Глухое молчание власти по поводу будущего страны дает право оппозиции формулировать лучшие варианты реформирования политической системы
Административной встряской правительства и словами «неприятности наступают нам на пятки», произнесенными при открытии осенней сессии парламента, президент Назарбаев открыл сулящий много новых рисков и неожиданностей политический сезон. Соответственно, и перед оппозицией встает вопрос оживления и обновления ее деятельности. Объективно, он еще даже более важен для прояснения ближайшего будущего Казахстана, поскольку с президентской властью как раз все ясно: она будет лишь тянуть время и маневрировать исключительно в целях собственного продления. А после «часа Х» – продолжение того же елбасизма кем-то из сменщиков.
При этом слабость оппозиции и ее, скажем так, невлиятельность, никаким образом не отменяет тот объективный факт, что именно от нее зависит позитивная перспектива для страны. Здесь все на равных: насколько режим персональной власти породил персонифицированную же оппозицию себе, насколько ему удалось такую «вождистскую» оппозицию подавить и обезглавить, настолько же явно идущая на убыль дееспособность президентской вертикали сопряжена с доведенной почти до разгрома дееспособностью антипрезидентских сил.
По существу, и перед властью, и перед оппозицией стоит одна и та же задача: от исчерпавшего себя исключительно президентского единовластия перейти к современной и более технологичной схеме раздельного функционирования судебных и исполнительных органов и представительных институтов на республиканском, областном, городском и поселенческом уровнях.
Это что-то вроде Госпрограммы форсированного индустриально-инновационного развития (ФИИР), только не в экономической, а в политической сфере. Причем неуспех правительственной программы ФИИР, при реально закачиваемых в нее громадных средствах и непрерывных административных усилиях, как раз и демонстрирует, что экономика – это лишь производное от политики. И, соответственно, доиндустриальное, фактически феодальное устройство президентской вертикали, эксплуатирующей, кстати сказать, доиндустриальный менталитет и клановые традиции населения, само же и является непреодолимым барьером для перевода экономики в индустриальное качество.
Другое дело, что осовременивание власти – задача еще более сложная и рискованная, нежели модернизация экономическая. И здесь преимущество оппозиции, пусть у нее и не достает материальных и информационных ресурсов, да и с кадрами не густо, в том, что она может о задачах политического реформирования… просто говорить вслух.
Казалось бы, слова – это просто сотрясение воздуха, какой толк в их произнесении, тем более что власть их традиционно демонстративно не слышит?
Но нет, как раз сейчас, когда власть фактически неспособна делать нужные дела, настало время произносить необходимые слова.
Причем самым убедительным доказательством созревшей именно для нужных слов ситуации является… молчание власти. Так, если помните, некогда президент Назарбаев частенько выходил на публику, и даже любил это делать. Конечно, и тогда «общение с народом» имело постановочный характер, и реального диалога не было. Например, даже в парламенте депутаты уже давным-давно лишены возможности задавать вопросы главе государства после его посланий или иных выступлений.
Однако ныне и «односторонний» формат сведен к почти никакому, причем в еще более глубокое необщение с подданными, нежели у первого лица, погружены глава правительства и руководитель президентской администрации.
Выходит, каких-то уверенно убедительных слов по поводу все более наступающих на пятки неприятностей – все меньше.
Самое же глухое молчание – по поводу главного вопроса: что после Назарбаева?
Дело ведь самое житейское, ничего бесконечного не бывает, и вопросы «кто, когда и как» заботят, понятно, всех. От простого казахстанского обывателя и до руководителей ближних и дальних стран. Однако на этот, пусть и не самый неотложный, но уже явно перешедший в практическую плоскость вопрос власть категорически не дает ответа.
Да, это говорит о силе власти – она может позволить себе не отвечать. Но здесь безальтернативная сила сопряжена с непреодолимой слабостью – президент не может загодя открыто ответить на столь элементарный жизненный вопрос о собственном преемнике, не подвергая риску и того, и самого себя, и всю выстроенную им систему. Значит, именно оппозиции и дается эксклюзивная возможность заполнить своими рассуждениями, прогнозами и формулированием лучших для страны вариантов эту тщательно замалчиваемую властями аналитико-информационную и программно-политическую нишу.
Вот самая первая и главная тема, которую должна принять к своей разработке единственная оставшаяся в оппозиционном (то есть внепарламентском) поле Общенациональная социал-демократическая партия (ОСДП). ОСДП, надо сказать, сама прошла непростой, но закономерный в казахстанских условиях начальный путь: созданная в очередном «вождистском» варианте, она пошла на объединение с типично такой же «Азат», став сразу и собранием ждущих стартового момента претендентов, и «заготовкой» для развития внутри себя уже парламентского формата.
Сложное возвращение к единоначалию как раз свело почти на нет использование политической партии всего лишь как оболочки для персонально президентских амбиций, вывело на первый план задачу содержательного программирования партийной деятельности как таковой.
Причем в условиях персонального единовластия и совершенно декоративной, исключительно вспомогательной роли парламента, с «выборами» депутатов и партийных фракций не избирателями, а в президентской администрации, разработка программы для ОСДП не могла не ориентироваться на вопросы реформирования собственно президентской системы.
Получается, что как таковая социал-демократическая программа, которую партия левого типа должна иметь и проводить в жизнь через своих депутатов в парламенте и своих министров в правительстве, – это потом. На данном же политическом этапе программная задача одна – добиться реформирования президентского авторитаризма в президентско-парламентскую систему, с опорой на городское и поселенческое самоуправление.
То есть программа оппозиционной политической партии на данном этапе должна быть не только и не столько собственно партийной, ставящей доступные ей политические задачи перед ней самой, сколько общесистемной.
Охватывающей интересы не только готового поддержать социал-демократические ценности электората, но и ценности парламентаризма как такового, вместе с совершенно необходимым при парламентской системе гражданским обществом.
Кстати сказать, гражданское общество находится в таком же подавленном состоянии, что и политическая оппозиция. Здесь почти полная симметрия, с той только разницей, что если вопрос, откуда берут деньги как провластные, так и оппозиционные партии, законодательством фактически не прописан, а практическое положение дел сокрыто взаимным умолчанием, то финансирование неправительственных организаций все же легализировано. По «раздвоенной» схеме: сохранилось еще некоторое количество иностранных грантодателей, поддерживающих независимые от властей НПО. Что оставляет открытым вопрос их подлинной зависимости-независимости. И имеется система так называемого соцзаказа, позволяющая властям содержать зависимые уже от них НПО. И это есть аналог вторично-вспомогательного положения того же парламента с его управляемой «многопартийностью». Таким образом, в политической программе ОСДП должно быть отражено не только полноценное развитие профсоюзной деятельности – естественное для социал-демократов, но и создание ныне отсутствующего партнерского равноправного взаимодействия организаций «третьего сектора» – гражданского общества с двумя другими – властью и бизнесом.
Поэтому вполне логично, что ОСДП выступила инициатором проведенного перед началом лета Общеказахстанского гражданского собрания, создавшего постоянно действующие Гражданский совет и его Президиум. Это именно не партийный, а общественный проект, вобравший в себя практически весь спектр непровластной неправительственной деятельности. Хотя организующим его началом не может не быть политическая партия.
Так вот, говорить о наличии у такого оппозиционно-партийного гражданско-общественного объединения уже готовой программы-платформы пока не приходится. Но если что и может ускорить выработку самого важного и нужного для страны программного предложения, так это не ажиотажное обсуждение темы перехода несменяемого пока носителя президентских полномочий к кому-то следующему.
Ажиотажа действительно никакого нет: есть прописанные Конституцией процедуры, есть расставленные по местам восприемники – руководители сената, мажилиса и правительства, есть установленный срок следующих выборов. На которых, может быть, опять будет баллотироваться тот же президент. Да и с Москвой, конечно же, некие договоренности и на случай форс-мажора, и на случай планового варианта имеются.
Тем не менее, Нурсултан Назарбаев в выстроенной им (впервые в истории, как всем известно) казахской государственности незаменим – это никем не оспаривается. А коль это так, то в его отсутствие систему все равно придется менять, или она сама начнет меняться. Соответственно, весьма своевременно было бы уже сейчас начать аналитический дискурс: в каких конкретно персональных вариантах могла бы осуществиться передача власти, и что потом, по факту уже состоявшегося и даже вполне гладкого наследования президентских полномочий, будет происходить с ее обладателем и всей системой. К примеру, какие последствия могут иметь действительно конкурентные президентские выборы, если на них будут соперничать не специально отобранные, как это случалось ранее, кандидаты, а реальные представители всех жузов и самых многочисленных казахских родов.
Не получится ли так, что отлаженная ныне система выведения самими же избирательными комиссиями заранее запланированных результатов голосований привычно сработает на все те же подтасовки, но уже в пользу разных кандидатов в разных регионах? И что потом с этим делать? Понятно, включение Казахстана в ЕАЭС возвращает Кремлю роль арбитра, но теперь все же времена не Горбачева – Колбина, и московский стабилизатор может и не сработать. Так не стоит ли, хотя бы ради сохранения клановых и олигархических балансов, распределить президентские, парламентские, правительственные и судебные полномочия таким образом, чтобы политическое соперничество распределилось бы вокруг, скажем, пяти-семи примерно равнозначных постов, относительно которых и могли бы составляться традиционные для наших краев сдержки-противовесы?
Одним словом, тем для содержательной дискуссии на тему «после Назарбаева» – более чем достаточно.
Если отбросить привычную не только для власти, но и для аналитического, журналистского и гражданского сообщества робость и даже оцепенелость по этому сакраментальному вопросу. Кстати сказать, чем не полноценная тема для той же оппозиционной политической партии, в альянсе с экспертами-политологами и общественными активистами: кого можно было бы выдвинуть альтернативным кандидатом в президенты? И главное, с какой программой реформирования той самой президентской власти, за которую он борется, должен идти на выборы такой кандидат.
