В прошлых статьях цикла* мы отметили, что политика закручивания внутриполитических гаек – де-факто единственно возможный и разумный способ выживания для нынешней казахстанской элиты. И не важно, кто ее возглавляет – текущий «лидер нации», его преемники или новый елбасы.
Однако спрогнозировать, насколько эта политика будет долгосрочной, не возьмемся. Дело в том, что в силу своей некачественности правящая элита не способна выдвигать и решать задачи национального масштаба, поэтому будет только реагировать на вызовы. А таких вызовов было, есть и будет великое множество.
При этом вызовы второстепенные, однако особо чувствительные лично Нурсултана Назарбаева и его ближайших соратников, будут зачастую восприниматься болезненнее, чем первостепенные, пусть и угрожающие всему государству, политической системе, экономике и обществу. В связи с чем оказывается невозможным предсказать и реакцию Акорды и государства на них, а также результат их практических действий.
Поэтому назовем только самые существенные на наш взгляд вызовы:
Что касается ухудшения благосостояния основной массы населения, то оно неизбежно. Даже если Акорде удастся переломить текущий тренд и ВВП страны начнет расти, то это будет плюс 1–2% в год. Но с учетом инерционности процессов и того, что распределение дополнительных доходов в Казахстане всегда идет сверху вниз, население начнет ощущать это на себе с опозданием в три – четыре года. Более того, это увеличение личных доходов не скоро компенсирует потери граждан за последние десять лет, с момента начала экономического кризиса в стране.
Спрогнозировать направленность и динамику активности радикальных исламистских сект невозможно ни нам, ни казахстанским спецслужбам. Многое будет зависеть не только от того, какое число казахстанцев примкнет к ним, но и найдутся ли спонсоры, внутренние или внешние, появятся ли в их среде харизматичные лидеры, и если да, то сколько, будут ли они поддерживаться из-за рубежа, в том числе поставками оружия, боеприпасов и техники, смогут ли найти профессионалов, которые обучат их, и так далее, и тому подобное.
Поэтому не станем гадать на кофейной гуще. Но оговоримся, что достаточно пары террористических вылазок в год, подобных тем, что случились в прошлом году в Актобе и Алматы, чтобы казахстанский силовой блок и вся государственная машина находились в состоянии повышенной нервозности, репрессивный механизм постоянно совершенствовался, крепчал и впадал время от времени в откровенный маразм.
Остальные вызовы оставим без пояснения в силу их общеизвестности, остановившись только на факторе сверхожесточения в клановых разборках.
Проблема современного Казахстана состоит в том, что в условиях высокой неопределенности, правового и политического беспредела, незавершенности процесса первоначального накопления капитала, а теперь и сокращения «кормовой базы», выживание правящей элиты возможно только путем группирования в кланы. Другого варианта просто нет. Сама казахстанская действительность подталкивает к кучкованию. Другое дело, что казахстанские элитные кланы образуются уже не столько по родовому принципу, сколько по интересам.
Как правило кланы (группы) формируются вокруг отдельной личности, семьи, группы лиц, уже имеющих некий политический вес, влияние и авторитет. При этом состав кланов может достаточно быстро меняться в зависимости от конъюнктуры. И, как правило, они многонациональны, многослойны, при этом имеют свое ядро, вокруг которого концентрируются приближенные, зависимые и заинтересованные.
Почему мы уделяем этому вопросу больше внимания? Потому что налицо обострение межклановых противоречий и соответственно межклановой борьбы. Причины тому общеизвестны. Во-первых, это сокращение «кормовой базы» в результате сжатия экономики, существенного снижения доходов частного бизнеса, государства и населения, кратного падения цен на активы, при сохранении численности правящей элиты и ее аппетитов. Во-вторых, вступление Казахстана в переходный период, когда власть в стране будет переходить из рук так называемого «лидера нации» в руки его преемника (преемников), и соответственно должны поменяться расклады в политической системе, государственном аппарате и квазигосударственном секторе.
В этих условиях обострение межклановой борьбы неизбежно, при этом инструментов ведения войн у ее участников совсем немного: отбирание активов, уголовное преследование, диффамация, лишение позиций в государственном аппарате. Именно поэтому в последние годы участились случаи арестов и уголовного преследования и осуждения чиновников высокого уровня. И это только начало, поскольку, по нашим оценкам, численность казахстанской элиты с точки зрения возможности удовлетворения ее аппетитов завышена в два раза.
Однако поражение в клановой борьбе может привести к тому, что проигравший клан может попытаться отыграться иначе, например, начав финансировать те же самые радикальные исламистские секты, снабжать их оружием, помогать боевикам обретать необходимую квалификацию. Это тем более возможно, что зачастую казахстанские кланы имеют силовую компоненту в виде групп спортсменов или бандитов, которые наряду с зависимыми силовиками обеспечивают физическую безопасность и являются одним из ключевых инструментов в разборках.
То есть процесс борьбы за «кормовую базу» и место в политической системе и государственном аппарате, что зачастую одно и то же, неизбежно приведет к формированию контрэлиты, но она будет точно не демократической.
Фактически мы будем вынуждены пройти этап феодальной раздробленности, но только не в масштабах всей страны, а в правящей элите. И мягкого решения этой проблемы в обозримом будущем просто нет. Диктаторы в таких случаях просто уничтожали оппонентов или тех, кого они в этом подозревали.
С учетом вышеназванных вызовов можно с уверенностью спрогнозировать, что процесс закручивания гаек в стране будет продолжаться до тех пор, пока не сорвет резьбу. А это означает, что мы будем постепенно сползать от «суперуправляемой демократии» по-назарбаевски к откровенной диктатуре, напоминающей то, что происходит сегодня в Чечне и было и есть в отдельных странах Латинской Америки и Африки. То есть Казахстан пошел по пути «банановых республик» и сегодня вопрос жизни и смерти, сможет ли она с него сойти.
