбро­сов, в то вре­мя как США и Китай (поряд­ка 40% всех пар­ни­ко­вых газов на пла­не­те) ника­ких обя­за­тельств не берут. А пото­му раз­го­во­ры о борь­бе Киот­ско­го про­то­ко­ла с гло­баль­ным потеп­ле­ни­ем не более чем про­фа­на­ция, заяв­ля­ет рос­сий­ская сторона.

Впро­чем, стрем­ле­ние в Киото‑2 из исклю­чи­тель­но ком­мер­че­ских сооб­ра­же­ний и вовсе кажет­ся потре­би­тель­ской позицией.