«Нефтяники не монстры. Это простой народ!»

В поне­дель­ник пре­ния в суде Актау, завер­ша­ю­щем рас­смот­ре­ние уго­лов­ные дела 37 неф­тя­ни­ков, про­дол­жи­лись выступ­ле­ни­я­ми под­су­ди­мых и адво­ка­тов. Боль­шин­ство рабо­чих отка­за­лись гово­рить по суще­ству и пере­да­ли сло­во сво­им защит­ни­кам. Но все они заяви­ли суду, что не име­ют отно­ше­ния к орга­ни­за­ции декабрь­ских бес­по­ряд­ков и про­си­ли суд о спра­вед­ли­вом решении. 

 

Автор: Алла ЗЛОБИНА, Шари­па ИСКАКОВА

 

Вче­ра засе­да­ние суда нача­лось с выступ­ле­ний подсудимых.

- Сак­та­га­нов, встань­те. Что вы хоти­те ска­зать на пре­ни­ях? — обра­тил­ся к Тал­га­ту Сак­та­га­но­ву судья Арал­бай Нагашибаев.

- Пусть сна­ча­ла ска­жет адво­кат, — встал с места подсудимый.

- Нет, по зако­ну долж­ны ска­зать вы, потом возь­мет сло­во адвокат.

- Я под­дер­жи­ваю сво­е­го адвоката.

- Все, что ли?

- Да.

- Сле­ду­ю­щее сло­во — Розе Тулетаевой…

- Я тоже свое слов отдаю адвокату.

- Хоро­шо.

- Сле­ду­ю­щее сло­во — Шаб­да­лу Уткилову

- У меня нет вины, про­шу меня оправдать…

- Ува­жа­е­мый суд, гово­рят, что я совер­шил пре­ступ­ле­ние. Но я не вино­вен, — встал сле­дом Мак­сат Досмагамбетов.

- Ува­жа­е­мый суд, в тех собы­ти­ях нет вины наро­да, — заявил Нарын Жары­л­га­сы­нов. — Напри­мер, меня обви­ня­ют по 321 ста­тье, по 1, 2 и 3 частям. Поче­му? Пока­за­ния на пред­ва­ри­тель­ном след­ствии у нас бра­ли под дав­ле­ни­ем. Про­ку­ро­ры ска­за­ли: я встре­чал­ся с Кали­е­вым нака­нуне бес­по­ряд­ков. Встре­ча была, но мы ниче­го не гово­ри­ли про заба­стов­ку. Что на алане гото­ви­ли заго­вор — тоже неправ­да. Я семей­ный чело­век, у меня на ижди­ве­нии и 70-лет­няя мама. Я не спо­со­бен на дей­ствия, кото­рые здесь опи­сы­ва­ли про­ку­ро­ры. У меня даже мыс­лей нико­гда таких не было. Мы выхо­ди­ли на пло­щадь толь­ко из-за тру­до­во­го спо­ра. Не было ника­ко­го заго­во­ра! Да, я был на пло­ща­ди, сло­мал окно в авто­бу­се, при­знаю — ока­зал сопро­тив­ле­ние поли­цей­ским. Но это все, что я сде­лал. Поче­му меня судят как орга­ни­за­то­ра мас­со­вых бес­по­ряд­ков? Про меня ска­за­ли: я пью­щий чело­век, но если бы я пил, меня дав­но бы выгна­ли с рабо­ты. А я про­ра­бо­тал пять лет, и у меня нет ни одно­го выго­во­ра на рабо­те. Наде­юсь, вы выне­се­те спра­вед­ли­вое решение.

- Ува­жа­е­мый суд, — встал с места Тана­тар Кали­ев. — В суде я ска­зал прав­ду, и сей­час ска­жу. Я четы­ре меся­ца сто­ял на алане и запил там. И если я дей­стви­тель­но был орга­ни­за­то­ром, то тако­му алка­шу, как я, не дове­ри­ли бы такое дело. Такое могут толь­ко люди в здра­вом уме. Может, я и спив­ший­ся чело­век, алкаш, и, воз­мож­но, что-то ска­зал не то — за это про­шу про­ще­ния. Но ни я, ни эти пар­ни нико­гда не выхо­ди­ли про­тив госу­дар­ства. У меня пяте­ро детей, один из них инва­лид, один несо­вер­шен­но­лет­ний. Если бы я был спо­со­бен на такое… Навер­ное, это дела­ет­ся как-то по-дру­го­му, не так спон­тан­но, как было 16 декабря.

- Я не имею отно­ше­ния к орга­ни­за­ции этих бес­по­ряд­ков, — под­нял­ся в свою оче­редь под­су­ди­мый Ертай Ирму­ха­нов. - Я даже не пони­маю, как ока­зал­ся на ска­мье под­су­ди­мых. Пока­за­ния «сотых» сви­де­те­лей (ста­тья 100 УПК РК «защи­та сви­де­те­ля» — авт.) раз­ные. Один гово­рит, я был в спе­цов­ке, дру­гой — в пят­нич­ной одеж­де. Даже здесь есть раз­ли­чия, и понят­но, что это вра­нье. Судья, все, что вче­ра ска­за­ли про меня сви­де­те­ли по 100‑й ста­тье — не прав­да. Гово­ри­ли, что у меня была кас­ка, но она при­над­ле­жит мое­му сыну и про­да­ет­ся в любом мага­зине. Это его игруш­ка. Гово­ри­ли: я рабо­таю в «Озен­му­най­га­зе». Я не имею отно­ше­ния к это­му предприятию.

«У меня трое детей. Я сей­час не знаю, что они куша­ют, как живут. Поро­шу   спра­вед­ли­во­го реше­ния», — гово­рил Нур­лан Аска­ру­лы. «Я не имею отно­ше­ния к мас­со­вым бес­по­ряд­кам. Я лишь про­сил спра­вед­ли­во­сти, ведь мы семь меся­цев жда­ли, когда решит­ся наш тру­до­вой спор», — добав­лял Мурат­бай Джу­ма­га­ли­ев. «Я пока­зал фигу поли­цей­ско­му, и сожа­лею об этом. Но из меня сде­ла­ли орга­ни­за­то­ра, ска­за­ли: у меня дома было ору­жие. Это неправ­да. Мы не орга­ни­зо­вы­ва­ли эти бес­по­ряд­ки», — про­дол­жал под­су­ди­мый Мурат Косбра­ма­ков. «Мы не име­ем отно­ше­ния к назва­ным пре­ступ­ле­ни­ям. Здесь сидят про­стые, семей­ные люди. У меня два млад­ших бра­та и ребе­нок», — гово­рил Баур­жан Непесов.

- Ува­жа­е­мый суд, ува­жа­е­мые участ­ни­ки про­цес­са, я не счи­таю себя пре­ступ­ни­ком.  Все пока­за­ния  «сотых» сви­де­те­лей лож­ные, — взял сло­во Пара­хат Дюсем­ба­ев. — Да, я сто­ял на алане, был там во вре­мя декабрь­ских собы­тий, но нико­го не бил. Поче­му про­ку­ро­ры про­сят для меня срок по ста­тье 312 УК, если я пре­ступ­ник? У меня есть мама, род­ствен­ни­ки, жена, доч­ка, сест­ры. В нашей семье судят два чело­ве­ка.  Неиз­вест­но, смо­жет ли моя сест­ра Айжан когда-нибудь нор­маль­но ходить. Отец был застре­лен 16 декаб­ря. В него стре­ля­ли поли­цей­ские. Если бы они не откры­ли огонь по людям, то не погиб­ло бы столь­ко людей, не было бы столь­ко ранен­ных. Я верю, вы при­ми­те спра­вед­ли­вое реше­ние — верю в справедливость.

Под­су­ди­мые вста­ва­ли один за дру­гим. Обра­ща­ясь к судье Нага­ши­ба­е­ву, они хоте­ли доне­сти: их вины в декабрь­ской тра­ге­дии нет.

Под­су­ди­мый Серик Акжи­ги­тов, кото­ро­го обви­ни­ли в напа­де­нии на поли­цей­ско­го, ска­зал (но пря­мых дока­за­тельств это­му так и не было предо­став­ле­но): «Я ниче­го не ломал, ни на кого не напа­дал». Жан­быр Ерга­зев обра­тил­ся к судье Нага­ши­ба­е­ву: «Вы же види­те, — здесь нет винов­ных». Сала­мат Иска­ков обра­ща­ясь к суду, ска­зал: «С само­го нача­ла след­ствие велось с нару­ше­ни­я­ми, начи­ная с того  момен­та как сле­до­ва­те­ли при­шли ко мне домой…»

- Я не согла­сен с 241 ста­тьей. Мы про­во­ди­ли толь­ко тру­до­вую заба­стов­ку. Это я при­знаю, — в свою оче­редь ска­зал под­су­ди­мый Жарас Бесма­гам­бе­тов. — Я ведь сам пошел в про­ку­ра­ту­ру, а мне заяви­ли: я ломал елку, был пья­ным, кру­шил все вокруг. Как такое воз­мож­но? Я это­го не делал. Наде­юсь, вы реши­те по справедливости.

Пре­ния на мину­ту пре­рва­лись. К судье Арал­баю Нага­ши­ба­е­ву обра­тил­ся под­су­ди­мый Сисен Аспен­та­ев: «По вине меди­ков умер мой брат. Про­шу отпу­стить меня, что­бы я мог про­во­дить его в послед­ний путь».

Судья отста­вил вопрос откры­тым, заме­тив: «В законе нет такой нор­мы, что­бы отпус­кать с судеб­но­го про­цес­са подсудимого».

Под­су­ди­мые про­дол­жи­ли. Женис Бопи­лов еще раз напом­нил, что в тот день был на дне рож­де­ния сво­е­го зятя и не имел отно­ше­ния к мас­со­вым беспорядкам.

- Меня задер­жа­ли око­ло дома, потом пока­за­ли по теле­ви­зо­ру одно­го пар­ня, кото­рый под­жи­гал ново­год­нюю елку. Ска­за­ли, я похож на него, — рас­ска­зал под­су­ди­мый. — Потом мне предъ­яви­ли обви­не­ние в под­жо­ге дома руко­во­ди­те­ля «Озен­му­най­га­за» Ишма­но­ва. Но я не неф­тя­ник, и нико­гда не был на забастовке.

- Ува­жа­е­мый судья, нас били, изде­ва­лись, при­ме­ня­ли дру­гие насиль­ствен­ные дей­ствия, застав­ляя под­пи­сать­ся под нуж­ны­ми пока­за­ни­я­ми, — под­нял­ся  Самат Кой­шы­ба­ев. — «Сотые» сви­де­те­ли пута­лись в сво­их пока­за­ни­ях. Один гово­рил — я высо­ко­го роста, дру­гой — малень­ко­го. Тре­тий утвер­ждал, что я зани­мал­ся под­жо­га­ми, а дру­гой наобо­рот — что не под­жи­гал. Вы сами все это слы­ша­ли. Это вра­нье, нас били..  Даже про­ку­ро­ры ска­за­ли суд, что я не женат.  А меня есть семья, мама, бра­тья и сестры…

- Я тоже не имею отно­ше­ния к это­му делу, — ска­зал Расул Муха­ме­дов. — Я был на пло­ща­ди.  Но в тот день ведь туда пошли все…

- Я хотел идти в армию, про­шел комис­сию, но теперь уже, види­мо, не полу­чит­ся, — встал со ска­мьи под­су­ди­мых Ислам Шами­лов.  — Пока я нахо­дил­ся в заклю­че­нии, умер мой отец. Я не пони­маю, за что здесь сижу.  Мы вам гово­рим: сви­де­те­ли гово­рят неправ­ду. Пусть они ска­жут все в лицо! Изви­ни­те, что плачу…

«Моя вина толь­ко  в том, что я достав­лял в боль­ни­цу ране­ных, в это вре­мя полу­чил ране­ние», — гово­рил Бауы­р­жан Теле­ге­нов. «После ране­ния я пол­го­да хро­маю. Мне нуж­на была опе­ра­ция, и я полу­чил кво­ту на лече­ние в Астане, но после это­го меня сра­зу аре­сто­ва­ли», — рас­ска­зы­вал Ану­ар­бек Тад­же­нов. «Мне ска­за­ли: я семь меся­цев сто­ял на пло­ща­ди, а в моей семье нет ни одно­го неф­тя­ни­ка. Меня обви­ни­ли во взло­ме «Сул­па­ка» и предъ­яви­ли ущерб в раз­ме­ре 15 мил­ли­о­нов тен­ге. А меня 16 декаб­ря вооб­ще не было на алане», — рас­ска­зы­вал под­су­ди­мый Жигер Аман­жо­лов. «Сви­де­тель-поли­цей­ский пока­зал в суде: в тот день я был одет в синюю спор­тив­ку. На самом деле — в буш­лат. Это могут под­твер­дить даже сотруд­ни­ки ГУВД»,-  доба­вил отец пяте­рых детей Айбек Мунайтпашев.

- Меня никто не назы­ва­ет Жанай­да­ром, у меня есть своя клич­ка  в Жана­о­зене, — обра­тил­ся к судье Жанай­дар Уте­бе­ков. — Сви­де­тель пока­зал: то я сто­ял воз­ле памят­ни­ка, то ломал цепь поли­цей­ских. На самом деле в это вре­мя я был дома. В 2 часа дня про­хо­дил мимо аки­ма­та, видел, как с пло­ща­ди шел дым, но сра­зу не понял, что там горит. Толь­ко здесь, на суде узнал все, что там про­ис­хо­ди­ло.  А мне гово­рят: я ломал и под­жи­гал гостин­цу, аки­мат. Даже в видео­ма­те­ри­а­лах нет кад­ров, что бы кто-нибудь из неф­тя­ни­ков кидал бутыл­ки с зажи­га­тель­ны­ми сме­ся­ми и под­жи­гал зда­ния. Зато мы виде­ли, как поли­цей­ские в этих кад­рах бьют даже пожи­ло­го чело­ве­ка. Я ни в чем не вино­ват, про­шу оправ­дать меня.

Судья дал сло­во Зияде Уте­бе­ко­вой, мате­ри несо­вер­шен­но­лет­не­го под­су­ди­мо­го Кай­ра­та Койшыбаева.

- У меня пяте­ро детей и два вну­ка, — ска­за­ла жен­щи­на. — Семе­рых детей я поды­маю одна. Мне не нуж­но было жало­вать­ся на поли­цей­ско­го Тиму­ра Бек­те­ми­со­ва. Сра­зу после это­го на моих детей заве­ли дела. Мое­го сына задер­жа­ли, потом отпу­сти­ли. Он вер­нул­ся  толь­ко 18 декаб­ря. Был весь в гря­зи, изби­тый. Нам ска­за­ли: в доме нашли одеж­ду неф­тя­ни­ков. Но ее дали мне мои бра­тья. Потом ска­за­ли: нашли новые брю­ки. Их пода­ри­ли мне род­ствен­ни­ки. При обыс­ке нашли сереб­ря­ные серь­ги, кото­рые при­над­ле­жат моим доч­кам. Еще сото­вые теле­фо­ны — ста­рые…  Я про­шу ува­жа­е­мый суд  о спра­вед­ли­вом реше­нии, в отно­ше­нии моих детей.

11-класс­ник Нур­сул­тан Мука­шев обра­тил­ся к судье Нага­ши­ба­е­ву: «Я тоже не имею  отно­ше­ния к мас­со­вым бес­по­ряд­кам. 16 декаб­ря я вышел на парад со сво­ей шко­лой и все. Потом хотел помочь под­нять колонки…»

Мама Нур­сул­та­на Жан­сау­ле под­твер­ди­ла: в тот день муж сам отвез сына к ста­ди­о­ну — туда, где дети соби­ра­лись на парад. «А через несколь­ко дней его вдруг вызва­ли в ГУВД…»

- Ува­жа­е­мый суд, я не соглас­на с предъ­яв­лен­ны­ми обви­не­ни­я­ми, — вста­ла с места в общем зале под­су­ди­мая Айжан Дюсем­ба­е­ва. — Мне так и не предъ­яви­ли ника­ких дока­за­тельств моей вины. Гово­рят, я била поли­цей­ских, но я даже на сво­е­го мужа не мог­ла под­нять руку! Меня здесь назва­ли Айжан-бык. А у меня нет такой клич­ки. Меня назы­ва­ют про­сто Айжан. Неф­тя­ни­ки не мон­стры, это про­стой народ. Если бы не было неф­тя­ни­ков, то этот Ман­гы­ста­ус­кий край не про­цве­тал бы. Здесь все сде­ла­но их рука­ми. У каж­до­го под­су­ди­мо­го есть семьи, почти у каж­до­го есть дети ‑инва­ли­ды, пожи­лые роди­те­ли… У меня нет слов — что тут гово­ри­ли поли­цей­ские…  Нам гово­рят: «Вы адай­цы!». Да, мы адай­цы! Кто ска­зал, что мы пло­хие? Пусть у него пере­вер­нет­ся язык. Я гор­жусь тем, что я адайка!

Под­су­ди­мые спра­ши­ва­ли участ­ни­ков про­цес­са: за что и поче­му про­ку­ро­ры тре­бо­ва­ли лишить их сво­бо­ды, за что сде­ла­ли их «мон­стра­ми» и запро­си­ли для них сро­ки, кото­рые обыч­но дают убий­цам и реци­ди­ви­стам? Но на вопро­сы рабо­чих никто не отве­чал. Вре­мя для реплик судья объ­явит после выступ­ле­ния 12 адво­ка­тов. В поне­дель­ник в суде высту­пи­ло шесть защит­ни­ков. Засе­да­ние про­дол­жа­лось до позд­не­го вече­ра, но суд все рав­но не успел выслу­шать мне­ние всех защит­ни­ков под­су­ди­мых. Сего­дня пре­ния про­дол­жа­ют­ся. Кста­ти, интер­нет в зда­нии суда сей­час отключили.

О том, что ска­за­ли в пре­ни­ях адво­ка­ты, читай­те в сле­ду­ю­щем репортаже.