А был ли план теракта в Алматы?

Газе­ту «Рес­пуб­ли­ка» — сей­час выхо­дит как «Голос рес­пуб­ли­ки» — казах­стан­ские вла­сти пыта­лись закрыть мно­го раз. И обви­не­ний в адрес изда­ния каких толь­ко не зву­ча­ло. Прав­да, в тер­ро­риз­ме жур­на­ли­стов еще не обви­ня­ли, а вот в под­жо­гах соб­ствен­ной редак­ции – было дело. О при­чи­нах такой эво­лю­ции «сило­ви­ков» — в интер­вью экс-чеки­ста Ара­та Нарманбетова.

 

Автор: Окса­на МАКУШИНА

 

Напом­ним, что десять лет назад редак­цию «Рес­пуб­ли­ки» уже пыта­лись обви­нять во всех гре­хах — и сами себе пожар устро­и­ли, и похо­рон­ный венок редак­то­ру при­нес­ли сами, и обез­глав­лен­ный труп соба­ки сами пове­си­ли на окна редак­ции. Имен­но тогда, после пожа­ра в офи­се, в редак­цию позво­нил Арат Нар­ман­бе­тов, пред­ста­вив­шись быв­шим сотруд­ни­ком Коми­те­та наци­о­наль­ной без­опас­но­сти — сей­час он уже на пен­сии — и ска­зал, что про­ис­хо­дя­щее с «рес­пуб­ли­кан­ца­ми» мож­но и нуж­но рас­це­ни­вать как акты тер­ро­риз­ма вла­сти в отно­ше­нии журналистов.

Мы реши­ли вспом­нить вме­сте с Ара­том Нар­ман­бе­то­вым дела минув­ших дней, а заод­но пого­во­рить по теку­щей ситуации.

- Арат, десять лет назад Вы ска­за­ли, что дей­ствия в отно­ше­нии нашей редак­ции и теле­ком­па­нии «ТАН», фидер кото­рой был рас­стре­лян из снай­пер­ской вин­тов­ки, — это акты тер­ро­риз­ма. Давай­те вспом­ним, поче­му Вы эти дей­ствия в отно­ше­нии СМИ при­чис­ли­ли к террору.

- Тер­ро­ризм — это же не толь­ко взры­вы, это акты устра­ше­ния людей, поэто­му кро­во­жад­ные акты в отно­ше­нии вашей редак­ции — чистой воды тер­рор, направ­лен­ный на то, что­бы вы отка­за­лись от той редак­ци­он­ной поли­ти­ки, кото­рой при­дер­жи­ва­е­тесь. И к сло­ву ска­зать, тот факт, что на вас опять ока­зы­ва­ет­ся дав­ле­ние, про­из­во­дят­ся попыт­ки при­вя­зать вас к яко­бы тер­ро­ри­сти­че­ской груп­пе, это опять же акты устра­ше­ния. А акты устра­ше­ния — это уже пер­вые при­зна­ки терроризма.

- Вы до сих пор оста­е­тесь чита­те­лем нашей газеты? 

- Да, без­услов­но, я оста­юсь вашим читателем.

- В наших пуб­ли­ка­ци­ях Вы види­те какие-то при­зна­ки при­зы­вов к насилию?

- Нет, ника­ких при­зы­вов, выхо­дя­щих за рам­ки зако­на, я не вижу. Мне кажет­ся, если бы вам не пре­пят­ство­ва­ли в вашей про­фес­си­о­наль­ной дея­тель­но­сти, то вы бы боль­ше мог­ли рас­ска­зать о тех судеб­ных про­цес­сах, кото­рые сей­час идут в Актау.

- Може­те ска­зать из сво­е­го опы­та рабо­ты в КНБ: есть какие-то пси­хо­ло­ги­че­ские харак­те­ри­сти­ки людей, кото­рые спо­соб­ны на тер­ро­ри­сти­че­ские акты? Ска­жем, на детек­то­ре лжи или путем опро­са мож­но опре­де­лить, есть склон­ность у чело­ве­ка к экс­тре­маль­ным действиям?

- Без­услов­но, такие мето­ди­ки есть, да и на осно­ве опе­ра­тив­ной рабо­ты мож­но выявить людей, кото­рые могут быть потен­ци­аль­но опас­ны. И зада­ча КНБ — этим зани­мать­ся. Сей­час в первую оче­редь в поле зре­ния спец­служб долж­ны попасть пред­ста­ви­те­ли ради­каль­но­го исламизма.

- Вы вери­те, что КНБ дей­стви­тель­но предот­вра­ти­ли взры­вы в Алма­ты, яко­бы наме­чен­ные на 24 марта?

- У меня очень боль­шие сомне­ния на этот счет. Более того, у меня даже боль­шие сомне­ния, что вооб­ще была какая-та попыт­ка про­ве­де­ния терактов.

- Поче­му?

- Во-пер­вых, на фоне рас­сле­до­ва­ния собы­тий в Жана­о­зене, где все раз­ва­ли­ва­ет­ся, зада­ча най­ти край­не­го оста­ет­ся акту­аль­ной. Одно­знач­но в тра­ге­дии в Жана­о­зене вино­ва­та наша власть, но она же не гото­ва взять на себя ответ­ствен­ность, и сей­час идет актив­ный поиск, на кого эту вину пере­ло­жить. И вот не нашли ниче­го луч­ше­го, как при­ду­мать исто­рию про взры­вы в Алматы.

- Это что­бы отвлечь от судеб­но­го про­цес­са в Актау?

- В первую оче­редь это все-таки попыт­ка пере­ло­жить ответ­ствен­ность, ну и, есте­ствен­но, отвлечь вни­ма­ния от раз­ва­ли­ва­ю­ще­го­ся на гла­зах про­цес­са. Но самое глав­ное — вся эта исто­рия направ­ле­на на то, что­бы Абля­зо­ва объ­явить тер­ро­ри­стом и на этой волне добить­ся его экс­тра­ди­ции. Одно дело, когда в отно­ше­нии него были какие-то эко­но­ми­че­ские пре­тен­зии, то к тер­ро­риз­му, сами зна­е­те, как отно­сят­ся во всем мире.

— Ну, это серьез­ное же обви­не­ние и долж­ны быть вес­кие дока­за­тель­ства. А тут столь­ко противоречий!

- Вот имен­но! Смот­ри­те, в про­шлом году было несколь­ко тер­ак­тов, они слу­чи­лись, были жерт­вы, и наши спец­служ­бы не смог­ли ниче­го предот­вра­тить на под­хо­де, ниче­го не было сде­ла­но пре­вен­тив­но. А тут раз — и такая бле­стя­ще про­ве­ден­ная опе­ра­ция! Уж боль­но рази­тель­ный кон­траст. И очень боль­шое сомне­ние вызы­ва­ет видео, кото­рое было пока­за­но в эфи­ре теле­ка­на­ла КТК…

- Что с ним не так?

- Видео­съем­ка про­хо­дит как след­ствен­ное меро­при­я­тие, и оно не долж­но быть в таком виде, в каком мы все его уви­де­ли. Пока­зы­ва­ют одно­го чело­ве­ка, в то вре­мя как долж­но ого­ва­ри­вать­ся, кто при­сут­ству­ет, сам сле­до­ва­тель дол­жен быть зафик­си­ро­ван в кад­ре. А тут же не вид­но, кто ведет допрос!

И, кста­ти, я не пони­маю, поче­му с тех, кого допра­ши­ва­ют по это­му делу, берут под­пис­ку о нераз­гла­ше­нии? Это его соб­ствен­ная инфор­ма­ция, поче­му он не может ей рас­по­ря­жать­ся так, как он счи­та­ет нуж­ным? В быт­ность, когда я рабо­тал еще в КНБ, я лич­но про­во­дил подоб­ные допро­сы, и ни от кого не тре­бо­ва­лось рас­пис­ки о нераз­гла­ше­нии. И дела у меня были посе­рьез­нее этих. А теперь вот такая прак­ти­ка! Это, види­мо, пре­вен­тив­ная мера, что­бы чело­ве­ка огра­ни­чить в обще­нии со СМИ. Это само по себе уже гово­рит о многом.