Канат Ибрагимов: «У меня не было выбора – я спасал себя»

С Кана­том Ибра­ги­мо­вым автор этих строк зна­ком дав­но. Поэто­му обще­ние с ним на «ты» пусть не сму­ща­ет чита­те­ля, а наобо­рот – при­бли­зит его к наше­му герою. Пусть даже ему недав­но испол­ни­лось 55 лет, и для мно­гих он уже «Қанат-аға». Впро­чем, сей­час он Kenneth Abraham, чьи кар­ти­ны укра­ша­ют дома Майк­ла Тай­со­на и мно­гих дру­гих извест­ных аме­ри­кан­цев. Сего­дня мы бесе­ду­ем с ним на раз­ные темы, но нача­ли с наи­бо­лее важ­ной для него – с искусства.

«Органик живописец»

— Недав­но у тебя про­шла выстав­ка. Рас­ска­жи о ней. Кто был орга­ни­за­тор, труд­но ли открыть вер­ни­саж в Шта­тах и в част­но­сти, в Кали­фор­нии? Был ли инте­рес со сто­ро­ны местных?

– Да, 23 нояб­ря в гале­рее в Сан-Фран­цис­ко откры­лась моя пер­со­наль­ная выстав­ка. К сло­ву, уже вто­рая в США. На ней было пред­став­ле­но 52 рабо­ты, и почти все они были созда­ны за послед­ний год. Это мой пер­со­наль­ный рекорд! 52 пол­то­на в сти­ле акри­ло­вой живо­пи­си – это доста­точ­но много…

— По кар­тине в неде­лю. Хоро­ший темп.

– Точ­но. Тем более, за всю свою карье­ру я не выстав­лял столь­ко работ сра­зу. И инте­рес у людей был доволь­но боль­шой. Ведь мы очень хоро­шо под­го­то­ви­лись. Там рабо­тал диджей, была гра­мот­ная про­па­ган­дист­ская рабо­та в соц­се­тях. Но надо ска­зать, что вся рабо­та с живо­пи­сью и экс­по­зи­ци­ей с ком­мер­че­ской точ­ки зре­ния сей­час при­хо­дит в упа­док. Пото­му что это боль­шие затра­ты – хра­не­ние, пере­воз­ка живо­пис­ных поло­тен, стра­хов­ка, дру­гие сопут­ству­ю­щие рабо­ты и так далее. Поэто­му гале­реи сей­час закры­ва­ют­ся одна за дру­гой. И не толь­ко в Сан-Фран­цис­ко, но и по все­му миру.

— Инте­рес­но. А когда како­вы тогда реа­лии и конъ­юнк­ту­ра совре­мен­но­го рын­ка живописи?

– Если корот­ко, то все сей­час пере­хо­дят на «циф­ру», циф­ро­вую систе­му… Конъ­юнк­ту­ра тако­ва – все пере­шли на «циф­ру». Никто уже осо­бо не рису­ет. Сей­час, в XXI веке, в стра­нах пер­во­го мира клас­си­че­ская живо­пись ста­но­вит­ся рари­те­том, ред­ким и исче­за­ю­щим видом.

— Хоро­шо это или пло­хо для худож­ни­ка, для искус­ства в целом?

– Лич­но для меня это очень хоро­шо! Пото­му что в Сили­ко­но­вой долине, где я сей­час зани­ма­юсь твор­че­ством, это при­об­ре­та­ет вид неко­е­го само­убий­ства – мораль­но­го и мате­ри­аль­но­го. А хоро­шо это тем, что здесь, в реги­оне, зна­ме­ни­том сво­и­ми супер­со­вре­мен­ны­ми тех­но­ло­ги­я­ми, где на моих гла­зах про­ис­хо­дит миро­вая кибер­ре­во­лю­ция, прак­ти­че­ски не оста­лось живо­пис­цев, вла­де­ю­щих тех­ни­кой и уме­ю­щих рисо­вать. Ведь ни для кого не сек­рет, что боль­шин­ство из тех, кто назы­ва­ет себя худож­ни­ка­ми и на что-то пре­тен­ду­ют, про­сто не уме­ют рисо­вать. А хоро­шо ли это для куль­ту­ры и для искус­ства – я не знаю. Это не мне судить – я рядо­вой худож­ник из Сили­ко­но­вой доли­ны. Хоро­шо это для меня и узко­го кру­га моих това­ри­щей из груп­пы «тра­ди­ци­о­на­ли­стов» в том смыс­ле, что они могут опла­чи­вать элек­три­че­ство и арен­ду, поку­пать хол­сты и крас­ки, как-то выжи­вать. То есть, надо исполь­зо­вать тот факт, что мы ста­ли ред­ки, а все осталь­ные тра­ди­ци­он­ные худож­ни­ки вымер­ли, и для меня это хоро­шо – я послед­ний из могикан.

Здесь есть такое выра­же­ние – «орга­ник фуд», то есть, здо­ро­вая, есте­ствен­ная пища. Я хоть и «орга­ник живо­пи­сец», но не чура­юсь совре­мен­ных тех­но­ло­гий, в первую оче­редь – соци­аль­ных сетей и интер­нет-воз­мож­но­стей. Любой может зай­ти на мой веб-сайт и там при­об­ре­сти мои рабо­ты. На самом деле все про­ис­хо­дит имен­но там. То есть, полу­чи­лось сле­ду­ю­щее – совре­мен­ные тех­но­ло­гии уни­что­жи­ли неко­то­рые виды искус­ства и, в том чис­ле, живо­пись, но, исполь­зуя имен­но эти тех­но­ло­гии, я про­дви­гаю свое твор­че­ство в мас­сы. Это как пар­ти­зан­ская вой­на, когда при­хо­дит­ся бороть­ся с более силь­ным про­тив­ни­ком с «захва­том за пояс» и исполь­зо­ва­ни­ем ору­жия это­го про­тив­ни­ка (как гово­рил това­рищ Мао). И это делаю я, ультратрадиционалист.

А воз­вра­ща­ясь к теме выстав­ки, то труд­но отка­зать­ся от тра­ди­ци­он­ной, рари­тет­ной и неко­ей «анти­квар­ной» воз­мож­но­сти пред­ста­вить свое твор­че­ство. Ведь ника­кие соц­се­ти и сай­ты не заме­нят живо­го обще­ния. Живо­го обще­ния авто­ра с посе­ти­те­ля­ми и посе­ти­те­лей – с картинами.

Американо-казах

— В Алма­ты ты сам себя назы­вал «Қаза­қский Худож­нег». Как ты себя сей­час себя назы­ва­ешь по ту сто­ро­ну земли?

– Я был и оста­юсь казах­ским худож­ни­ком. Сей­час, может быть, аме­ри­ка­но-казах­ским. В сво­ем твор­че­стве, да и по воз­рас­ту я при­шел к тому момен­ту, когда тебе все рав­но, как тебя назы­ва­ют дру­гие, как оце­ни­ва­ют или что-то еще. Де-факто я сей­час аме­ри­ка­но-казах­ский живо­пи­сец, граж­да­нин США казах­ско­го происхождения.

— А вооб­ще, чем зани­ма­ешь­ся, кро­ме творчества?

– Я явля­юсь сер­ти­фи­ци­ро­ван­ным пре­по­да­ва­те­лем живо­пи­си, а если точ­нее – акри­ло­вой живо­пи­си и аква­ре­ли. Даю част­ные уро­ки. Пре­по­да­вал око­ло полу­то­ра лет в самой боль­шой в США сети мар­ке­тов, про­да­ю­щих худо­же­ствен­ные при­над­леж­но­сти. Вооб­ще, в Соеди­нен­ных Шта­тах нуж­но иметь как мож­но боль­ше рабо­ты. Но могу не без гор­до­сти ска­зать, что сей­час я зани­ма­юсь толь­ко искус­ством, и у меня нет надоб­но­сти идти для зара­бот­ка в дру­гие сфе­ры, рас­тра­чи­вать свой потен­ци­ал, свою энергию.

— Это раду­ет. Но это сей­час, а вооб­ще, труд­но было адап­ти­ро­вать­ся? С язы­ком и вза­и­мо­по­ни­ма­ни­ем с аме­ри­кан­ца­ми и мест­ны­ми вла­стя­ми как?

– Давай в этом плане нач­нем с извест­ных совет­ских дис­си­ден­тов, с худож­ни­ков, кото­рые эми­гри­ро­ва­ли в 70–80‑х годах. Сей­час в сво­их «аме­ри­кан­ских новел­лах», кото­рые пишу в сво­бод­ное вре­мя, я как раз опи­сы­ваю этот момент. Мы в бесе­де с одним моим кол­ле­гой по несча­стью, тоже поли­ти­че­ским эми­гран­том из Нью-Йор­ка, при­шли к выво­ду, что невоз­мож­но срав­нить нынеш­них эми­гран­тов с теми, кто уехал при соц­ре­а­лиз­ме. Им все ока­зы­ва­ли мораль­ную, мате­ри­аль­ную и вся­че­скую дру­гую под­держ­ку. Кро­ме это­го, их под­дер­жи­ва­ло огром­ная рус­ская диас­по­ра. Они при­е­ха­ли сюда, в Шта­ты, в обра­зе неких геро­ев, и, при всем опи­са­нии каких-то дра­ма­ти­че­ских ситу­а­ций, они не стал­ки­ва­лись с таки­ми ката­стро­фи­че­ски­ми труд­но­стя­ми, с кото­ры­ми встре­ча­ем­ся еже­днев­но мы, эми­гран­ты XXI века.

— А в Казах­стане сре­ди тво­их сорат­ни­ков быту­ет мне­ние, что ты поки­нул стра­ну по поли­ти­че­ским мотивам…

– Ска­жу так – ока­зать­ся в нынеш­нее вре­мя здесь в каче­стве поли­ти­че­ско­го бежен­ца, да еще и в обра­зе худож­ни­ка, это пол­ней­шее само­убий­ство. Осо­бен­но в том воз­расте, в кото­ром я сей­час нахожусь.

Труд­но ли было адап­ти­ро­вать­ся, спра­ши­ва­ешь? Это было невоз­мож­но! Но в моем слу­чае не было выбо­ра – да, я спа­сал себя, свою шку­ру, и я бла­го­да­рен Аме­ри­ке, что она помог­ла в этом. И, при всех слож­но­стях и недо­стат­ках, я полю­бил этот мир за мно­гое, что он мне дал.

— Кста­ти, инте­рес­но знать, что тебе кон­крет­но дала Америка?

– Вооб­ще, Аме­ри­ка дала мне три бону­са. Во-пер­вых, это Сво­бо­да! Сво­бо­да выбо­ра, сво­бо­да и воз­мож­ность начать все сна­ча­ла. Вто­рое – это то, что я сей­час живу воз­ле Тихо­го оке­а­на и могу в любой момент за 40 минут добрать­ся до бере­га, что­бы набро­сать этю­ды или про­сто поси­деть, любу­ясь зака­том. А тре­тий без­услов­ный бонус для меня – это рок-музы­ка. Ведь здесь еще и серд­це рок-н-рол­ла – новые и ста­рые груп­пы и музы­кан­ты. Я успел посе­тить бук­валь­но все свои люби­мые рок-кон­цер­ты, о кото­рых рань­ше даже меч­тать боял­ся. Это для меня очень важно.

А что каса­ет­ся аме­ри­кан­цев и мест­ных вла­стей, то ска­жу, что США – это вели­кая стра­на, где госу­дар­ство выпол­ня­ет свои обя­за­тель­ства во всем, в том чис­ле и по предо­став­ле­нию поли­ти­че­ско­го убе­жи­ща. Это стра­на эми­гран­тов. Здесь демо­кра­тия со все­ми выте­ка­ю­щи­ми обсто­я­тель­ства­ми. Силь­ней­ший, в луч­шем смыс­ле, госу­дар­ствен­ный аппа­рат, на кото­рый ты все­гда можешь рас­счи­ты­вать. Я «мизан­троп» и мне совер­шен­но необ­хо­ди­ма сво­бо­да и воз­мож­ность тво­рить. Это для меня самые при­ем­ле­мые усло­вия. С язы­ком и дру­ги­ми быто­вы­ми веща­ми ника­ких про­блем. Повто­рюсь, такой образ жиз­ни, когда мож­но лег­ко исклю­чить лиш­ние встре­чи и пря­мое обще­ние с окру­жа­ю­щим миром, мне по душе. Все мож­но делать онлайн, от опла­ты сче­тов до визи­тов к вра­чу. Имен­но так я хочу жить в обра­зе пожи­ло­го чело­ве­ка. Не нару­шай зако­ны, пла­ти нало­ги и зара­ба­ты­вай день­ги – эти три пози­ции соблю­дай, и все, ты адаптирован.

Живописная политика

— За вре­мя пре­бы­ва­ния в Шта­тах ты про­вел несколь­ко акций и пер­фо­ман­сов по собы­ти­ям на родине. Там было боль­ше поли­ти­ки или твор­че­ства? Как их вос­при­ня­ли американцы?

– Да, мы с мои­ми дру­зья­ми регу­ляр­но про­во­дим поли­ти­че­ские выступ­ле­ния и акции, дни памя­ти о рас­стре­ле в Жана­о­зене. 15 декаб­ря мы тоже пла­ни­ру­ем вый­ти на акцию памя­ти жана­о­зен­цев. Были и дру­гие меро­при­я­тия. Пом­ню, как во вре­мя акции по земель­но­му вопро­су в 2016 году впер­вые воз­ник­ла кон­фликт­ная ситу­а­ция. Тогда «казах­ские ват­ни­ки» при­шли пике­ти­ро­вать аме­ри­кан­ское кон­суль­ство в Алма­ты с наши­ми порт­ре­та­ми – мол, зачем вы вме­ши­ва­е­тесь в наши внут­рен­ние дела.

Когда в про­шлом году в Сан-Фран­цис­ко откры­ли казах­ское кон­суль­ство (оно появи­лось вза­мен шпи­он­ско­го гнез­да рос­си­ян – кон­суль­ства РФ, закры­то­го немно­гим ранее после наших сов­мест­ных с укра­ин­ца­ми пике­тов), мы не мог­ли оста­вить такое заме­ча­тель­ное собы­тие без вни­ма­ния. Когда мы сюда при­шли, то поду­ма­ли, что это кон­суль­ство тоже ста­ло жерт­вой кор­руп­ции и рас­пи­ла выде­лен­ных денег. Это была жал­кая ком­на­та, а ситу­а­ция была комич­ной – кон­суль­ские работ­ни­ки убе­га­ли от нас.

Сей­час эти казах­ские дипло­ма­ты-шпи­о­ны акти­ви­зи­ро­ва­ли свои дей­ствия, ста­ли беш­бар­мач­ные тусов­ки устра­и­вать, откры­вать какие-то чекист­ские груп­пы-зем­ля­че­ства и так далее. Все это во мно­гом в пику нашей про­тестной дея­тель­но­сти, и это, дол­жен ска­зать, им не удастся.

А аме­ри­кан­цы нас под­дер­жи­ва­ют. В том чис­ле могу ска­зать, что и мои дру­зья ино­гда вме­сте со мной выхо­дят, что­бы про­ве­сти сов­мест­ную акцию, а это доро­го­го сто­ит, как гово­рит­ся – они такой народ, что про­сто так не вый­дут на митинг.

— Как смот­рят­ся собы­тия в Казах­стане «со сто­ро­ны»? Поме­ня­лись ли твои поли­ти­че­ские взгля­ды? Ведь ты и к сто­рон­ни­кам Абля­зо­ва при­мы­кал, и с «Жана Казах­ста­ном» был, то вме­сте с Айдо­сом Сады­ко­вым заяв­лял о созда­нии партии…

– Отве­чу пря­мо. Я могу толь­ко под­дер­жи­вать казах­ских оппо­зи­ци­о­не­ров, под­дер­жи­вать все поли­ти­че­ские силы, кото­рые высту­па­ют за сво­бо­ду, демо­кра­тию и госу­дар­ствен­ную целост­ность Казах­ста­на. Ни в каких раз­бор­ках или рас­ко­лах я не участ­вую. Я толь­ко за пози­тив в этом плане. И еще раз – я все­гда под­дер­жу на теку­щий момент здо­ро­вые силы и отдель­ных граж­дан. Я уже более два­дца­ти лет в оппо­зи­ции, и мно­гие ее пред­ста­ви­те­ли мои лич­ные дру­зья, несмот­ря на то, что взгля­ды неко­то­рых могут быть про­ти­во­по­лож­ны­ми. Наде­юсь, я отве­тил на твой вопрос?

— Вполне. Но все-таки, ты боль­ше худож­ник или поли­тик? Одно дру­го­му не мешает?

– На самом деле это очень важ­ный вопрос для меня. Ска­жу так. Я конеч­но знал об этом, о том, что через несколь­ко лет, четы­ре, пять или шесть, ты аме­ри­ка­ни­зи­ру­ешь­ся. Исхо­дя из это­го все про­ис­хо­дя­щее на родине начи­на­ет видеть­ся по-дру­го­му, как бы со сто­ро­ны. Неко­то­рые вещи ты пере­ста­ешь пони­мать, вос­при­ни­мать про­бле­ма­ти­ку Казах­ста­на. Ты погру­жа­ешь­ся в новую аме­ри­кан­скую жизнь прак­ти­че­ски пол­но­стью. Так про­изо­шло и со мной – аме­ри­ка­ни­за­ция эми­гран­тов накры­ла и меня. И я стал ловить себя на мыс­ли, что я отда­ля­юсь от про­блем каза­хов. Но я худож­ник, и у меня колос­саль­ное, даже некое бес­ко­неч­ное окно, кото­рое пол­но­стью меня захва­ты­ва­ет. Теперь здесь я могу пол­но­стью и без остат­ка погру­зить­ся в твор­че­ство. Счи­таю, что я все­гда был хоро­шим живо­пис­цем и наде­юсь, что им оста­нусь. Живо­пись меня заво­ра­жи­ва­ет, она меня кор­мит, она меня вдох­нов­ля­ет и побуж­да­ет жить. Поэто­му могу ска­зать – я худож­ник. Живо­пись и твор­че­ство побе­ди­ли во мне все остальное.

Коты и пожелания

— В свя­зи с этим напра­ши­ва­ет­ся дру­гой вопрос – отли­ча­ет­ся ли Канат Ибра­ги­мов образ­ца 2012 года от Кэна Ибра­хи­ма 2019-го? Если да, то чем?

– Конеч­но! И в био­ло­ги­че­ском, и в физи­че­ском, и в духов­ном пла­нах. Вре­мя идет, его нель­зя оста­но­вить. Я все боль­ше ста­нов­люсь опти­ми­стом – неко­то­рые даже уло­ви­ли это в моих кар­ти­нах. У меня нет депрес­сии, нет стра­ха за свою жизнь. Мир для меня при­нял при­выч­ные и ком­форт­ные очер­та­ния. Сей­час мне кажет­ся, что я даже родил­ся в Аме­ри­ке, и когда я сюда при­е­хал, мне каза­лось, что я про­сто вер­нул­ся сюда.

Навер­ное, если бы я родил­ся здесь, то был бы успеш­ным аме­ри­кан­цем, мил­ли­ар­де­ром. Но с дру­гой сто­ро­ны, моя жизнь была бы лише­на стра­ниц, пере­жи­тых в Казахстане…

— Коты – твои люби­мые пер­со­на­жи в кар­ти­нах, как в казах­ский пери­од твор­че­ства, так и сей­час. Почему?

– Есть такое. В этом году я создал более 80 порт­ре­тов котов. Мысы­қтар – это, дей­стви­тель­но, моя излюб­лен­ная тема. Они сопро­вож­да­ли меня всю мою жизнь. Имен­но отцов­ская кош­ка научи­ла меня ходить в пря­мом смыс­ле это­го сло­ва. Пол­заю на чет­ве­рень­ках за этой кош­кой, она ста­ла от меня убе­гать, тогда мне при­шлось встать на ноги и, дер­жась за диван, про­дол­жать пре­сле­до­ва­ние. К сло­ву, я где-то слы­шал, что одной из функ­ций кошек – это ста­вить детей на ноги. Потом моя матуш­ка при­нес­ла мне котен­ка, но при этом удив­ля­лась, отку­да у меня любовь к этим живот­ным, так как у каза­хов не было при­ня­то так отно­сит­ся к ним. Мол, кош­ки не любят коче­вать, в отли­чие от собак. Кста­ти, мама рас­ска­зы­ва­ла, что в дет­стве им при­хо­ди­лось при­во­зить кошек из даль­не­го аула, что­бы она охра­ня­ла при­об­ре­тен­ное у сар­тов зер­но от гры­зу­нов. В мусуль­ман­ских стра­нах имен­но кош­ки спа­са­ли наро­ды от раз­ви­тия эпи­де­мий, в отли­чие от Евро­пы, где в сред­ние века истреб­ля­ли их. Вооб­ще, по исла­му кош­ка счи­та­ет­ся чистым живот­ным, по срав­не­нию с теми же соба­ка­ми или дру­ги­ми животными.

Могу еще мно­го раз­ных исто­рий рас­ска­зать про котов. Но ска­жу корот­ко – у меня без­мер­ная любовь к ним, и я уже во мно­гом ста­нов­люсь похож на них. Такой же опыт­ный, хит­рый, муд­рый, бес­страш­ный. Я веду паб­лик в фейс­бу­ке, посвя­щен­ный кош­кам, кото­рых я не могу назы­вать про­сто живот­ны­ми – это какие-то дру­гие суще­ства. И это не толь­ко у меня. Мно­гие худож­ни­ки и писа­те­ли люби­ли кошек. Это­му даже есть науч­ное назва­ние – айлурофилия.

— Понят­но. Напо­сле­док хоте­лось бы от име­ни чита­те­лей «ДАТа» еще раз поздра­вить тебя с юби­ле­ем. В день рож­де­ния при­ня­то что-то желать. Что ты сей­час поже­лал бы сам себе?

– Преж­де чем отве­тить, хоте­лось бы выра­зить боль­шую при­зна­тель­ность вете­ра­ну казах­ской оппо­зи­ции и мно­го­лет­не­му выра­зи­те­лю идей про­грес­сив­но­го обще­ства газе­те «DAT», ее глав­но­му чита­те­лю Ерму­ра­ту Бапи, тебе, Мирас, а так­же всей редак­ции. Я все­гда жду и тре­пет­но читаю мате­ри­а­лы вашей газе­ты, дав­но сотруд­ни­чаю с этим изда­ни­ем – нас свя­зы­ва­ют мно­го­лет­ние дру­же­ские отно­ше­ния. Это один из глав­ных выра­зи­те­лей истин­но­го обще­ствен­но­го мне­ния в стране!

Что бы я себе поже­лал на 55-летие? Поже­лал бы сво­бо­ды, твор­че­ства и мно­го денег. Пото­му что для меня сей­час самым важ­ным и глав­ным деви­зом явля­ет­ся очень про­стое изре­че­ние «Мерт­вый худож­ник – пло­хой худож­ник». Поэто­му для меня важ­но здо­ро­вье и мой счет в банке.

А осталь­ное у меня все есть. Мож­но за это не бес­по­ко­ить­ся. Я уже состо­яв­ший­ся и вполне зре­лый худож­ник. Ну а всех сво­их быв­ших и нынеш­них сограж­дан, казах­стан­цев и аме­ри­кан­цев, я буду про­дол­жать радо­вать сво­и­ми про­из­ве­де­ни­я­ми. Пусть они зна­ют, что есть такой аме­ри­кан­ский казах, про­стой и нерав­но­душ­ный худож­ник Канат Ибра­ги­мов. Я знаю, что все­гда буду любить и пре­воз­но­сить Казах­стан! Обни­маю и желаю всем толь­ко добра!

— Спа­си­бо за интер­вью, Канат! Но все таки в кон­це кон­цов я наде­юсь, что в ско­ром вре­ме­ни уви­жу тебя в Казах­стане и… казах­стан­цем по паспорту!

– Я тоже наде­юсь. Все-таки это моя стра­на, за кото­рую я вынуж­ден стать полит­эми­гран­том и изго­ем для ее властей…

Мирас НУРМУХАНБЕТОВ,
спе­ци­аль­но для «D»

Источ­ник: https://kz.media/