Прочитал у казахстанских национал-патриотов: «Одна страна — одна религия». Это из их концепции. Так они желают покончить с многобожием в Казахстане. Мне, прожженному атеисту, казалось бы, должно быть поровну: опиум для народа — он что из разных сосудов, что из одного общего – все одно опиум. Но что-то мне подсказывает, что, покончив с многобожием, нацпаты могут взяться и за атеистов.
Автор: Сергей ДУВАНОВ
Сам принцип приведения всех к общему знаменателю по определению исключает чужих. А чужими здесь будут все, кто не вписывается в концептуальную норму «одна страна — одна религия».
Своими тревогами решил поделиться со своим знакомым, всю жизнь доказывающим, что истинная вера казахов — тенгрианство. Концепцию он не читал, поэтому пришлось ему ее переслать для ознакомления. Через минут двадцать перезвонил.
Начал с мата, эмоционально, с упором на умственные способности авторов концепции. Затем эмоции сменились аргументацией. «Что делать половине населения, — говорил он, — которые верят другим богам? Или не верят вообще? Или исповедуют «неправильный ислам»? Если националисты завтра придут к власти, полстраны окажется перед выбором: либо срочно обращаться в «правильный» ислам, либо уезжать из страны, либо уходить в подполье и бороться с этим мракобесием».
Ни то, ни другое, ни третье меня не устраивало, поэтому я спросил: а нельзя ли как-то обойтись без всего этого? «Можно, — ответил мой собеседник, — но для этого нужно сделать все, чтобы эти люди никогда не оказались во власти».
Следующий звонок был члену баптистской церкви. «Одна страна — одна религия, — поставил я ему вводную. — Что думаешь по этому поводу»? Баптист посчитал, что провозглашать такое в поликонфессиональном Казахстане — это очень большая глупость. По его мнению, люди, предлагающие это, идут по пути раскола страны и в итоге могут посеять великую смуту. «Хорошо, — порадовался он в конце, — что оппозицию не пускают в телеэфир. Если такое на всю страну дать — многие напугаются».
Захотелось узнать, что думают об этом представители второй по значимости религиозной общины — православной церкви. Вспомнил давнего знакомого, который лет десять назад, что называется, ушел в религию и стал последовательным христианином. С трудом разыскал телефон, дозвонился, объяснил цель звонка.
По мнению собеседника, такой лозунг — откровенная провокация: «Заявляющие это противопоставляют ислам остальными религиями. По сути, предлагается сделать ислам государственной религией, где всем остальным конфессиям будет отведено место изгоев. Если это станет реальным лозунгом какого-то политического движения, то это грозит привести к межконфессиональной розни. Принципиально важно, чтобы власти не допустили этого».
Для полноты картины не хватало точки зрения просто человека с улицы, желательно казаха. Случай представился, подвозивший меня мужчина лет сорока пяти на вопрос, что он думает по поводу тезиса «одна страна — одна религия», сказал очень емко и содержательно: «Проехали! Это нужно было в 19 веке напрягаться. Сегодня поздно. Куда всех остальных денешь, они тоже казахстанцы. Нельзя же им диктовать, принуждать. Да и кому это сегодня нужно? Другие проблемы нужно решать».
За неделю мне удалось поговорить на эту тему еще с десятком алматинцев. Все они были единодушны в неприятии тезиса «одна страна — одна религия». Понятно, то, что я не встретил никого, кто бы поддержал этот девиз, еще ни о чем не говорит. Наверняка они есть, и, возможно, их даже много. Я вполне допускаю это. В этом случае давайте пофантазируем, что будет с нами, с Казахстаном, если завтра к власти придут люди, которые уже сегодня решили за всех казахстанцев, каким богам им молиться.
Сдается мне, что уже одно это приведет к большим проблемам. Но вряд ли националисты ограничатся контролем над религией. Религия — это, скорее всего, надводная, видимая часть айсберга. То, что скрыто под водой, — куда более серьезно. Почему я так считаю? Потому что исхожу из природы национализма, предполагающей единство крови и, как следствие, воспринимающей государственность, замешанную на этом единстве крови.
То, как националисты решают вопрос с верой в государстве, наглядно подтверждает, что правами человека они заморачиваться не собираются. Это специфика национализма — право нации для них выше прав человека. И, как свидетельствует исторический опыт, ради достижения своей цели националисты не останавливаются перед попранием любых прав и свобод. В рамках провозглашаемой цели — создания этнического государства — вполне предсказуем и другой тезис — «одна страна — одна нация», а за ним не за горами и другой из этой же серии — «одна страна — один вождь». Если помните, кое-кто уже наступал на эти грабли! Или история не учит?
Независимо от наличия или отсутствия всех этих тезисов главным вопросом здесь становятся условия, на каких националисты предлагают жить в этом государстве людям чужой крови. Это альфа и омега любого национализма. И в любом случае озвучка тезиса «одна страна — одна религия» есть очень тревожный звоночек и для демократически мыслящих казахстанцев, и для тех, кто, как говорили раньше, был воспитан на интернациональных принципах.
Теперь есть возможность сравнивать тех, кто сегодня во власти, и тех, кто претендует на эту власть из числа национал-патриотов. Что лучше — вороватая, некомпетентная и преследующая инакомыслие власть или национал-патриотическая оппозиция, которая с ходу заявляет, что в части религии она всех «построит»? Для людей демократических убеждений тут выбора однозначно нет. Не здесь ли нужно искать причины внутренней эмиграции, усиливающейся в последнее время?
Другой момент — это то, что большинство далеких от политики казахстанцев сегодня воспринимают национал-патриотов как часть оппозиции. Национализм последних серьезно изменил общественное мнение в части отношения к оппозиции вообще. Как сказал мне один знакомый, ранее симпатизировавший демократической оппозиции: «И после этого ты хочешь, чтобы я голосовал за эту оппозицию?! Нет уж, лучше пускай Назарбаев остается во власти. И чем дольше, тем лучше».
И так стали считать очень многие из числа протестно настроенных к режиму Назарбаева. В этом смысле националисты, которые в общественном мнении не всегда отделяются от демократической оппозиции, своими пугающими заявлениями однозначно работают на власть и лично на Назарбаева.
Спору нет, на определенном этапе истории принцип единства нации и государства имел прогрессивное значение в деле консолидации людей и создания суверенных государств. Однако не все нации успели пройти этап национального самоопределения, не всем народам повезло создать свое национальное государство: кому-то не дали завоеватели, кто-то слишком поздно начал самоидентифицироваться. Но сегодня в мир пришли другие ценности, иные приоритеты, и принцип этногосударственности себя изжил. Вот этого националисты не хотят и не могут понять и принять. Это тоже специфика национализма — зацикленность на идее этнического государства, неспособность адекватно оценивать ситуацию.
В большинстве стран мира государственность как таковая давно уже не является этнической категорией. Не важно, кто-то по национальности, важна твоя гражданская принадлежность. Этот принцип господствует даже в относительно моноэтнических странах, таких как Франция, Швеция, Германия, Италия, Болгария, Польша. Не говоря уже о полиэтнических государствах, где проживают представители различных этносов, таких как Россия, Украина, Бельгия, Канада, Австралия.
Во всех этих странах этнический показатель давно уже исключен из понятия гражданственности. В Конституции Французской Республики нет французов, но есть французский народ. Точно так же в Основном законе Королевства Швеция нет этноса шведов, но есть шведский народ. И про немцев в Конституции Германии нет ни слова, только немецкий народ. При этом народ — это не этнос, а совокупность всех граждан, проживающих в государстве. И в казахстанской Конституции говорится о народе Казахстана, то есть о казахстанцах.
Весь цивилизованный мир отказался от этничности как принципа государственности. Пытаться сегодня в многонациональной стране создавать гражданственность на этнической основе — это не просто архисложно, это не только чревато большими рисками и угрозами, но это еще и откровенная архаика с точки зрения общей исторической тенденции. Это шаг назад в прошлое.
Конечно, можно тягу в прошлое объяснять исторической памятью, приверженностью к традициям, ментальностью народа. Можно! Но насколько это реально в условиях современного мира? Точно также можно патетически рассуждать о том, что набедренная повязка — это часть культуры наших общих предков, и ее ношениенужно рассматривать как следование доброй старой традиции. Ради бога. Как демократ, я категорически против того, чтобы запрещать кому-то ходить в набедренной повязке. Но при этом у меня есть право выразить свое отношение к этому — покрутить пальцем у виска. И как человеку, живущему в 21 веке, мне трудно согласиться с теми, кто предлагает строить наше государство по меркам 19 века.
Кто-то скажет: а как же быть с правом нации на самоопределение? Есть такое право! И, как правозащитник, я буду его отстаивать (даже если оно будет расходиться с моими личными интересами), если:
а) оно будет выражать мнение всего этого этноса, а не отдельной группы лиц;
б) реализация этого права не будет нарушать прав других граждан страны, а они и де-факто, и де-юре таковыми являются.
Разговор о праве на участие в управлении государством, праве на свободу совести и религии, праве на свободу слова, праве на юридическое равенство граждан перед законом и судом, праве на использование родного языка и прочих правах граждан, гарантированных им Конституцией страны и международным правом.
Пока же я вижу, что националисты открыто провозглашают лозунг «одна страна — одна религия», в случае реализации которого будут нарушены права очень многих казахстанцев. Этого нельзя допустить.
Оригинал статьи:
