Трагедия Жанаозена изменила жителей Мангистау навсегда – теперь они не верят властям и противопоставляют себя полицейским. А пресловутую «социальную рознь» не надо было и разжигать – она обосновалась в нефтяном крае давно и год назад лишь выплеснулась наружу. К таким далеко идущим выводам пришел после поездки в Мангистаускую область алматинец Альберт Мархабаев.
Автор: Нурахмет КЕНЖЕЕВ
Его путевые заметки с фотографиями под общим заголовком «Десять дней, проведенных в Мангистау в ноябре-2012», впечатлили пользователей «Фейсбука». В них он сумел показать жизнь в регионе без прикрас. Картина получилась впечатляющая — совсем не такая, какую рисуют «правильные» блогеры, летающие на запад страны на самолете премьер-министра.
Альберт Мархабаев — человек непредвзятый, никак не связанный ни с оппозицией, ни с властями. И общался он в Мангистау не с политиками и чиновниками, а с простыми людьми. Поэтому его наблюдения (их можно найти не только на «Фейсбуке», но и на портале «Республика») показались нам заслуживающими внимания. В целях экономии газетной площади мы не можем опубликовать их в полном объеме, поэтому попросили автора поделиться впечатлениями от этой поездки в интервью.
В Мангистау говорят о несправедливости
- Альберт, что заставило Вас отправиться в Мангистау?
- Эта поездка планировалась именно из-за произошедших в прошлом году событий. Ну а то, что она почти совпала с годовщиной, так на это время я получил приглашение на свадьбу от племянника. Кстати, он тоже нефтяник.
- Ваши путевые заметки о регионе вызвали большой отклик читателей. Вас это не удивило?
- Думаю, те, кто с ними ознакомился, люди не равнодушные не только к проблемам Жанаозена, но и ко всему, что происходит в стране. Однако (и к этому я отношусь с пониманием) журналисты и активисты протестного движения делают упор на явлениях массового характера (трудовые споры, забастовки, полицейский произвол), я же пытался к этой картине добавить только один штрих — видение ситуации глазами отдельно взятого человека через призму его собственной судьбы. Насколько это удалось, судить не берусь. Ясно одно, что такой анализ имеет право на существование, он всегда будет как минимум полезен и интересен.
- В одной из заметок Вы написали, что социальную рознь в этом регионе никому не было нужды разжигать — она там, где тлеет. Как Вы пришли к такому выводу?
- Да, на это я обратил внимание в первый же день. Все дело в том, что в прошлом встречи в Мангистау напоминали какой-то праздник. Встречающие всегда пытались оградить гостя от своих проблем, в том числе житейских. В этот раз было не так.
Конечно, гостеприимство никуда не исчезло, но теперь со мной ведут разговоры на такие темы, которые никто три года назад даже и не затрагивал. Это и, само собой, коррупция, и полицейский беспредел, и засилье астанинских назначенцев, и наполнение местной полиции чимкентскими кадрами.
А также вопросы, вопросы: «Когда же регион начнет получать хоть какие-то дивиденды от эксплуатации недр? Как случилось, что большая часть нефтедобычи оказалась за какие-то год-два в китайских руках?» И, пожалуй, самый главный вопрос: «Почему в целом все устроено так несправедливо?»
«Плохо ты знаешь Жанаозен!»
- Вы много общались с жителями региона. Можете ли сделать общий вывод о настроениях людей? Чьи слова особенно запомнились?
- В памяти остались детали многих разговоров. Из этих бесед сделал один важный для себя вывод: люди прекрасно представляют себе весь клубок проблем в комплексе. И картина эта такова. Край богат углеводородами — это первое. Второе: добыча нефти и газа осуществляется здесь уже полстолетия. Третье: ничего не дается просто так, за все приходится платить, и довольно высокую цену.
К месту скажу: город Жанаозен пахнет. Он пахнет нефтью. При подъезде к городу приезжий поднимает ветровые окна своего авто и только со временем привыкает к запаху. И всем хорошо известно, что это очень сильно отражается на здоровье жителей. Есть даже среди старшего поколения такая мрачная шутка: «Не надо было русским уезжать в Россию. О многих своих друзьях слышим, что там, на новом месте, при чистом атмосферном воздухе, они умирали буквально в течение года. Вывод — раз уж живешь во вредной среде, то уж и оставайся тут навсегда». Вот он, образчик самого черного юмора.
И еще добавлю: сам знаю нефтяника, отца четырех детей, который работает на промыслах с середины 80‑х. Так вот, в его семье первые двое детей в порядке, а двое младших больны, причем четвертый сильно отстает в развитии. И большая часть заработка уходит на лечение себя самого и детей.
- И, наконец, сам собой напрашивается вопрос: доколе регион и его жители будут ощущать себя как на задворках цивилизации?
- Вот так примерно рассуждает среднестатистический житель Жанаозена. А ведь три года назад такого единодушия не было. События 2011 года, декабрьский расстрел, ЧП, следствие и суд привели к тому, что сформировалось какое-то единое мнение у жителей города на происходящие процессы. Особенно ярко это проявилось в вопросе о переименовании города в Бекет-ата.
По-моему, ни одного человека не было, который поверил бы в искренность властей. Предлагающих переименование по всему городу зовут «аксакалы-подхалимы». Как раз в дни моего пребывания там прошли собрания на газоперерабатывающем заводе, в колледжах. И везде инициатива получила жесткий отпор. В этом вопросе господин Мухамеджанов (аким) проявил себя ну очень «толстым» психологом.
При таком почтении местного населения к святым попытка использовать их имена в столь неблаговидных целях еще больше усугубила раскол между обществом и властями. Вы бы видели в местных теленовостях тех «аксакалов», их испуганные лица, слышали бы их жалкие оправдания («хотели как лучше»). И видели бы зрителей, готовых плевать в их лица на экранах телевизоров. В двух словах я бы так сказал: «Власть отдельно, народ отдельно».
Вот таковы настроения в Жанаозене в этом году, в отличие от тех, которые были там три года назад.
- Сделанные Вами в Жанаозене фотографии, не скроем, удивили. Тем, что город выглядит на них мертвым. Солнце, голубое небо, здания — отнюдь не развалины — и тишина кругом. Это ощущение ошибочное или люди действительно стараются лишний раз не высовываться на улицы?
- Это я несколько удивлен произведенным эффектом. Наоборот, город вполне оживленный, но люди ходят хмурые. Мне часто казалось, что я с фотоаппаратом представлялся им сотрудником органов. За последний год люди научились быть недоверчивыми. Напряжение присутствует, и оно передавалось и мне. К тому же меня не уставали предупреждать: «Если не повезет с патрулем, то могут забрать».
Что касается лубочного вида зданий, то пусть это никого не вводит в заблуждение. Они такие только с одной стороны, той, что выглядывает на проспект. С трех других сторон каждое здание такое же серое и грязное. Им ведь много лет. Фасады покрашены только этим летом, а еще полгода назад весь город был серым. И сейчас он такой же изнутри дворов. Сами дома — «хрущевки», коммуникации в них сильно изношены. Из подвалов доносится сильный запах канализационных стоков.
Почувствуйте разницу
- Вам приходилось бывать в Жанаозене до трагических событий в декабре прошлого года, значит, есть возможность сравнивать его до и после расстрела бастовавших нефтяников. Ощущается разница?
- Разница, конечно, есть. До известных событий это был один из многих регионов, такой же, как все. Теперь иначе, но я бы несколько расширил рамки. Расстрел — великая трагедия, но он как бы имеет свое продолжение в последующих событиях: ЧП, следствие, суд, строительство военной части в городе, нагнетание атмосферы страха. Чтобы было понятнее, нужно так сказать: после расстрела наступил шок, но своей последующей политикой власть не дает возможности людям выйти из него.
Вспомните хронологическую последовательность событий, мною перечисленных, и вы заметите, что там нет никакой паузы, нет перерыва. Жителей города просто-напросто не оставляют в покое. Им просто-напросто не дают ничего забыть. И хотя любому ясно, что такое не забывается, действия администрации и полиции иначе, как глупостью, не назовешь.
Пожалуйста, пример: на собрании актива города генерал Жаманбаев, покачивая пальчиком в сторону зала, заявил, что он не допустит второго Жанаозена. Участники того собрания рассказывают: «Мы опустили лица к полу и беззвучно рассмеялись — посмотрим, плохо ты знаешь Жанаозен». А потом стали расходиться слухи о том, что генерал стал завозить гаишников из Тараза вахтовым методом. Те, понятно, едут за «длинным» тенге, и уже будто бы были случаи, когда гаишников-гастарбайтеров жестоко избивали за вымогательство.
Меня же волнует другое: когда-нибудь все это документально подтвердится. Понесет ли областной полицмейстер ответственность или смоется, не задумываясь о том, что своими действиями внес раскол между жителями двух казахстанских областей? Ну или вся кадровая политика акима Мухамеджанова в целом, который привел за собой не только Жаманбаева, но и шефа КНБ Отарова, тот тоже таразский. Неужто он не понимает, что негативное отношение людей к его команде экстраполируется на всю Жамбылскую область?
Мы здесь, у себя в Алматы, хорошо помним времена, когда МВД возглавлял сей господин, кстати, никогда сам не бывший ни полицейским, ни следователем. Разве не в тот трагический период были убиты Нуркадилов и Сарсенбаев? И проведено такое, с позволения сказать, «следствие»? Разве не при нем происходил штурм алматинского Шанырака? Ой, нехорошая карма у Бауржана Алимовича. Да и сам он, видать, не сделал выводов из своей биографии. И ему еще везет, что об этих страницах «героической» биографии там, в Мангистау, особо никто не знает.
Так что я бы вам так сказал: то, что было «до», с этим все ясно, а вот «после» — тут еще все продолжается, и настроение меняется не в лучшую сторону. Это «брожение» в умах происходит, а «дрожжи» в этот процесс подбрасывает не кто иной, как сама администрация. И делается ли это по недоразумению или намерено, мне и самому до конца не понятно.
- Вам довелось пообщаться с теми, кто причисляет себя к нефтяникам. О чем они думают или мечтают сегодня?
- На этот счет одно замечание — и это не мое наблюдение. Об этом говорят сами нефтяники. Предполагаю, что, может, несколько последних лет сделали их такими. Они стали более требовательными. Напомню о том, какие проблемы ставились во время первых забастовок три года назад. Тогда со стороны руководства было безобразное отношение: бригады выходили на смену с собственными гаечными ключами и в домашних трико. И тогда впервые прозвучал вполне закономерный вопрос: «Эта нефть нам нужна или вам?»
Не буду перечислять все этапы борьбы, но сегодня общий результат на этом направлении таков: техника лучшая, униформа имеется, питание в норме и т. д. Так что, если не все благополучно, ясно одно — нет иного пути, кроме как путь борьбы за свои права.
Или так: жанаозенские нефтяники доказали, что если на своих правах не настаивать, то до них никому нет дела. И в этом деле они явно в авангарде рабочего движения. Хотя сейчас со всех сторон, из всех политических лагерей звучат заявления, что конфликт был исключительно трудовым. Но даже если политические требования не прозвучали, упорные слухи об имеющихся требованиях освободить заключенных нефтяников, которые курсируют в городе, говорят о том, что из экономических они могут превратиться в политические.
«Уроки этики пришлись бы очень кстати»
- Давайте попробуем подвести итоги Вашего десятидневного путешествия. Самое сильное впечатление?
- Начну с конкретики. Железная дорога тянется от Алматы на север до самого Актюбинска и уже оттуда спускается на юг до Актау. Пассажиры по этому маршруту добираются четверо суток. Из-за такой оторванности в Мангистау едят иранскую картошку (к слову, отвратительную на вкус).
Срезать крюк можно строительством дороги от станции Бейнеу до Аральска (всего 300 км). И сколько ее строят? Совершенно верно — двадцать лет. А в последнем послании Назарбаев заявил о начале строительства дороги Бейнеу — Аральск — Жезказган. Не построив один кусок, нам уже пообещали второй.
В городе Кульсары в 90‑е годы на автостанции стояли автобусы с указанием маршрутов «Кульсары — Черкизовский», «Кульсары — Лужники» специально для челночников. До Москвы быстрее доехать, чем до Алматы. Кому-то покажется, что это объективные проблемы — инфраструктура, доставшаяся в наследство от советского периода. Ну а я бы обратил внимание на срок — двадцать лет. И тогда приходится признать, что она не объективная, а именно субъективная.
Мангистау имеет свои специфические проблемы, обусловленные географическим положением, экономическим профилем, историей. Но разве они не являются продолжением общегосударственных проблем? Разве проблемы других регионов принципиально отличаются от мангистауских? И все они имеют объективные причины, но когда я их себе представляю, мне не дает покоя тот срок, который был отведен на решение столь жизненно важных проблем, — двадцать лет. И мне становится ясно, что никакими объективными причинами невозможно объяснить двадцатилетнее бездействие.
До самой поездки было ясно, что корни проблем на местах — наверху. Это верно для всякого региона. Все-таки я считаю себя достаточно разбирающимся в обществоведческих дисциплинах, чтобы делать такие утверждения. Надеюсь, вы не будете строго осуждать эту мою нескромность. Сама же поездка только лишь утвердила меня в этой убежденности.
Что же до сильных впечатлений, то вот одно из них. Это впечатление — мнение, оценка, сложившаяся после разговора с одним руководителем среднего звена «Озенмунайгаза». Глядя прямо в глаза, сказал ему, что во всем мире нет ни одного государства, в котором все регионы были бы одинаково развиты и одинаково прибыльны. И что всегда какой-то части страны необходимо покрывать расходы другой и в этом тоже проявляется единство и сплоченность общества. И перечислил все три: Мангистау, Атырау и Алматы.
Недолго помолчав, он признал мою правоту. Зато в более резкой форме ответил, что львиная доля того, что производится в таких местах, как Жанаозен, до рядовых казахстанцев не доходит и, соответственно, на их благополучии не отражается. И что такое положение, длящееся много лет, дискредитирует любые призывы к сплоченности и стабильности. И, также глядя мне в глаза, потребовал признать его правоту. И я ее признал.
Никакого открытия мы с ним не сделали — это совершенно очевидно. Важно, пожалуй, другое: устройство общества на несправедливых началах стало понятно уже практически всем. И это также очевидно.
- Ну а какие выводы Вы вынесли для себя как историк?
- Об истории я бы хотел сказать несколько отвлеченно от сегодняшней темы. Ее порой оценивают по-разному. То восхищенно: «История — это все!» То вульгарно: «История — это всего лишь пересказ».
Чем дальше в глубь веков, тем меньше эмоций проявляет профессиональный историк при описании событий и героев этих событий. Без видимых страданий описывает он крушение государств и империй, исчезновение народов и целых цивилизаций. Но эта беспристрастность показная, для соблюдения респектабельности. Думаю, историки любят своих героев и ненавидят антигероев. Только они в этом не признаются. Когда-нибудь и наше время станет предметом для исторического исследования. И деяния наших с вами современников тоже будут либо одобрять, либо осуждать.
Для разбора актуальных на сегодня тем методологическая подготовка историка (философа, социолога, политолога, журналиста) имеет скорее подчиненное прикладное значение. Сегодня во главу угла я бы ставил прежде всего гражданскую позицию и мировоззрение члена общества. И не только обществоведа, но и физика, химика, инженера, нефтяника. Любого человека с головой на плечах и совестью в сердце.
Вот так плавно мы и перешли на вопросы этики. Здесь я бы вам порекомендовал для беседы философа. Этика — это его епархия. А что, уроки этики кое-кому пришлись бы очень кстати! Может, еще не все потеряно?
Спасибо читателям за внимание.
Источник: Газета «Азат» №14(314) от 21 декабря 2012 года
