«Три кита» доказательной базы следователей КНБ на поверку оказались мыльными пузырями, считает Венера Сарсембина, адвокат осужденного на семь с половиной лет лишения свободы политика Владимира Козлова.
Автор: Венера САРСЕМБИНА
- При таком расследовании обстоятельств и я, и мой коллега Алексей Плугов считаем: как такового состава преступления нет! — заявила после завершения судебного разбирательства защитник политика. — Семь месяцев шло предварительное следствие, и оно предоставило в суд доказательства, которые нельзя назвать доказательствами! Они построены на догадках и домыслах. В основу обвинения взяты показания свидетелей, в отношении которых применена 65 статья УК РК. Но не надо забывать: эти люди зависимы от органов следствия, потому что в любое время эти постановления могут быть отменены вышестоящим прокурором.
В качестве примера адвокат привела истории граждан, проходивших по делу «БТА Банка».
- Там в отношении многих сотрудников банка была применена 65‑я статья, а потом это было отменено Генеральной прокуратурой Казахстана. Все они сегодня отбывают наказание.
Защитник Сарсембина утверждает: в отношении «65‑х» свидетелей, проходивших по делу Козлова (их 18 человек), следствие также неправильно выделило дело в отдельное производство.
- Оно должно было быть выделено в оригинале, — уточнила Венера Сарсембина. — По копиям никакая другая инстанция, та же вышестоящая прокуратура, которая должна дать заключение о законности и обоснованности следствия, не может вынести заключение. Оригинал же находился в суде — в 62-томном деле. Это грубое нарушение.
Защитник Владимира Козлова убеждена: при раскладе, которому все были свидетелями на этом процессе, суд должен был не назначать главное судебное разбирательство, а назначить сначала предварительные слушания — или по своей инициативе, или по инициативе сторон, а затем направить уголовное дело на дополнительное расследование.
- К тому же они искусственно увеличили объем, — обратила внимание Венера Сарсембина. — Если разделить казахский и русский переводы, то из 62 томов фактически есть 31 том. 2—3 тома касаются Мухтара Аблязова. Фактически по делу — всего 17 томов. И 22 следователя было задействовано на это дело, а в целом всего 63 человека! В деле есть два постановления о создании следственной группы. Следствие продлевалось необоснованно, незаконно, длилось семь месяцев, но не было никакой реакции со стороны прокуратуры!
Возмутилась Венера Сарсембина, вспомнив и то, как проходило расследование уголовного дела.
- Как бывший сотрудник органов следствия (подполковник в отставке — авт.) могу сказать: может, в западных регионах так, но в Семипалатинске, где я работала, любое необоснованное продление и вообще продление уголовного расследования расценивается как ЧП. Продлевать дело и ничего не делать при этом — с таким я сталкиваюсь впервые! Не были серьезно исследованы все обстоятельства дела. Вывод напрашивается один: была задача каким-то образом дотащить эти 62 тома до суда. Что следователям мешало, допустим, в феврале-марте, когда все экспертизы были готовы и никаких следственных действий как таковых уже не было, направить дело в суд? Они ждали приговора по нефтяникам, чтобы связать эти дела формально, схематично, — высказала свое мнение адвокат Сарсембина. — Если они предъявили обвинение в том, что действия оппозиции, Владимира Козлова связаны с декабрьской трагедией, то обязаны были это дело массивно провести, выяснить досконально все обстоятельства. Нефтяники, полицейские, все, кто семь месяцев стоял на площади, — никто не дал показаний, что они получали указания от Козлова. Я участвовала в суде по делу 37 нефтяников — не было такого!
Дело сфабриковано, сделала однозначный вывод адвокат, и «доказательств вины Козлова нет».
- А показания свидетелей, которые пошли на деятельное раскаяние, я считаю недопустимыми доказательствами, так же, как и скайп-конференцию, — сказала в завершение Венера Сарсембина. — Согласно ст. 130 ч. 2 УПК РК в суде должен быть допрошен тот сотрудник, который проводил оперативно-розыскные мероприятия. Это прямо прописано в Уголовно-процессуальном кодексе. А то, что прокурор в своей реплике сказал, что это госсекрет, это не аргумент. Мы так и не узнали: кто источник, откуда запись, как она производилась? Может быть, ее уборщица на сотовый записала. Это также называется недопустимыми доказательствами, потому что источник неизвестен. Но нам возражали: прокурор дал санкцию на прослушку. Но как она реализовалась? Да и в материалах дела этого разрешения нет. Тем более эти материалы (в деле есть постановление) засекречены. Какая необходимость засекречивать того сотрудника, который проводил запись конференции? Есть 100 статья «Защита свидетеля», тем более в Актау во время суда над нефтяниками эту статью практиковали. Пусть фамилию, голос изменит, но пусть расскажет, куда он ставил свою прослушку, в каких местах устанавливал — в десяти метрах от здания или в кабинете? Если мы источник не выявили, это не доказательство. Об этом говорит 116‑я статья, часть шестая. Поэтому использование в качестве доказательства скайп-конференции — недопустимо.
Обращения Мухтара Аблязова к нефтяникам также можно считать недопустимым доказательством, убеждена адвокат.
- Ходатайство исключить их из числа доказательств поступило потому, что суд так и не выяснил, где они были отпечатаны. Суду предоставили листовки, отпечатанные на принтере, тогда как по материалам уголовного дела печатали их на ризографе. Противоречие вопиющее! Якобы Амирова получила их по электронной почте и размножила, но они были отправлены поездом, это выяснено в ходе следствия. А где она их размножила, если судебно-техническая экспертиза до сих пор не может это определить?!
Любое сомнение трактуется в пользу обвиняемого, отрезала адвокат. Нет доказательств — нет вины.
Подготовила Алла ЗЛОБИНА
Originally posted here:
Следователей много, а эффекта – ноль!
