Россия больше не томится вопросом, кто в 2012 году займет пост президента страны. Вот уже почти неделю эксперты, политологи, политики и СМИ дискутируют на тему возвращения в Кремль Владимира Путина. А чего ждать странам постсоветского мира от будущего президента России?
Сближения, считает заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин. Уже в ближайшие шесть лет, по его мнению, в Таможенный союз примут Кыргызстан, Таджикистан и Украину, потому что расширение союза станет одной из главных внешнеполитических задач Владимира Путина при его возвращении в Кремль весной будущего года.
Мужчины слово держат
- Андрей Валентинович, какие, на ваш взгляд, аргументы мог использовать Владимир Путин для возвращения в президентское кресло и какие встречные условия мог поставить Медведев, соглашаясь, по сути, на понижение?
- Скорее всего, не существовало каких-то разветвленных систем согласования интересов. Медведев сам сказал, что они по этому вопросу договорились давным-давно. Я не вижу оснований в данном случае ставить искренность президента под сомнение. Поэтому, на мой взгляд, если Путин станет президентом — а это мало у кого вызывает сомнения, Дмитрий Анатольевич станет премьером и будет им столько, сколько захочет.
- В российской экспертной тусовке стало нынче модно рассуждать о том, что Медведев побудет премьер-министром год или иное, но короткое время, а потом уступит место другому. А вы как считаете?
- Я полагаю, что опыт правления Владимира Путина дает достаточно оснований говорить о том, что он старается соблюдать взятые на себя обязательства и выполнять обещания. Поэтому я не думаю, что если шли переговоры о том, как долго Медведев будет премьером, то его мог бы устроить такой короткий промежуток. А судя по последним заявлениям Дмитрия Анатольевича(увольнение министра финансов Алексея Кудрина — авт.), он уже окончательно утвердился во мнении, что из него получится хороший премьер. Он определил стратегии, которые рассчитывает реализовать на этом посту: инновации, Сколково, социальная политика.
Впрочем, вполне возможен вариант, что у Медведева нет каких-то долгосрочных планов на занятие премьерского поста. По большому счету, в России эта должность достаточно неблагодарная и в некоторые экономические и исторические времена даже расстрельная. А поскольку ясно, что следующий год будет довольно сложным, премьерская должность станет источником постоянной нервотрепки.
Я, честно говоря, ранее думал, что Дмитрий Анатольевич найдет для себя какой-то другой пост, более приемлемый. Например, самый главный модернизатор Российской Федерации. Или что-то иное, но в этом духе. Во-первых, тут он мог бы заниматься тем, чем ему действительно интересно, а во-вторых, тем, что не доставляет человеку ежедневных проблем, головных болей, плохого настроения и всего остального, что связано с позицией премьера. Но, видимо, у действующего президента другие приоритеты. Хочет он премьером быть — значит будет.
- А какие проблемы в России, ее экономике, социальной сфере, могут подтолкнуть Медведева к решению оставить пост премьера?
- Если в следующем году придется, как все ожидают, принимать непопулярные решения, касающиеся социальной сферы, если проблемы с наполняемостью бюджета будут сохраняться в том виде, в котором они обозначились в течение последних двух кварталов, то может так статься, что Медведеву и не захочется слишком долго быть премьером. В данной ситуации все зависит от его настроения, его выбора.
С Путиным не забалуешь
- Лично вам правление Медведева чем запомнится?
- Если судить с центральноазиатской колокольни, то за последние четыре года у России, как бы это помягче сказать, больших достижений на дипломатическом поле не было. Скорее, из года в год наблюдался откат. А сейчас со сменой лидера в России в столицах центральноазиатских стран кто-то вздохнул с облегчением, кто-то задумался о своем будущем и о том, как дальше строить свою многовекторную политику.
Подобная коррекция — смена лидера, а лидер в России, что бы там ни говорили, во многом определяет тональность политики, в том числе и внешней по отношению к тем или иным регионам, особенно постсоветского пространства, — это положительный момент.
Дмитрий Анатольевич, при всем уважении, человек, в общем-то, не имеющий достаточного опыта общения с такими закаленными интриганами, как бывшие первые секретари азиатских советских республик, ставшие президентами независимых государств. Было видно, что они переигрывают его, стараясь при этом показать, что они понимают: Россия — старший брат и все прочее. Это было очень четко видно и бросалось в глаза.
А вот с Владимиром Владимировичем такой номер пройдет вряд ли. К тому же Дмитрий Анатольевич — человек достаточно мягкий. Эта мягкость, отсутствие опыта, желание сгладить углы последний раз наблюдались во время визита российского президента в Душанбе. Они по-человечески понятны — лучше улыбаться всем и нравиться, чем говорить людям неприятные вещи и наживать врагов. Но с точки зрения внешней политики и государственных интересов желание всем нравиться — не самый лучший вариант.
- Чем плохо желание обойти конфликты?
- Желание обойти конфликты — хорошее. Но всегда есть государственные интересы и государственная целесообразность. Когда недостаток опыта, мягкость и неконфликтность входит в противоречие с необходимостью отстаивать национальные интересы, используя самый широкий, в том числе и жесткий набор мер, тогда и возникает ситуация как у России, у которой в Центральной Азии из года в год проигрышей больше, чем выигрышей.
- Россия много проиграла в Азии и при президенте Путине. Что изменится теперь?
- Двойственность, которая была в российской политике последние три с половиной года, отсутствие понятных правил игры для российских элитариев, в том числе отвечающих за внешнюю политику на постсоветском пространстве, шли стране не на пользу. Неопределенность, неясность, в какую команду идти, как построить свое карьерное будущее, чьи высказывания приоритетнее, стали в последние месяцы прямым образом влиять на эффективность работы, в том числе и административного аппарата, отвечающего за внешнюю политику. Эту проблему сейчас удалось снять.
Ни у правых, ни у левых, ни у либералов, ни у патриотов нет никаких сомнений по поводу того, что тандем един. А все те противоречия, которые, казалось бы, лежали на поверхности и которые бесконечно обсасывались российским и западным экспертным сообществом — кто либерал, кто консерватор, кто чекист, кто юрист, — ничего не значат. А разница только в личных особенностях, характерах одного и другого человека.
Поэтому сейчас гораздо важнее — для меня, например, как будут заново выстраивать отношения с неформальным лидером России, который в мае будущего года, очевидно, станет и формальным, формальные и неформальные лидеры центральноазиатских государств.
- А как они будут их выстраивать?
- Если бы я знал, то жил бы где-нибудь в Западной Европе и консультировал там мало разбирающихся в этой ситуации евробюрократов. Я могу только строить предположения. Да, Владимир Владимирович человек без сантиментов, но это не значит, что он сразу всех начнет закатывать в бетон и устраивать разборы полетов.
На самом деле эта ясность, о которой мы говорили, сейчас будет транслироваться бюрократией. И бюрократия, поняв, под какие знамена надо становиться, на чьи указания и заявления равняться, кто в конечном итоге определяет внешнюю политику, начнет более эффективно выполнять те функции, которые ей вменены в обязанности. Реализовать те задачи, которые перед ней ставились.
- То есть вы полагаете, что чиновники в годы правления Медведева работали неэффективно?
- Политика, в том числе внешняя, была всегда достаточно взвешенной и здравой. Просто реализация этой политики в силу всех тех черт, о которых мы говорили раньше, была, мягко говоря, из рук вон. А сейчас, я полагаю, эффективность повысится, потому что исчез элемент неопределенности. Все люди поняли, что модернизация будет, но в тех рамках, которые будут очерчены в Кремле.
- А демократизация общества? Ведь Медведев не раз говорил, что без изменения политической системы не будет никакой модернизации.
- Демократизация будет, но весьма ограниченная. Вот посмотрите, о чем сейчас идут споры даже в западной прессе по поводу будущего срока Путина: проведет он реформу в экономике или нет? Если проведет, то по каким направлениям? Мало кто рассуждает всерьез, кроме записных оппозиционеров, о том, что пришел кровавый полковник, который начнет душить свободу и т.д. Все-таки, слава Богу, уровень свободомыслия в России высок, и его так просто темным властелинам задушить не получится. Да и задачи такой не ставится. Все говорят об экономике и экономических реформах. Это как раз отражение технологичности, нацеленности на решение практических, конкретных задач.
Войне за ресурсы нужны генералы
- Какие задачи в приоритете?
- Ближайшие годы будут очень и очень сложные и для России, и для постсоветского пространства, и для всего мира. Более того, активность, которая наблюдается по линии оборонного партнерства, резкая активизация российского экспертного сообщества по проблематике, связанной с будущим Афганистана, настраивают на мысль о том, что проблемы будут связаны не только с экономикой и ударами кризиса, которые будут, очевидно, достаточно долгими и сменять один другой, но и в сфере безопасности. Вот эти проблемы для российского общества будут становиться все более и более актуальными.
- Например?
- Есть ощущение того, что нас ожидает постоянная перманентная нестабильность. И нестабильность, к сожалению, не только экономического свойства. Локальные войны, конфликты, теракты, столкновения с другими мировыми центрами силы, не переходящие в открытое вооруженное столкновение, но переходящие, скажем так, в теплую фазу, когда друг против друга используются специализированные методики, но дело до войны не доходит.
Далее — будет обострение конкуренции за ресурсы, причем самые разнообразные. У нас по инерции во главу угла ставят нефть и газ. А на самом деле диспропорции наблюдаются начиная от воды и пищевых ресурсов и заканчивая трудовыми ресурсами. Где-то густо, где-то пусто. Борьба будет вестись за контроль над ресурсами, который можно осуществлять и непрямыми методами воздействия. Так, как это происходит в Ливии, Ираке, а вскоре будет происходить в Нигерии, Алжире, то есть в странах, обладающих определенным ресурсом.
А Центральная Азия сейчас на острие мировых интересов. Тут и трудовые ресурсы, и энергетические во всех видах, и сырьевые. Между тем территории редконаселенные, режимы слабые, защитить себя почти не способные, сами к себе приковывающие внимание более сильных, более склонных к радикальным действиям мировых центров силы. И ясно, что Россия в стороне не останется. И в такое время как раз нужен — это мое сугубо личное мнение — человек склада Путина, а не Медведева.
- Если я правильно понимаю, то вы необходимость прихода во власть Путина объясняете возможностью глобальных проблем в будущем?
- «Единая Россия» об этом не говорит, потому что не хочет пугать общественное мнение тем, что в перспективе будет только хуже. Но такое ощущение есть. Надо быть готовыми к серьезным потрясениям и подбирать человека, который этим потрясениям будет соответствовать. И такого рода люди нужны будут — авторитарные, безусловно, и недемократичные, что плохо. Но на Западе будет происходить то же самое. Посмотрите на французского лидера — чисто Наполеон. На Западе это пока витает в качестве такого отвлеченного умонастроения, а мы живем на земле, и вызовы у нас гораздо серьезнее чувствуются, чем в Брюсселе, Берлине или Париже. Они смотрят на эти проблемы умозрительно, а у нас вот они, на улице.
В Таможенном союзе будем все
- Между тем, на Западе уже появилось мнение о том, что главная задача внешнеполитическая Путина будет заключаться в собирании земель бывшего СССР…
- Я думаю, такое собирание будет. Но с помощью других методов.
- Каких?
- В рамках Таможенного союза, других наднациональных организаций. Присоединять к себе некие страны Россия не то что не готова, российское общество этого не желает. Что бы там ни пели национал-патриоты в Казахстане, Кыргызстане, Украине и даже Прибалтике, но подавляющее большинство россиян не хочет эти страны втягивать в большую Россию. А общественное мнение очень четко фиксируется властями. Особенно после событий на Манежке. Я даже уверен, что если бы не было массовой поддержки Путина, а ему просто захотелось вернуться, то ситуация развивалась бы совершенно иначе. Это я к тому, что общественное мнение учитывают. Так что господа Шаханов и Айдос Сарым могут спать спокойно — российское имперское стремление поглотить Казахстан несколько преувеличено.
- А каким вы видите будущее Таможенного союза?
- Я думаю, что Украину при Путине все-таки дожмут. Более того, не исключаю, что в ближайшие шесть лет в ТС примут Кыргызстан, Таджикистан и Украину, поскольку весь политический класс сейчас нацелен именно на решение этой задачи. Все остальные республики, потенциальные члены союза, — это уже цели номер два. Не исключаю и того, что и Узбекистан, и Туркменистан могут через пять-шесть лет оказаться в союзе, но в каком-то исключительном, особом статусе. Во всяком случае, насколько я знаю, эксперты, работающие на аппарат Таможенного союза, обсуждают возможности трансформации разных статусных положений вокруг членства в ТС: полноценные члены, наблюдатели и т.д.
То есть я считаю, что если такая задача как собирание земель и ставится, то не на основе тупого присоединения территорий, а в рамках тех тенденций, о которых мы говорили раньше — контроль над ресурсами, над наиболее интересными для России позициями. И не прямой, а опосредованный, то, что делают сейчас китайцы, Запад. Россия просто очень поздно на этот путь встала. Но это не значит, что она не готова двигаться по этому пути форсированными темпами. Тот же Таможенный союз — это одна из редких удач последних лет российской внешней политики по отношению к постсоветским соседям. Я думаю, что в этом направлении, а также в рамках ОДКБ и будет проводиться российская внешнеполитическая линия при следующем президенте.
А сколь долго он будет править — 6 лет или 12, — зависит от того, как будет развиваться ситуация в экономике, социальной сфере, насколько пессимистические прогнозы будут реализоваться. Условно говоря, понадобится ли России президент военного времени или все-такикак-нибудь обойдется.
