Узбекистан как почти неизвестная страна. Часть III

 

В отли­чие от мос­ков­ских или алма­тин­ских вок­за­лов в зда­нии глав­ных желез­но­до­рож­ных ворот Таш­кен­та непри­выч­но тихо. Здесь не уви­дишь вез­де­су­щих носиль­щи­ков и тор­гов­цев, пред­ла­га­ю­щих все­воз­мож­ную снедь. “Лиш­ним” людям тут не место. Пра­во при­сут­ство­вать в зале ожи­да­ния име­ют толь­ко пас­са­жи­ры, за каж­дым шагом кото­рых вни­ма­тель­но сле­дят мили­ци­о­не­ры, и более никто дру­гой. Удел встре­ча­ю­щих-про­во­жа­ю­щих “пасти” сво­их род­ствен­ни­ков, зна­ко­мых близ охра­ня­ю­ще­го­ся с осо­бой тща­тель­но­стью вокзала. 

 

Автор: Ана­то­лий ИВАНОВ

 

Впро­чем, и на пер­рон без спе­ци­аль­но­го раз­ре­ше­ния про­сто­му смерт­но­му путь зака­зан. Все без исклю­че­ния пас­са­жи­ры “ради их соб­ствен­ной без­опас­но­сти” обя­за­ны ждать. Ждать, пока важ­ный от соб­ствен­ной зна­чи­мо­сти гос­по­дин в потре­пан­ной фураж­ке желез­но­до­рож­ни­ка не откро­ет две­ри и не впу­стит их минут за десять до отхо­да поез­да. Види­мо, для него это свое­об­раз­ное раз­вле­че­ние — смот­реть, как пас­са­жи­ры, под­хва­тив свои чемо­да­ны и бау­лы и про­тис­ки­ва­ясь сквозь узкие тур­ни­ке­ты, спе­шат поско­рее прой­ти допол­ни­тель­ный билет­но-пас­порт­ный кон­троль и занять свои закон­ные места.

 

Поезд ждать не будет. Если ска­за­но, что отправ­ле­ние, ска­жем, в 9:35, зна­чит, так и будет. В Узбе­ки­стане несо­блю­де­ние рас­пи­са­ния — дело немыс­ли­мое. Осо­бен­но когда речь — о высо­ко­ско­рост­ном желез­но­до­рож­ном экс­прес­се Таш­кент — Самар­канд под назва­ни­ем “Афро­сиаб”.

 

Самый быст­рый в быв­шем Союзе

 

Сле­ду­ет ска­зать, что “Афро­сиаб” — это гор­дость желез­ных дорог Узбе­ки­ста­на. Пока мы вос­тор­га­ем­ся сво­им “Тул­па­ром”, кото­рый на марш­ру­те Алма­ты — Аста­на умуд­ря­ет­ся достичь мак­си­маль­ной ско­ро­сти в 140 км/час, узбе­ки­стан­цы без все­лен­ско­го кри­ка и шума нача­ли экс­плу­а­та­цию само­го быст­ро­го на пост­со­вет­ском про­стран­стве пас­са­жир­ско­го поез­да. При­чем более быст­ро­го, неже­ли рос­сий­ский “Сап­сан”. Сидя внут­ри сига­ро­об­раз­но­го “Афро­сиа­ба”, дове­лось лич­но наблю­дать на спе­ци­аль­но уста­нов­лен­ном мони­то­ре, как “самар­канд­ский экс­пресс” при выхо­де за пре­де­лы Таш­кен­та достиг ско­ро­сти в 256 км/час.

 

- С тех пор как этот поезд пусти­ли, толь­ко на нем и езжу, — неожи­дан­но заме­тил сидя­щий напро­тив меня весь­ма коло­рит­ный ста­ри­чок с длин­ной боро­дой како­го-то пале­во­го цве­та и в жиз­не­ра­дост­ной тюбе­тей­ке на макуш­ке. — У меня сын в Самар­кан­де живет. Рань­ше я к нему в основ­ном на машине ездил. Это почти 5 часов в доро­ге. Мож­но, конеч­но, было “Реги­ста­ном”, “Шар­ком” или “Наса­фом” (назва­ния желез­но­до­рож­ных экс­прес­сов — прим. авт.), но, если чест­но, в них не совсем удоб­но. В ваго­нах там силь­но душ­но, и три с поло­ви­ной часа поезд­ки в них целой веч­но­стью кажут­ся. “Афро­сиаб” — совсем дру­гое дело!

 

 

Не согла­сить­ся с акса­ка­лом было невоз­мож­но. Вагон “Афро­сиа­ба” эко­ном­клас­са отли­ча­ет­ся повы­шен­ной ком­форт­но­стью даже по срав­не­нию с купе биз­нес-клас­са “Реги­ста­на”. Начи­ная от устлан­но­го ков­ра­ми инте­рье­ра и завер­шая обслу­жи­ва­ни­ем, харак­тер­ным боль­ше для авиа­ком­па­ний, неже­ли для пас­са­жир­ских поездов.

 

Неуди­ви­тель­но, что нема­ло жите­лей РУза при поезд­ке из Таш­кен­та в Самар­канд и обрат­но отда­ют пред­по­чте­ние имен­но ново­му поез­ду, кото­рый к тому же стал серьез­ным кон­ку­рен­том и “Узбек­ским авиа­ли­ни­ям”. Во вся­ком слу­чае, при прак­ти­че­ски оди­на­ко­вой сто­и­мо­сти биле­тов — при­бли­зи­тель­но 3000 тен­ге — “Афро­сиаб” и само­лет несиль­но отли­ча­ют­ся и по вре­ме­ни нахож­де­ния в пути. И в том, и дру­гом слу­чае речь идет в общей слож­но­сти о двух часах с хво­сти­ком. Но при этом у поез­да есть несколь­ко суще­ствен­ных пре­иму­ществ. Во-пер­вых, мож­но нагляд­но уви­деть, как и чем стра­на живет. Во-вто­рых, “заду­шев­ные” бесе­ды в доро­ге пока никто не отменял.

 

Хлоп­ко­вая история

 

Вот и в этот раз, когда за окном нача­ли мель­кать уже убран­ные хлоп­ко­вые поля, кото­рые мож­но было лег­ко узнать по тор­ча­щим из зем­ли серо-корич­не­вым куль­тяп­кам, сосед-акса­кал этак глу­бо­ко­мыс­лен­но про­из­нес: “В этом году к нача­лу нояб­ря уже все отмучились…”

 

К раз­го­во­ру тут же при­со­еди­нил­ся сидев­ший рядом с “пале­вой боро­дой” дород­ный муж­чи­на при гал­сту­ке: “Уж не гово­ри­те, ува­жа­е­мый! У меня супру­га вос­пи­та­те­лем в дет­ском саду рабо­та­ет, так тоже вме­сте со все­ми чуть на хло­пок не отпра­ви­лась. Еле откупились”.

 

- Сколь­ко дать при­шлось? — тут же ожи­вил­ся аксакал.

 

- Не пове­ри­те, 300 тысяч (узбек­ских сумов — прим. авт.), плюс еще 150 ушло на пита­ние людям, кото­рые вме­сто жены на поле работали.

 

- Серьез­ные день­ги, у моих таких нет, — сокру­шен­но пока­чал голо­вой ста­рик в весе­лой тюбе­тей­ке. — Сын у меня, хотя тор­гов­лей и зани­ма­ет­ся, и то при­зы­ва на хло­пок избе­жать не смог. Денег сра­зу не нашел. Из маха­ли с мили­ци­ей при­шли, ска­за­ли — или день­ги, или на поле. В про­тив­ном слу­чае боль­шие непри­ят­но­сти обе­ща­ли. О, это они могут! Под Кар­ши сыну при­шлось месяц работать.

 

- А всех кол­лег моей жены в Джи­зак отпра­ви­ли, — посе­то­вал в ответ муж­чи­на в галстуке.

 

 

Раз­го­вор этот настоль­ко заин­те­ре­со­вал, что я не выдер­жал и спро­сил: “А прав­да, что еже­днев­ная нор­ма сбо­ра хлоп­ка каж­до­му чело­ве­ку была уста­нов­ле­на в 50 килограммов?”

 

Оба пас­са­жи­ра посмот­ре­ли на меня, как на ино­пла­не­тя­ни­на. “Вот сра­зу вид­но, вы не из здеш­них кра­ев, — усмех­нул­ся акса­кал, — а то бы зна­ли, что 50 кило — это нор­ма для тех, кому на пен­сию ско­ро. Всем осталь­ным 60 надо было в сут­ки сдавать”.

 

- Что, даже школь­ни­кам?! — пора­зил­ся я. — Мне рас­ска­зы­ва­ли, что школь­ни­ки тоже хло­пок соби­рать обязаны.

 

- Не‑е, в этом году школь­ни­ков на хло­пок офи­ци­аль­но не посы­ла­ли, — заме­тил “гал­стук”. — Вла­сти умнее ста­ли. После того как в про­шлом году запад­ные стра­ны из-за исполь­зо­ва­ния дет­ско­го тру­да отка­за­лись от узбек­ско­го хлоп­ка, свер­ху была спу­ще­на раз­на­ряд­ка — детей не при­вле­кать. Но школь­ни­ки на полях все же были.

 

- Вопре­ки постановлению?

 

- Гово­рю же, вла­сти умнее ста­ли, — хмык­нул мой попут­чик. — Сосед пра­виль­но ска­зал, на поля отпра­ви­ли и пожи­лых людей. А как они при сво­их боляч­ках 50 кило­грам­мов собе­рут? Никак! А вот если вме­сте с вну­ка­ми-детьми, то могут. Понят­но? Хоки­ми­а­ты на этот раз не наста­и­ва­ли, не тре­бо­ва­ли, но невзна­чай заме­ча­ли, что каж­дый отправ­лен­ный на хло­пок чело­век име­ет пра­во взять в помощ­ни­ки сво­е­го ребен­ка. Вот и еха­ли дети на поля целы­ми клас­са­ми доб­ро­воль­но помо­гать сво­им родителям.

 

- Все-таки стран­но все это. Зачем столь­ко людей на хло­пок отправ­лять? Ведь за это допол­ни­тель­но пла­тить надо. А потом: зачем вруч­ную соби­рать, когда есть хлоп­ко­убо­роч­ные комбайны?

 

 

Мое недо­уме­ние заста­ви­ло собе­сед­ни­ков рас­сме­ять­ся. Дело дошло до того, что ста­ри­чок с пале­вой боро­дой, изряд­но покрас­нев от напря­же­ния, начал натуж­но каш­лять. Лишь немно­го успо­ко­ив­шись, он через пери­о­ди­че­ское “кхе­ка­нье” начал объяснять:

 

- Види­те ли, моло­дой чело­век, никто за хло­пок допол­ни­тель­но не пла­тит. Все полу­ча­ют свою зар­пла­ту по основ­но­му месту рабо­ты. Фильм “Гараж” помни­те? Там ака­де­ми­ков в ово­ще­хра­ни­ли­ще кар­тош­ку пере­би­рать отправ­ля­ли. У нас не кар­тош­ка, у нас хло­пок до сих пор. Вла­стям выгод­но отправ­лять людей на поля. Затрат мини­мум, а отда­ча мак­си­маль­ная. Что такое хло­пок для Узбе­ки­ста­на? Это боль­шие деньги.

Запад­ные стра­ны за наш хло­пок хоро­шо пла­тят твер­дой валю­той. Осо­бен­ным спро­сом поль­зу­ет­ся тон­ко­во­лок­ни­стый хлоп­чат­ник. Это выс­ший сорт. Но собрать его мож­но толь­ко вруч­ную. Даже очень хоро­ший ком­байн сде­лать это­го не может. Я мно­го лет на хлоп­ке про­ра­бо­тал, знаю — когда ком­байн идет, он вме­сте с волок­ном листья захва­ты­ва­ет. А это уже даже не вто­рой, а тре­тий сорт. Такой хло­пок про­дать очень слож­но. Поэто­му ком­бай­ны если и исполь­зу­ют, то после того, как люди вруч­ную прак­ти­че­ски все собра­ли. Виде­ли, как хлоп­ко­вые поля сей­час выгля­дят? Это все, что уже после ком­бай­на осталось.

 

Так за инте­рес­ной бесе­дой ни я, ни мои попут­чи­ки даже тол­ком и не заме­ти­ли, как “Афро­сиаб” пере­сек весь­ма обме­лев­ший за послед­ние годы Зарав­шан и в бук­валь­ном смыс­ле вле­тел в самый зна­ме­ни­тый город Сред­ней Азии — Самар­канд. Город с почти 3‑тысячелетней исто­ри­ей и мно­же­ством легенд. Город, в кото­рый стре­мят­ся попасть все без исклю­че­ния гости Узбекистана.

 

Под солн­цем Самарканда

 

Как это ни стран­но, но Самар­канд встре­тил при­е­хав­ших из Таш­кен­та на “Афро­сиа­бе” людей без лиш­ней суе­ты. Разо­млев­шие от жар­ко­го не по сезо­ну солн­ца так­си­сты не спе­ши­ли отво­е­вы­вать друг у дру­га потен­ци­аль­ных кли­ен­тов. Лени­вое вопро­ша­ние “Так­си?” они выдав­ли­ва­ли из себя толь­ко в том слу­чае, когда кто-нибудь из воло­ку­щих за собой чемо­да­ны веро­ят­ных пас­са­жи­ров про­хо­дил мимо их “нек­сий” и “мати­зов”.

 

Не вид­но было рве­ния и со сто­ро­ны про­дав­цов рас­пис­ны­ми и обиль­но посы­пан­ны­ми кун­жу­том самар­канд­ски­ми лепеш­ка­ми. Важ­но про­ха­жи­ва­ясь по при­вок­заль­ной пло­ща­ди, тор­гов­цы мест­ным оби-ноном слов­но гово­ри­ли всем вокруг: “Хочешь не хочешь, а все рав­но все возь­мешь!” Не взял.

Встре­ча­ю­щий меня на вок­за­ле друг юно­сти Раджаб тоже при­вез с собой “одно из самых вели­ких тво­ре­ний самар­канд­ских хле­бо­пе­ков”, как он объ­яс­нил — непо­сред­ствен­но с Сиа­ба (самый извест­ный базар Самар­кан­да — прим.). Попро­бо­вал в оче­ред­ной раз. Одна­ко, несмот­ря на уже слы­шан­ную чет­верть века назад леген­ду о бухар­ском эми­ре и самар­канд­ском воз­ду­хе, остал­ся при сво­ем мне­нии — алма­тин­ский хлеб все-таки луч­ше. Не знаю поче­му, но кис­ло­ва­тый вкус зна­ме­ни­той на весь реги­он самар­канд­ской лепеш­ки на меня впе­чат­ле­ния как-то не производит.

 

 

Чего нель­зя ска­зать о мест­ном пло­ве. Тут уж самар­канд­ские пова­ра — вне кон­ку­рен­ции. Хотя порой и про­иг­ры­ва­ют по ходу, пожа­луй, одной из самых попу­ляр­ных пере­дач узбек­ско­го теле­ви­де­ния “Ошга Мар­ха­мат” с Мура­дом Раджа­бо­вым, где луч­шие из луч­ших масте­ра со всей Сред­ней Азии сорев­ну­ют­ся меж­ду собой в при­го­тов­ле­нии глав­ной еды и бед­ня­ков, и бога­чей. К одно­му из таких масте­ров пло­ва и повез меня Раджаб.

 

Толь­ко не на узбекском

 

Нет смыс­ла подроб­но рас­ска­зы­вать, что для при­го­тов­ле­ния насто­я­ще­го самар­канд­ско­го пло­ва поми­мо бара­ни­ны и “жем­чуж­но­го” хорезмско­го риса необ­хо­ди­мы еще и кун­жут­ное мас­ло, зира, тща­тель­но подо­бран­ный шафран и обя­за­тель­но жел­тая мор­ковь. О чем зна­ко­мый повар Раджа­ба готов гово­рить часами.

 

 

Меня уди­вил совсем дру­гой момент из жиз­ни Самар­кан­да, с кото­рым при­шлось столк­нуть­ся. Суть в сле­ду­ю­щем. К неболь­шо­му при­до­рож­но­му кафе, где рабо­та­ет этот самый мастер пло­ва, подъ­е­ха­ла маши­на с таш­кент­ски­ми номе­ра­ми. Из нее вышли трое моло­дых людей и, преж­де чем сесть за сто­лик, о чем-то спро­си­ли у про­хо­дя­ще­го мимо мест­но­го жите­ля. Спро­си­ли, надо ска­зать, по-узбек­ски. Но отве­та вооб­ще ника­ко­го не полу­чи­ли. Про­хо­жий посмот­рел на них каким-то стек­лян­ным взгля­дом и, слов­но ниче­го не услы­шав, дви­нул­ся даль­ше. Пар­ни пере­гля­ну­лись, зашли в кафе и заня­ли сво­бод­ный сто­лик. К ним подо­шла офи­ци­ант­ка. Ребя­та недол­го думая ста­ли что-то зака­зы­вать. Вот тут и про­изо­шло нечто неожи­дан­ное. Скром­ная на вид офи­ци­ант­ка момен­таль­но отско­чи­ла от них слов­но ошпаренная.

 

- Вот иди­о­ты! — чуть ли не сквозь зубы про­це­дил наблю­дав­ший вме­сте со мной за всем про­ис­хо­дя­щим Раджаб.

 

- А что, соб­ствен­но, слу­чи­лось? Раз­ве они ее тро­ну­ли? — спро­сил я.

 

- Ты раз­ве не знаешь?

 

- Чего не знаю?

 

- Это Самар­канд, в Самар­кан­де узбек­ский язык не в поче­те. А они на узбек­ском ста­ли заказ делать. Буд­то им никто не гово­рил, в Самар­кан­де на дари общать­ся надо. На худой слу­чай — по-рус­ски, — пояс­нил Раджаб.

 

Такой рас­клад меня нема­ло удивил:

 

- Но ведь Самар­канд — это все-таки Узбе­ки­стан, а не Таджикистан?!

 

- Это исто­ри­че­ская ошиб­ка! — без­апел­ля­ци­он­но заявил Раджаб. — Здесь все уве­ре­ны — уйдет Кари­мов, и прав­да вос­тор­же­ству­ет. В Буха­ре тоже такие настро­е­ния. Там, как и у нас, боль­ше дари в ходу, узбе­ков не любят. Пото­му что узбе­ки — завоеватели.

 

- Ого! Даже так?!

 

- Так! — чуть ли не вски­пел Раджаб. — За пре­де­ла­ми Узбе­ки­ста­на мно­го чего, что здесь про­ис­хо­дит, не зна­ют! Недо­воль­ны не толь­ко таджи­ки Самар­кан­да и Буха­ры. Недо­воль­ны в Каш­ка­да­рьин­ской обла­сти, в Фер­гане, в Анди­жане. Но в Таш­кен­те мол­чат, хотя все пре­крас­но знают.

 

 

Спо­рить как-то не хоте­лось, но после это­го слу­чая в кафе я, нахо­дясь в Самар­кан­де, неволь­но стал боль­ше обра­щать вни­ма­ния на будо­ра­жа­щий этот город язы­ко­вой вопрос. Раджаб ока­зал­ся прав: повсе­мест­но зву­ча­ла толь­ко таджик­ская речь. Выяс­ни­лось, что этим язы­ком вла­де­ют прак­ти­че­ски все жите­ли горо­да и окрест­ных кишла­ков, вклю­чая этни­че­ских узбе­ков, рус­ских, цыган и армян. Мно­гие ко все­му про­че­му в совер­шен­стве зна­ют и узбек­ский язык, но гово­рить на нем наме­рен­но не жела­ют — игнорируют.

 

Про­бле­ма 1929 года, когда Самар­канд и Буха­ра про­тив воли основ­ной части насе­ле­ния вошли в состав обра­зо­ван­ной Узбек­ской ССР, до сих пор явля­ет­ся одной из самых акту­аль­ных для насе­ле­ния этих горо­дов. Нема­лым раз­дра­жи­те­лем для них явля­ет­ся и тот факт, что в соот­вет­ствии с суще­ству­ю­щим зако­но­да­тель­ством все вывес­ки долж­ны быть толь­ко на госу­дар­ствен­ном язы­ке. При этом на рус­ском допус­ка­ет­ся, на самом рас­про­стра­нен­ном в горо­де таджик­ском язы­ке — прак­ти­че­ски не видно.

 

Самар­канд­ский “ответ Чем­бер­ле­ну” доста­точ­но ори­ги­на­лен по сво­е­му испол­не­нию. В мно­го­чис­лен­ных кафе и ресто­ран­чи­ках почти невоз­мож­но най­ти меню на узбек­ском язы­ке. Оно есть, но где-то “там”. Пери­о­ди­че­ски “забы­ва­ют” узбек­ский язык и дик­то­ры авто­стан­ций и вок­за­ла. И посколь­ку на таджик­ском делать это­го нель­зя, зача­стую все сооб­ще­ния о при­бы­тии поез­да или нача­ле посад­ки на авто­бус, отбы­ва­ю­щий куда-нибудь в Зараф­шан, про­из­во­дит­ся на еще в недав­нем про­шлом язы­ке “меж­на­ци­о­наль­но­го обще­ния” (ныне поло­же­ние о рус­ском язы­ке в Кон­сти­ту­ции Узбе­ки­ста­на отсут­ству­ет вооб­ще — прим.).

 

Самар­канд­ские мечтания

 

Вме­сте с тем нель­зя ска­зать, что жите­ли Самар­кан­да во всех сво­их бедах винят Исла­ма Кари­мо­ва, ругая его почем зря. Напро­тив, доста­точ­но часто мож­но было услы­шать вполне поло­жи­тель­ные отзы­вы о дея­тель­но­сти пока еще един­ствен­но­го пре­зи­ден­та Узбекистана.

 

Дело не толь­ко в том, что Кари­мов сам родом из Самар­кан­да. Соот­вет­ствен­но, как и подо­ба­ет родине глав­но­го чело­ве­ка стра­ны, бла­го­устрой­ству горо­да уде­ля­ет­ся нема­ло вни­ма­ния со сто­ро­ны цен­траль­ных вла­стей. Тот же Раджаб, пока­зы­вая мне глав­ные город­ские досто­при­ме­ча­тель­но­сти — Реги­стан, Гур-Эмир или мав­зо­лей Ход­жи Дани­я­ра (про­ро­ка Дани­и­ла), не уста­вал повто­рять, что без лич­но­го уча­стия Кари­мо­ва все эти памят­ни­ки миро­во­го уров­ня не выгля­де­ли бы так шикар­но, как сей­час: “Жал­ко, ему не все дают сде­лать. Вот у него класс­ная идея была — пере­не­сти сто­ли­цу стра­ны в Самар­канд. Город еще луч­ше бы стал. Весь мир бы к нам ехал!”

 

- Что ж ему поме­ша­ло? Он же у вас чуть не сам гос­подь бог.

 

- О, ты не пред­став­ля­ешь, что тогда нача­лось! В Таш­кен­те такой крик под­ня­ли, кто хочешь отсту­пит. Зря они так. Если бы Самар­канд сто­ли­цей сде­ла­ли, то сей­час не было бы таких раз­но­гла­сий меж­ду людьми.

 

- Ты о вза­и­мо­от­но­ше­ни­ях меж­ду таджи­ка­ми и узбеками?

 

- Поче­му толь­ко меж­ду ними? Есть еще этни­че­ские иран­цы, бухар­ские евреи, сарты…

 

- Сар­ты? Но ведь сар­та­ми вро­де как узбе­ков называют?

 

- Может, это у вас в Казах­стане узбе­ков сар­та­ми назы­ва­ют, а у нас, в Самар­кан­де и Буха­ре, сар­та с узбе­ком нико­гда не спу­та­ют. У сар­тов и язык на пер­сид­ский боль­ше похож, и выгля­дят они совсем иначе…

 

 

Всту­пать в поле­ми­ку с Раджа­бом я не стал. Когда чело­век убеж­ден в сво­ем мне­нии, делать это бес­по­лез­но. А пото­му пред­по­чел про­сто слу­шать его точ­ку зре­ния о пре­иму­ще­ствах пере­но­са сто­ли­цы Узбе­ки­ста­на в Самар­канд, кото­рый после воз­ве­де­ния цело­го ряда адми­ни­стра­тив­ных зда­ний “хоть сей­час готов при­нять все важ­ней­шие госу­дар­ствен­ные учреждения”.

 

Кста­ти, соглас­но Раджа­бу, Ислам Кари­мов на этом пути уже сде­лал важ­ный шаг, кото­рый полу­чил одоб­ре­ние у боль­шей части насе­ле­ния стра­ны. Речь идет о его отка­зе от про­слав­ле­ния лич­но­сти Чин­гис­ха­на, кото­рое нача­лось было сра­зу после при­об­ре­те­ния Узбе­ки­ста­ном неза­ви­си­мо­сти, в поль­зу воз­ве­ли­чи­ва­ния роли Тамер­ла­на (в РУ его назы­ва­ют Амир Тему­ром — прим.) и его вну­ка Улу­г­бе­ка как стро­и­те­лей объ­еди­ня­ю­ще­го все наро­ды Сред­ней Азии мощ­но­го в поли­ти­че­ском и эко­но­ми­че­ском плане госу­дар­ства. При этом в соот­вет­ствии с новей­шей исто­ри­ей Рес­пуб­ли­ки Узбе­ки­стан осо­бо под­чер­ки­ва­ет­ся, что и Амир Темур, и Улу­г­бек не пре­тен­до­ва­ли назы­вать­ся хана­ми или сул­та­на­ми, а были сво­е­го рода управ­ля­ю­щи­ми стра­ной людь­ми. Соот­вет­ствен­но, и лич­ность Исла­ма Кари­мо­ва рас­смат­ри­ва­ет­ся как лич­ность госу­дар­ствен­ни­ка, кото­рый явля­ет­ся про­дол­жа­те­лем дела, неко­гда нача­то­го эти­ми реаль­но суще­ство­вав­ши­ми Вели­ки­ми людьми.

 

Осо­бый лик Ами­ра Темура

 

Инте­рес­но и то, что в соот­вет­ствии с этой кон­цеп­ци­ей ни в Самар­кан­де, ни в Таш­кен­те, в отли­чие от наше­го слу­чая с елба­сы, прак­ти­че­ски невоз­мож­но встре­тить мас­штаб­ных бил­бор­дов с изоб­ра­же­ни­ем пре­зи­ден­та Узбе­ки­ста­на. Зача­стую отсут­ству­ют его порт­ре­ты и в каби­не­тах у чиновников.

 

Про памят­ни­ки “живой леген­де” вооб­ще гово­рить не при­хо­дит­ся. О них даже и не помыш­ля­ют. Зато есть нема­ло памят­ни­ков все тем же Ами­ру Тему­ру и Мир­зо Улу­г­бе­ку. Кста­ти, они не отли­ча­ют­ся шаб­лон­но­стью, как это водит­ся у нас по отно­ше­нию к тому или ино­му оче­ред­но­му баты­ру, кото­рый обя­за­тель­но дол­жен быть на коне, да еще и с ука­зу­ю­щей дла­нью в неопре­де­лен­ную даль. Да, есть Амир Темур на коне в Таш­кен­те, но есть и сидя­щий на троне в Самар­кан­де, и про­сто иду­щий от сво­их архи­тек­тур­ных тво­ре­ний в Шахрисабзе.

 

Вме­сте с тем сто­ит отме­тить еще один занят­ный момент. В Узбе­ки­стане офи­ци­аль­но при­нят образ Тамер­ла­на кисти народ­но­го худож­ни­ка РУ Мали­ка Наби­е­ва. Так вот, если вни­ма­тель­но смот­реть на вели­че­ствен­ный порт­рет Ами­ра Тему­ра от Наби­е­ва, неволь­но заме­ча­ешь его сход­ство с… Исла­мом Абду­га­ни­е­ви­чем. Это, мяг­ко гово­ря, удив­ля­ет, посколь­ку как на самом деле выгля­дел Вели­кий пра­ви­тель Тура­на (так офи­ци­аль­но назы­ва­лось госу­дар­ство Тамер­ла­на — прим.) хоро­шо извест­но бла­го­да­ря рабо­те зна­ме­ни­то­го рос­сий­ско­го антро­по­ло­га Миха­и­ла Герасимова.

 

 

Впро­чем, ныне в Узбе­ки­стане это мало кого сму­ща­ет. Хотя бы пото­му, что вне­сен­ная под неглас­ный запрет внеш­ность Ами­ра Тему­ра, вос­ста­нов­лен­ная Гера­си­мо­вым по чере­пу, непо­сред­ствен­но взя­то­му из моги­лы Тамер­ла­на, поз­во­ля­ет неко­то­рым пред­при­им­чи­вым людям делать на этом не самые пло­хие день­ги. В том же Самар­кан­де и воз­ле мав­зо­лея Гур-Эмир, и на аллее ком­плек­са Шахи-Зин­да, и во внут­рен­них дво­ри­ках мед­ре­се на пло­ща­ди Реги­стан все­гда най­дет­ся тор­го­вец, кото­рый с удо­воль­стви­ем пред­ло­жит вам купить на выбор два порт­ре­та, выпол­нен­ных выжи­га­ни­ем на коз­ли­ной коже. Один — офи­ци­аль­ный по-наби­ев­ски, дру­гой — неофи­ци­аль­ный, выпол­нен­ный на осно­ве рабо­ты Герасимова.

Есте­ствен­но, что и цена раз­ная. Пер­вый мож­но и за 20 тысяч сумов купить (при­мер­но 1100 тен­ге). Про вто­рой же мень­ше чем за 50 тысяч (око­ло 2800 тен­ге) даже раз­го­ва­ри­вать не ста­нут, пото­му как яко­бы рис­ко­ван­но. И как это ни стран­но, поку­па­те­ли таки нахо­дят­ся. При­чем чаще все­го — из граж­дан Узбекистана.

 

Точ­ка зре­ния “бувиш­ки”

 

С одной из таких счаст­ли­вых обла­да­тель­ниц порт­ре­та Тамер­ла­на по Гера­си­мо­ву дове­лось позна­ко­мить­ся уже на обрат­ном пути из Самар­кан­да в Таш­кент. Про­знав, что ее попут­чик явля­ет­ся ино­стран­цем, она несколь­ко сует­ли­во поко­па­лась в сво­ей необъ­ят­ной сум­ке и извлек­ла из нее свою “дра­го­цен­ность”.

 

- Вот, доче­ри везу! — гор­до объ­яви­ла жен­щи­на. — Гово­рят, он сча­стье в дом при­но­сит. Тут вот даже над­пись на обрат­ной сто­роне есть на араб­ском язы­ке. Пере­во­дит­ся  как “Миром пра­вит любовь, поэто­му все возможно!”.

 

Раз­го­во­ри­лись. Ока­за­лось, что “бувиш­ка” (про­из­вод­ное от бабуш­ка по-узбек­ски) уж дав­но на пен­сии, а когда-то рабо­та­ла на Таш­кент­ском фар­фо­ро­вом заво­де, на деко­ри­ро­ва­нии. Дочь ее на тек­стиль­ной фаб­ри­ке устро­е­на — в кра­силь­ном цехе, а вот сын все вре­мя на зара­бот­ках — то в Рос­сии, то в Малай­зии, а то на пару меся­цев даже в Южную Корею уез­жал. По спе­ци­аль­но­сти он каменщик.

 

 

Вот здесь бой­кая ста­руш­ка и пове­да­ла то, чего я ну никак услы­шать не ожи­дал. Более того, поду­ма­лось о резуль­та­тах дея­тель­но­сти офи­ци­аль­ной про­па­ган­ды. Но к сути: и у нас в стране, и в РФ при­ня­то счи­тать, что зна­чи­тель­ная часть муж­ско­го насе­ле­ния Узбе­ки­ста­на едет за гра­ни­цу исклю­чи­тель­но из мер­кан­тиль­ных инте­ре­сов да по при­чине отсут­ствия рабо­чих мест на родине. Все это так, да, ока­зы­ва­ет­ся, не совсем, посколь­ку рядо­вые граж­дане в лице моей пожи­лой попут­чи­цы дан­ное явле­ние трак­ту­ют несколь­ко иначе.

 

По рас­ска­зам “бувиш­ки” (так она себя посто­ян­но назы­ва­ла), муж­чи­ны не толь­ко хоро­шие день­ги семьям при­сы­ла­ют и при­во­зят, они еще и новые тех­но­ло­гии за гра­ни­цей осва­и­ва­ют. “Мой, когда в пер­вый раз на зара­бот­ки уез­жал, толь­ко забо­ры мог выкла­ды­вать. Теперь и ками­ны, и купо­ла делать уме­ет!” — явно доволь­ная сво­им сыном пове­да­ла попутчица.

 

Без­услов­но, мож­но сколь­ко угод­но ерни­чать над сло­ва­ми “бувиш­ки” и дру­гих таких же, как она, людей, но факт оста­ет­ся фак­том. Пока мы рас­то­пы­ри­ва­ем паль­цы вее­ром, гор­дясь несколь­ко сомни­тель­ны­ми успе­ха­ми сво­ей эко­но­ми­ки, Узбе­ки­стан тихой сапой ста­но­вит­ся все более само­до­ста­точ­ным госу­дар­ством. Здесь и свои авто­мо­би­ли, и свой тек­стиль, и раз­ви­тая кера­ми­че­ская про­мыш­лен­ность, и даже про­из­вод­ство смарт­фо­нов, план­шет­ни­ков и жид­ко­кри­стал­ли­че­ских теле­ви­зо­ров. При этом рабо­та­ют на этих заво­дах, что появ­ля­ют­ся ныне слов­но гри­бы после дождя, в основ­ном граж­дане Узбе­ки­ста­на. Те самые, кото­рые еще вче­ра по-чер­но­му паха­ли на заво­дах не толь­ко Рос­сии, Южной Кореи, Малай­зии или Таи­лан­да, но и Гер­ма­нии, Фран­ции и даже США и пре­зри­тель­но назы­ва­лись “узбек­ски­ми гастарбайтерами”.

 

В ожи­да­нии 13-го года

 

Кста­ти, надо заме­тить, что в Узбе­ки­стане  с нетер­пе­ни­ем ждут насту­па­ю­щий 2013 год. Одни со стра­хом, дру­гие — с надеж­дою на луч­шее. Слож­но ска­зать, отку­да это, но у мно­гих жите­лей Узбе­ки­ста­на, с кото­ры­ми дове­лось общать­ся в ходе нынеш­ней поезд­ки в эту стра­ну, есть подо­зре­ние, что буду­щий год будет полон сюр­при­зов. Боль­ше все­го всех вол­ну­ет вопрос “Что будет, если уйдет Ислам Кари­мов?”. Сце­на­рии раз­ви­тия ситу­а­ции рас­смат­ри­ва­ют­ся разные.

 

По мне­нию одних, все оста­нет­ся почти как преж­де. Про­сто место Исла­ма Абду­га­ни­е­ви­ча зай­мет один из его моло­дых сорат­ни­ков. При этом дочь его Гуль­на­ра все­ми исклю­ча­ет­ся из спис­ка пре­ем­ни­ков. Хотя бы по при­чине гран­ди­оз­но­го скан­да­ла с рос­сий­ским МТС, в ходе кото­ро­го огром­ное чис­ло узбе­ки­стан­цев поте­ря­ли свои день­ги, выпла­чен­ные за услу­ги это­го опе­ра­то­ра свя­зи. В этом вари­ан­те допус­ка­ет­ся так­же веро­ят­ность эко­но­ми­че­ской либе­ра­ли­за­ции, что поз­во­лит пред­при­ни­ма­те­лям из Узбе­ки­ста­на гром­ко заявить о себе не толь­ко на реги­о­наль­ном уровне, в чем не осо­бо при­хо­дит­ся сомневаться.

 

 

Дру­гие, напро­тив, допус­ка­ют, что после Кари­мо­ва к вла­сти могут прий­ти исла­ми­сты. Одна­ко в такое раз­ви­тие собы­тий все же мно­гие верят с тру­дом. Как отме­тил в раз­го­во­ре со мной один очень вли­я­тель­ный чинов­ник из таш­кент­ско­го хоки­ми­а­та, “Юлда­ша Ахун­ба­ба­е­ва несколь­ко и под­за­бы­ли, но мето­ды его по борь­бе с ислам­ски­ми фун­да­мен­та­ли­ста­ми, как и с паран­джою, еще никто в нашей стране не отменял”.

 

Не согла­сить­ся с подоб­ным утвер­жде­ни­ем никак нель­зя. Доста­точ­но ска­зать, что в нынеш­ней поезд­ке по Узбе­ки­ста­ну мне крайне ред­ко попа­да­лись на гла­за жен­щи­ны в хиджа­бах и муж­чи­ны в мусуль­ман­ских одеж­дах. Тогда как 25 лет назад и в Буха­ре близ древ­ней цита­де­ли Арк, и даже Таш­кен­те воз­ле мед­ре­се Кукель­даш дово­ди­лось встре­чать нема­ло “Гюль­ча­тай”.

 

По это­му пово­ду тот же чинов­ник из Таш­кен­та заме­тил: “Мы не ста­ли пол­но­стью запре­щать ноше­ние хиджа­бов. Все-таки мы — мусуль­ман­ская стра­на. Мы посту­пи­ли про­сто — выпу­сти­ли поста­нов­ле­ние о запре­те хиджа­бов на рабо­чем месте. Дома жен­щи­на пусть хоть паран­джу носит! Ее дело, ее мужа забо­та. Но при­шла на рабо­ту — сни­май! Так­же и муж­чи­ны — толь­ко свет­ская одеж­да. Ина­че нель­зя, ина­че в стране такое нач­нет­ся, что всей Сред­ней Азии мало не покажется”.

 

Что ни гово­ри, а чинов­ник этот прав. Если Узбе­ки­стан нач­нет лихо­ра­дить, то это обя­за­тель­но ска­жет­ся и на внут­ри­по­ли­ти­че­ской ситу­а­ции в Казах­стане. Ведь наши стра­ны — это свое­об­раз­ные сиам­ские близ­не­цы, забо­ле­ет одна голо­ва, дру­гой тоже покоя не будет.