Этот вопрос сам собой возникает, когда читаешь выступление Данияра Акишева на YIII Конгрессе финансистов Казахстана, дата проведения которого совершенно не случайно совпала с 25-летием введения в стране национальной валюты. Речь в нем шла в том числе о «Казкоммерцбанке» и его спасении государством.
Процитируем сказанное председателем Национального банка РК по текстуведомственного пресс-релиза от 15 ноября 2018 года (выделения здесь и далее сделаны нами):
«Мы усилили работу по адаптации банков к новым условиям, потому что нормальное функционирование экономики возможно только при условии надежности финансовых институтов», — сказал Д. Акишев.
Он рассказал, что за два года Национальный Банк Казахстана отозвал лицензии у пяти банков. «Причины – низкие корпоративные стандарты и слабые системы управления рисками, а также массовая выдача заведомо невозвратных займов связанным лицам и сознательное искажение финансовой отчетности. Это основной перечень уязвимостей выведенных с рынка финансовых институтов», — проинформировал Председатель Национального Банка.
Д. Акишев отметил, что также приняты меры по оздоровлению системообразующего банка – Казкоммерцбанка и его последующее объединение с Народным Банком, в результате которого появился конкурентоспособный игрок не только на внутреннем рынке, но и на пространстве СНГ.
«Национальный Банк Казахстана реализовал комплексную Программу повышения финансовой устойчивости банковского сектора. Главная цель — оздоровление банковского сектора с активным вовлечением средств акционеров банков», — сказал он.
Глава Национального Банка Казахстана подчеркнул, что в обмен на государственную поддержку в виде субординированных займов по льготной ставке акционеры банков взяли пропорциональные обязательства по докапитализации финансовых институтов с полным списанием всех накопленных проблемных кредитов в течение ближайших 4 лет».
Выступая на восьмом Конгрессе финансистов Казахстана, Данияр Акишев также напомнил слушателям, что регулятор вводит с 1 января 2019 года риск-ориентированный подход в надзорном процессе.
«Кроме того, мы переходим на режим разрешения и урегулирования проблемных банков (Recovery and Resolution tools), который предусматривает механизмы принудительной реструктуризации обязательств банка. Эти нововведения внедряются в казахстанскую практику с учетом международного опыта, реализованного в странах Европейского Союза, США, а также на пространстве ЕАЭС, в частности по примеру России и Беларуси», — подчеркнул он.
По словам Д. Акишева, мотивированное суждение будет использовано в части согласования менеджмента и акционеров, оценки адекватности созданных провизий, определения лиц, связанных с банком особыми отношениями, а также оценки систем управления рисками и внутреннего контроля.
Председатель Национального Банка также рассказал, что целью внедрения института суждения является предупреждение рисков финансовых организаций на ранней стадии в целях обеспечения защиты прав и интересов инвесторов, клиентов и других заинтересованных контрагентов. Будет усовершенствован режим выявления и урегулирования неплатежеспособных банков. Вводится полный перечень мер, которые позволят осуществить оперативное решение проблем неплатежеспособного банка с минимизацией системных последствий и господдержки».
«Д. Акишев разъяснил, что успешная реализация Программы повышения финансовой устойчивости банков и полномочия по риск-ориентированному надзору требуют дальнейших мер по закреплению достигнутых результатов.
«Речь идет о полной и всесторонней оценке качества активов банков. На наш взгляд, эта процедура необходима, прежде всего, самим банкам. Независимая оценка позволит восстановить доверие инвесторов к финансовым институтам, а привлечение независимой стороны для оценки качества активов обеспечит объективность», — отметил Д. Акишев».
Мы решили прокомментировать сказанное Данияром Акишевым, но не сами, а с помощью другого, не менее известного в стране финансиста, а именно председателя правления АО «Народный банк Казахстана» Умут Шаяхметовой.
Еще 7 августа 2018 года в интервью Forbes.kz, озаглавленном «Умут Шаяхметова: Я была лучшего мнения о риск-менеджменте Qazkom» она дословно сказала следующее:
«Интеграция заняла больше полутора лет. По сути, она началась в начале 2017, когда к нам поступило предложение от Кенеса Ракишева. Этому предшествовали следующие события. В феврале 2016 произошло падение рейтинга Qazkom до преддефолтного CCC. В декабре 2016 банк уже не мог отвечать по своим обязательствам и обратился за помощью в Нацбанк. Банк получил стабилизационный заём на 400 млрд тенге. Но этого не хватило, и в феврале 2017 ему предоставили еще 220 млрд. В это время с нами уже вели переговоры. Да, мы не знали, что из себя представляет Qazkom, но прекрасно понимали часть его портфеля, перешедшего из БТА, поскольку ранее проводили due diligence этого банка.
В декабре 2016 у Qazkom был cash gap (кассовый разрыв) 73%, из которых около 50% — операционные расходы. То есть банк проедал свой капитал и депозиты вкладчиков, допустив отрицательный денежный поток. Мы это видели. Поэтому первой нашей реакцией на предложение о покупке было: зачем нам это?
Но пошли обсуждения с участием правительства, Нацбанка, Кенеса Ракишева. Все понимали, что у Qazkom три пути: банкротство, национализация или поиск стратегического инвестора. Банкротство негативно сказалось бы на всём банковском секторе страны, население запаниковало бы, и пошли бы оттоки денег у всех банков; начался бы кризис неплатежей. С национализацией уже был негативный опыт БТА. Поэтому мы в итоге сказали, что готовы идти на сделку при условии, что будет оказана помощь государства. В первую очередь мы настаивали, чтобы из Qazkom был изъят «гнойник» на всём банковском секторе страны – портфель БТА. Мы даже не хотели в него заглядывать и считали, что государство должно выделить средства и забрать его в Фонд проблемных кредитов (ФПК)».
«В феврале 2017 было принято решение, что 1 трлн тенге будет выделен из Нацфонда, еще 1 трлн — из бюджета, и 240 млрд было сформировано в самом ФПК. Эти 2,4 трлн должны были пойти на погашение займа БТА в Qazkom через покупку активов. Как технически прошла сделка? ФПК купил активы, которые сидели внутри кредита БТА в Qazkom. А БТА продал свои активы (по сути – залоги), получил деньги и тенге-в-тенге погасил заём Qazkom».
«Qazkom же, получив 2,4 трлн тенге, 1 трлн сразу же вернул в госбюджет, ещё 820 млрд тенге сразу же было возвращено Нацбанку. Оставалось 575 млрд тенге господдержки – на поддержание ликвидности. Из них львиная часть ушла на погашение депозитов нацкомпаний – многие из них тогда с нетерпением ждали, когда смогут вывести свои деньги из Qazkom. И как только мы зашли, произошёл отток около 200 млрд тенге – в основном депозитов нацкомпаний».
«Нацкомпании хранили около 1,8 трлн тенге. Еще 1,4 трлн составляли депозиты физлиц и около 1 трлн тенге – депозиты юрлиц и МСБ. Из 4,9 трлн общего баланса банка 3,4 трлн тенге – это были проблемные займы: 2,4 трлн БТА и 1 трлн – Qazkom. То есть к моменту покупки Qazkom его капитал упал до нуля. Когда мы купили банк, нам необходимо было довложить еще 250 млрд тенге, чтобы капитал банка стал достаточен. Поэтому банк нам не подарили, как говорят некоторые, — на самом деле мы в него вложили огромные суммы. Кроме того, был затрачен колоссальный объём времени менеджмента; нам пришлось нанимать консультантов – Halyk понёс дополнительные расходы.
Зайдя в Qazkom, мы начали огромную работу по оздоровлению проблемных займов. Ведь даже после вывода активов БТА показатель NPL Qazkom составлял 46%. К слову, сегодня уже этот показатель – 23%. Для сравнения, в Halyk – 6,9%».
«Некоторые моменты меня лично потрясли — в детали вдаваться не буду, скажу лишь, что я была лучшего мнения о риск-менеджменте Qazkom. Часть кредитов, которые были ранее выданы и которые сейчас являются проблемными, меня удивили».
Напомним, что Данияр Акишев возглавляет Национальный банк РК со 2 ноября 2015 года, то есть, по логике бюрократической и профессиональной, он, как глава регулятора, должен был знать реальное положение дел не только в АО «БТА Банк», но и в АО «Казкоммерцбанк». Однако из слов госпожи Шаяхметовой следует, что проблемные кредиты АО «Казкоммерцбанк», причем уже после завершения операций по объединению-разъединению с АО «БТА Банк», в рамках которых все невозвратные кредиты первого были переданы на баланс второго, показатель NPL у него составил целых 46%!
Ранее мы уже выражали сомнение в том, что переход Нацбанка РК на риск-ориентированный подход что-то изменит в практике регулятора по той простой причине, что все крупные казахстанские фининституты принадлежат влиятельным в стране людям, а именно родственникам и приближенным Нурсултана Назарбаева, и они куда более влиятельны в Акорде, чем Данияр Акишев. Соответственно, при реализации риск-ориентированной политики последнему придется это учитывать.
Прекрасно это понимая, мы еще 3 апреля 2018 года в публикации «Казкоммерцбанк»: тайное стало явным» задались вопросами:
Почему эти реалии не были выявлены Нацбанком РК ранее?
А если были выявлены, то почему регулятор на них не реагировал и замалчивал их?
То есть он содействовал обману рынка и клиентов банка?
С того момента прошло уже почти восемь месяцев, однако, судя по всему, Национальный банк РК продолжает ничего не делать. По крайней мере, ни о каких мерах воздействия к бывшим акционерам и топ-менеджерам АО «Казкоммерцбанк», включая Нуржана Субханбердина, Нину Жусупову, Кенеса Ракишева и так далее, он не предъявил и предъявлять не собирается.
А это, между прочим, означает, что Национальный банк РК не только в очередной раз расписался в неспособности действительно навести порядок в финансовом секторе и действовать при этом объективно и непредвзято, но и дал главному на сегодняшний день оппоненту Нурсултана Назарбаева доказательство того, что Акорда преследует Мухтара Аблязова по политическим мотивам.
Ведь тот факт, что АО «Казкоммерцбанк» «утонул» точно также, как АО «БТА Банк», только восемью годами позже, доказывает, что особой разницы между кредитными практиками этих двух системных финансовых институтов на самом деле не было. А то, что второй «умер» раньше «первого», вполне логично объясняется политическим заказом со стороны Акорды на Мухтара Аблязова в 2009 году и тем, что тогда лоббистские возможности Нуржана Субханбердина были намного сильнее, чем сейчас.
