Голод, от которого Китай страдал с 1958 года по 1962 год, многие считают самым смертоносным в истории человечества. Он унес жизни от 20 до 30 миллионов человек – а может быть, и еще больше – и считается одной из главных катастроф времен правления Мао Цзэдуна. Традиционно партия старалась обходить эту тему, прибегая к цензуре и эвфемизмам, чтобы не подорвать уважение к фигуре основателя коммунистического государства.
Однако в преддверии предстоящего 26 декабря 120-летия со дня рождения Мао некоторые из его сторонников и партийных полемистов решили отойти от официальной линии на замалчивание голода и выдвинуть собственную, сильно смягченную версию об этом бедствии. Несогласных с ними историков они подвергают яростным нападкам.
Они отрицают, что от голода погибли десятки миллионов граждан Китая, утверждая, что речь идет лишь о нескольких миллионах, и обвиняют тех историков, которые высказывают более высокие оценки, в разжигании антипартийных настроений.
«30 миллионов погибших за три года тягот – раздутый слух», – гласил заголовок в одном из сентябрьских номеров «Хуаньцю шибао», влиятельного партийного таблоида.
Под этим заголовком был размещен комментарий математика Сунь Цзинсяня (Sun Jingxian), заслужившего известность своими заявлениями о том, что во время Большого скачка от «проблем с питанием» умерли максимум 2,5 миллиона человек. По его словам, более высокие оценки – это иллюзия, основанная на искаженной статистике.
Г‑н Сунь объясняет большую часть предполагаемых смертей статистическими миражами – люди уезжали из деревень, не регистрировались на новом месте и для статистики выглядели мертвыми.
Новая книга под названием «Кто-то должен наконец сказать правду» стала краеугольным камнем для сторонников Мао, отрицающих, что голод убил десятки миллионов. Ее автор – отставной чиновник Ян Сунлинь (Yang Songlin) считает, что «аномальная смертность» во время голода составила не более четырех миллионов человек.
Он признает, что это было трагедией, но ее причиной считает, скорее, плохую погоду, чем плохую политику. Как и прочие ревизионисты, своих противников он обвиняет в том, что они раздувают масштаб голода, чтобы дискредитировать Мао и партию.
«Некоторые видят в этом возможность. Они думают, что, если они смогут доказать гибель десятков миллионов человек из-за Большого скачка, то правящая партия, Коммунистическая партия, никогда не сможет очистить свою репутацию», – заявил по телефону г‑н Ян, проживающий в Чжэнчжоу, городе в центральном Китае.
Пока китайские власти публично не комментировали эту шумиху. Однако репутация Мао по-прежнему важна для партии, которая продолжает апеллировать к своему революционному прошлому, даже отказавшись от последних остатков революционной политики. Ставший в ноябре лидером партии Си Цзиньпин особенно рьяно защищает это наследие, хотя его семья пострадала при Мао сильнее, чем семьи других лидеров, которые возглавляли партию в последнее время.
Большой скачок начался в 1958 году, когда партийное руководство приняло план Мао по ускоренной индустриализации Китая. Для этого власти начали лихорадочную кампанию по мобилизации рабочей силы и принялись сливать сельские кооперативы в большие – и, теоретически, более продуктивные – народные коммуны. Однако попытка превратить фабрики, коммуны и общие столовые в чудесные образцы коммунистического изобилия быстро потерпели неудачу под влиянием расточительности, неэффективности и неуместного рвения.
К 1959 году сельская местность начала страдать от нехватки продовольствия, которая усиливалась из-за того, что крестьянам приходилось сдавать государству все больше зерна, чтобы кормить разраставшиеся города. В итоге начался голод.
Чиновников, выражавших сомнение в официальном курсе, вычищали из партии, и во власти сложилась атмосфера трусливого конформизма, из-за которого эта политика продолжалась, пока катастрофическая обстановка наконец не заставила Мао сменить курс.
С начала 1980‑х годов ограничения, мешающие изучать период голода, начали ослабевать. Историки получили некоторый доступ в архивы, и им постепенно становилась доступной часть данных переписей и прочая демографическая информация. Это позволяло исследователям составить более подробную, хотя по-прежнему неполную картину того, что происходило.
Некоторые историки предполагают, что погибло 17 миллионов человек, в то время как другие насчитывают до 45 миллионов – в зависимости от своих представлений о смертности в нормальное время и от ряда других факторов (в частности, неясно, насколько в период голода официальная статистика занижала число смертей).
«Ученые расходятся в оценках, однако независимо от того, будут ли конкретные цифры несколько больше или несколько меньше, факт остается фактом: Большой скачок породил серьезное бедствие, – утверждает в телефонной беседе работавший историком партии Линь Юньхуэй (Lin Yunhui), работавший в пекинском Национальном оборонном университете и в течение большей части своей профессиональной карьеры изучавший период правления Мао. – По моей личной оценке аномальная смертность составляет около 30 миллионов человек».
Заявлениям ревизионистов не верит никто – или почти никто – из профессиональных историков, однако специалисты выражают тревогу в связи с тем, что партия, в последнее время терпевшая сравнительно свободное изучение периода Большого скачка, по-видимому, теперь поощряет отход к лживой ортодоксии.
«Меня долго порочили и критиковали за мои исследования, а теперь еще и появились эти люди, фактически отрицающие, что большой голод вообще был», – заметил в телефонном разговоре 72-летний историк Янь Цзишен (Yang Jisheng), бывший журналист агентства «Синьхуа», ставший основной мишенью нападок ревизионистов.
Известное исследование Яня Цзишена о голоде времен Большого скачка под названием «Надгробье» вышло в 2008 году в Гонконге на китайском и в 2012 году в сокращенном англоязычном издании. В континентальном Китае оно запрещено, однако его ввезенные контрабандой копии пользуются популярностью.
По оценке Яня Цзишена, от зверств и нехватки продовольствия в период Большого скачка умерло 36 миллионов человек. Отрицание голода более чем полувековой давности историк считает тревожащим проявлением современных политических страхов.
«Чтобы защитить господствующее положение Коммунистической партии, им приходится отрицать голодную смерть десятков миллионов людей, – заметил г‑н Ян. – Сейчас партийное руководство чувствует социальный кризис, поэтому защита статус-кво становится насущным вопросом. Соответственно, власти считают необходимым избегать смотреть в лицо правде о прошлом».
Лидер Китая Си Цзиньпин – сын Си Чжунсюня (Xi Zhongxun), товарища Мао, который в 1962 году попал под чистку и пережил 16 лет тюрьмы и политического бесчестья.
Тем не менее, в своем отношении к прошлому г‑н Си руководствуется не семейными воспоминаниями, а политическими соображениями, полагает заслуженный профессор Университета Висконсина в Мэдисоне Эдвард Фридман (Edward Friedman), редактировавший английское издание «Надгробья» г‑на Яна.
В январе Си Цзиньпин уведомил чиновников, что им не следует преуменьшать достижения Мао или ставить их под сомнение.
Он неоднократно говорил, что распад Советского Союза может служить предупреждением о том, как дорого стоит политическая слабость.
В изданной в апреле директиве Си Цзиньпин в числе семи основных идеологических угроз для власти партии называет «исторический нигилизм», определяемый как «попытки подорвать долгосрочную легитимность правления Коммунистической партии Китая» путем очернения ее прошлого.
«Им нужно, чтобы их великий лидер был чист, – говорит г‑н Фридман. – Им необходим образ прошлого, о котором можно ностальгировать».
Источник: Inosmi.ru
Читать оригинал статьи:
