«Я даю «Республике» интервью – я экстремист или нет?» Этот вопрос «на засыпку» задал генеральному прокурору Асхату Даулбаеву блогер Антон Шин. Его, кстати, интересовало еще множество моментов, связанных с иском к «единому СМИ» «Республика». К сожалению, разъяснений о сути «экстремистской» деятельности журналистов он так и не получил.
Автор: Татьяна ТРУБАЧЕВА
Прокуратура, напомним, в конце прошлого года постаралась на славу: закрыла множество независимых СМИ, признав их деятельность экстремистской. Более того, прокуроры стяжали лавры законотворцев — они придумали и с помощью суда закрепили понятие «единое СМИ». Этот «зверь» ранее не водился в законодательных степях Казахстана. Но нашей прокуратуре все по плечу!
А вот если же надзорники что-то сделать не могут или не хотят, например ответить на вопросы граждан, они посылают их… куда подальше. Так получилось с Антоном Шином. Он задал генпрокурору десять вопросов о закрываемых СМИ, в том числе и такой животрепещущий:
- Если вы внимательно прочтете выходные данные любого периодического печатного издания, то почти наверняка увидите в них следующую запись: «Редакция не всегда разделяет точку зрения автора публикации». Был ли органами прокуратуры при подаче иска учтен этот момент? Означает ли предъявленный вами иск намерение лишить журналистов, работающих в названных редакциях, права и возможности работать по профессии (временно или пожизненно), учитывая их потенциальный статус работников экстремистских изданий?
Однако внятного ответа ни на этот, ни на другие вопросы, касающиеся закрытия ряда казахстанских СМИ, Антон Шин так и не получил. Почему? Об этом мы попросили рассказать самого блогера.
«Республика» наступает на любимые мозоли
- Антон, три месяца назад Вы отправили запрос в прокуратуру с просьбой объяснить, на каком основании множество газет и интернет-ресурсов объединили в «единое СМИ» «Республика». Ответ получили?
- Я получил ответ. У меня были вопросы касательно того, является ли попытка прокуратуры запретить вашу деятельность полным запретом на вашу профессию и вас конкретно. Но они же не могут сказать: «да, это запрет на профессию». И они очень долго решали, какой из органов прокуратуры должен отвечать на этот вопрос.
Об этом я могу судить по тем письмам, которые ко мне приходили. Генеральный прокурор передал поручение в прокуратуру города Алматы, потом прокуратура города тоже долго думала. В итоге прокуратура Медеуского района Алматы мне ответила, что я имею право участвовать на судебном процессе. Но пока я ждал ответа, судебный процесс уже прошел, решение вынесено.
- Вы следили за нашими судами. Вас прокуроры убедили в том, что мы разжигали социальную рознь и публиковали экстремистские материалы?
- На этот счет у меня был вопрос к прокурорам. Если вы громогласно говорите, что кто-то разжигает социальную рознь, пожалуйста, кто мешает опубликовать в той же «Казправде» экспертные заключения, на которые вы ссылаетесь. По всем законам пропаганды это было бы правильно. Но в ответ на это никаких доводов не было приведено. Было лишь сказано, что я имею право присутствовать на судебных процессах. Как говорится, без комментариев.
- Мы отдавали свои публикации на независимую экспертизу. Эксперты разжигания соцрозни в наших словах не нашли, но сказали, что материалы критически направлены. СМИ имеют право критиковать власть?
- В любой газете в выходных данных пишется, что мнение автора не всегда совпадает с мнением редакции. Соответственно, автор имеет право на собственную точку зрения и редакция тоже. Поэтому критическое либо некритическое отношение — это должно быть отдано на откуп редакции, главное, чтобы это было подано редакцией в цивилизованной форме. Есть определенные рамки, за которые выходить не надо. А все, что касается редакционной политики, — пожалуйста.
- Почему же власть так болезненно реагирует на критику?
- Видимо, вы задеваете какие-то болевые точки. И, по моим наблюдениям, у вас достаточно сильная аналитика, чего, к сожалению, нет ни в одном провластном издании.
- В т. н. развитых странах не спешат закрывать издания за критику власти…
- Я думаю, там любой человек, пытающийся закрыть СМИ, стал бы уже на следующий день бывшим, например, генеральным прокурором, бывшим министром. Но у нас, к сожалению, пока это не является постыдным явлением.
Хата не должна быть с краю
- Во время суда мы столкнулись с запретом на профессию. На Ваш взгляд, это не превратится в тенденцию? И как в таких условиях выживать редакциям?
- К сожалению, это может случиться с любым. В сегодняшних реалиях мне вообще непонятна позиция наших госорганов. С одной стороны, мы лезем во все списки конкурентоспособных, но в этих списках нет места странам, где преследуются журналисты, где есть политическая цензура. И как мы пытаемся с таким послужным списком в конкурентоспособный ряд? Как сказал мой любимый Виктор Шендерович, у власти есть интересное желание: они сами хотят жить как в Европе и при этом устраивать в своей стране порядки как в Северной Корее. Так не бывает.
- На Ваш взгляд, какие последствия может иметь для Казахстана закрытие «Республики»?
- Я участвовал в разработке закона о телерадиовещании и во многих других общественно значимых законопроектах и для себя я пришел к выводу, что наше население недопонимает важности таких вещей, как свобода слова. Например, если у меня возникают какие-то проблемы, то зачастую у меня остается только один выход — обратиться к средствам массовой информации. Но так получается, что реагирует только ваше издание. Ни «Казахстанская правда», ни прочие вообще не реагируют. Если «Республики» не будет, я станусь один на один со своими проблемами. Думаю, что так случится с 90% населения, если не со всеми 100.
- Получается, люди не поймут, что нужны независимые СМИ, пока каждого не прижмет?
- Многие на кухнях говорят, как у нас все плохо, какая гнилая медицина и полиция. А вот когда человеку говоришь: «Давай не будем молчать, давай выступишь». Он говорит: «Нет, это же не касается моего вопроса». Как это не касается?! На самом деле есть прямая связь между такими явлениями, как плохое здравоохранение и свобода слова. Потому что при наличии факта некачественного медобслуживания ты можешь пойти и высказаться, и вслед за этим должно последовать какое-то разбирательство, пусть даже с непонятным пока результатом.
Надо говорить о проблемах, а не ворчать у себя на кухнях. Я, например, говорю о вашей проблеме, так многие мои собеседники воспринимают так: «А‑а-а‑а, «Республика». Это не я, моя хата с краю». Но ведь сегодня пришли за «Республикой» — все промолчали, а завтра придут за каждым из нас — и говорить будет некому.
- По Вашему мнению, как в ближайшее время будет развиваться ситуация на медийном поле и вообще ситуация со свободой слова в Казахстане?
- Я сравниваю свои ощущения с ситуацией десятилетней давности. Если говорить о 2000 годе, тогда уже не было независимых, критически настроенных телеканалов, но был ряд газет, в которых выражалась альтернативная точка зрения. Сейчас такого нет, есть максимум одно-два издания. Если так продолжится и дальше, то печатные издания, которые имеют критическую направленность, исчезнут. Но сейчас получил широкое распространение Интернет.
Сотая «кнопка» — это непатриотично!
- Давайте отвлечемся от наших проблем и вспомним, что недавно появился список обязательных каналов для кабельных операторов. Как Вы относитесь к этому ноу-хау?
- В сфере трансляции отечественных каналов был полный разнобой и беспорядок. Какие-то кабельные операторы брали деньги даже с государственных каналов за то, что они их ретранслируют, где-то, наоборот, сам кабельный оператор платил за то, чтобы иметь возможность транслировать государственные каналы. Госорганы об этом не могли не знать, и я в глубине души знал, что что-то подобное произойдет. И когда появился такой список, я ничуть не удивился, тем более налицо сдвиг — появляется централизованная, осмысленная телевизионная политика. Как это отразится на конкурентоспособности отечественного телевидения и на отрасли кабельного телевидения, пока непонятно.
- Но в этот список вошли не только государственные, но и частные каналы...
- Совершенно верно. К сожалению, процедура формирования обязательного пакета для нас была непонятна. Она выглядит следующим образом. Собирается комиссия по развитию телевещания, которая рассматривает заявки телевещателей, претендующих на место в обязательном пакете. Решение этой комиссии носит рекомендательный характер. А правительство уже решает, как должен выглядеть этот обязательный пакет.
Заседание комиссии по телерадиовещанию состоялось еще осенью, и у нас возникли опасения, что список будет подкорректирован «наверху». Два или три месяца была полная тишина, и вдруг 9 января мы узнаем, что список утвержден. То есть даже на этой стадии не было открытого обсуждения. Мы даже не поняли, по какому принципу каналы были отобраны. Ну, в случае с государственными каналами — там бюджетные деньги тратятся. Как туда попали «31 канал», КТК и НТК, непонятно.
- Станут ли эти каналы популярными из-за того, что на них есть «обязательная подписка»?
- Я вам такой смешной случай расскажу. Министерство культуры предписало всем кабельным операторам к осени поставить казахстанские каналы на первые места. Вот как хотите, так и понимайте. Мы ответили, что не в советское время живем и каждый зритель располагает каналы по своему предпочтению. Зачем все это? Они делают вид, что не понимают нас и продолжают: «Ну разместите, что вам, жалко?»
С точки зрения государства расположение на первых кнопках повлияет на смотрибельность. Они нам начали говорить, что на кабельных операторах местные каналы запиханы на сто какое-то место. Непатриотично! Но если зритель не смотрит, куда ты его ни поставишь — он его смотреть не будет.
- Кабельным операторам есть польза от конкурентоспособности отечественных каналов?
- У кабельных операторов такая позиция: если кто-то предложит конкурентоспособный продукт, его возьмут, потому что зритель будет хотеть его смотреть. Это рынок регулирует.
С другой стороны, кабельные операторы теряют деньги, когда транслируют обязательные каналы. Потому что каналы, входящие в обязательный пакет, обязаны транслировать все и бесплатно, остальные они не обязаны транслировать. Может возникнуть ситуация, когда кабельные операторы возьмут деньги за вход в кабельную сеть с тех, кто не попал в этот список, «за себя и за того парня».
- А почему тогда кабельные операторы молчат?
- Введение этого закона растянуто на год, и мы все еще не знаем всех подводных камней. Может, поэтому. И не нужно забывать, операторы — это тоже наше население. А в общей массе наше население инертно. Тем более что пока непонятно, теряют они деньги или нет, а если кто и понял, что теряет, то непонятно сколько.
- А цена вопроса может изменить их отношение к обязательным каналам?
- Может. Но что они могут сделать, пока не знаю. Не потому, что не хочу говорить, а именно не знаю.
Смотрите видеосюжет на нашей странице в YouTube: http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=bSaCtXCmGsY
