О принципах, свободе и вчерашнем дне оппозиции

То, как себя дер­жал на суде Вла­ди­мир Коз­лов, убеж­да­ет, что не пере­ве­лись еще в оппо­зи­ции сме­лые и прин­ци­пи­аль­ные люди. Вооб­ще, про­цесс над Коз­ло­вым мож­но рас­смат­ри­вать как свое­об­раз­ную про­вер­ку на вши­вость, устро­ен­ную вла­стя­ми для нашей оппо­зи­ции. Эта­кий экза­мен на прин­ци­пи­аль­ность. Сра­зу ска­жем, не все его сда­ли. Кое-кто ока­зал­ся сла­бо­ват в колен­ках, а пото­му при­шлось каять­ся в соде­ян­ном, поку­пая этим себе свободу. 

 

Автор: Сер­гей ДУВАНОВ

 

На чашах весов ока­за­лись, с одной сто­ро­ны, сво­бо­да, кото­рой тебя лишат на бли­жай­шие несколь­ко лет, с дру­гой — прин­ци­пы, кото­рые ты страст­но про­по­ве­до­вал послед­ние годы. И нуж­но выбрать! Вла­ди­мир Коз­лов выбрал прин­ци­пы. Осталь­ные — сво­бо­ду. Логи­ка оправ­да­ния посту­пив­ших­ся прин­ци­па­ми баналь­на: зачем сидеть в тюрь­ме, если на воле мож­но сде­лать гораз­до боль­ше. И ведь не поспо­ришь — все логич­но, раци­о­наль­но, целе­со­об­раз­но. Но Коз­лов-то все рав­но выбрал принципы?

Индекс поли­ти­че­ской опасности

Как гово­рит­ся, каж­дый выби­ра­ет свой путь. Толь­ко сда­ет­ся мне, что нера­ци­о­наль­ный Коз­лов сво­ей несво­бо­дой сде­лал для буду­ще­го демо­кра­ти­че­ско­го Казах­ста­на во сто крат боль­ше, чем все, на сво­бо­де оставшиеся.

На мой взгляд, Коз­лов сде­лал то, чего так не хва­та­ло нашей оппо­зи­ции: про­де­мон­стри­ро­вал спо­соб­ность постра­дать за идею. Эта­кий пре­це­дент тор­же­ства духа над телом. Не стал оправ­ды­вать­ся и искать ком­про­мис­сы, не стал ухо­дить от неудоб­ных вопро­сов и убеж­дать, что его непра­виль­но поня­ли. По сути, он и не защи­щал­ся в суде, он обви­нял — дока­зы­вая закон­ность сво­их дей­ствий и дей­ствий оппозиции.

Понят­но, что дока­зать свою право­ту в этом суде было невоз­мож­но. Един­ствен­ное, что было в силах, — про­де­мон­стри­ро­вать твер­дость пози­ции и уве­рен­ность в сво­ей право­те. Это Вла­ди­мир сде­лал бле­стя­ще, и имен­но поэто­му нрав­ствен­но он остал­ся победителем.

Семь с поло­ви­ной лет лише­ния сво­бо­ды — это свое­об­раз­ная пла­та за эту побе­ду. Это оцен­ка его зна­чи­мо­сти как оппо­нен­та вла­сти. Эта­кий индекс поли­ти­че­ской опас­но­сти для поли­ти­че­ско­го режи­ма. Чем опас­нее поли­тик для Акор­ды, тем боль­ше срок. В этом смыс­ле у Коз­ло­ва один из самых высо­ких индек­сов, что, без­услов­но, дела­ет ему честь.

С точ­ки зре­ния фор­ми­ро­ва­ния поло­жи­тель­но­го ими­джа оппо­зи­ции — это про­рыв. Теперь есть маяк, на кото­рый мож­но и нуж­но рав­нять­ся. И не прин­ци­пи­аль­но, ста­нет ли Коз­лов в буду­щем реаль­ным лиде­ром оппо­зи­ции, важ­но, что в казах­стан­ской поли­ти­че­ской жиз­ни появил­ся образ несги­ба­е­мо­го бор­ца с режи­мом Назар­ба­е­ва. Появил­ся при­мер для под­ра­жа­ния, свое­об­раз­ная заяв­ка на казах­стан­ско­го Че Гевару.

Геро­иза­ция оппо­зи­ци­он­ной борь­бы — это то, чего так не хва­та­ло казах­стан­ской оппо­зи­ции. Не было жерт­вен­но­сти, не было при­ня­тия 7 лет заклю­че­ния с гор­до под­ня­той голо­вой и… улыб­кой. Вот имен­но эта улыб­ка чело­ве­ка, иду­ще­го в тюрь­му во имя сво­их прин­ци­пов, — это новая стра­ни­ца в исто­рии борь­бы с режи­мом Назар­ба­е­ва. Есть ощу­ще­ние, что с этой улыб­ки, с коз­лов­ской твер­до­сти и прин­ци­пи­аль­но­сти нач­нет­ся новый этап оппо­ни­ро­ва­ния режиму.

По край­ней мере, с таких муж­ских поступ­ков начи­на­ет­ся дове­рие к оппо­зи­ции. Логи­ка тако­го дове­рия про­ста: если за эти прин­ци­пы чело­век готов отдать 7 лет жиз­ни — зна­чит, они чего-то сто­ят. Так что сего­дня Коз­лов, нахо­дясь за решет­кой, очень кон­крет­но рабо­та­ет на оппо­зи­ци­он­ное буду­щее. А это озна­ча­ет, что каж­дый день его заклю­че­ния добав­ля­ет ему ува­же­ния и дове­рия ров­но столь­ко, сколь­ко убав­ля­ет их у тех, кто упря­тал его за решетку.

Будет, как решит Акорда

Про­цесс пошел, и это раду­ет. Но куда менее опти­ми­стич­ны дела по эту сто­ро­ну решет­ки, за кото­рой ока­зал­ся Коз­лов. Раз­го­вор о том, насколь­ко реаль­но рас­счи­ты­вать на то, что все-таки удаст­ся выта­щить Вла­ди­ми­ра отту­да досроч­но. Давай­те про­ана­ли­зи­ру­ем сло­жив­шу­ю­ся ситу­а­цию с этой точ­ки зрения.

Для нача­ла, нет абсо­лют­но ника­ких осно­ва­ний пола­гать, что в бли­жай­шее вре­мя в стране может воз­ник­нуть вол­на воз­му­ще­ния неспра­вед­ли­вым при­го­во­ром Коз­ло­ву, кото­рая заста­вит Акор­ду выпу­стить его на сво­бо­ду. Это из обла­сти нереального.

Основ­ная мас­са насе­ле­ния совер­шен­но дале­ка от поли­ти­ки вооб­ще и от про­ис­шед­ше­го с Коз­ло­вым в част­но­сти. Подав­ля­ю­щее боль­шин­ство казах­стан­цев в худ­шем слу­чае вооб­ще не зна­ют о про­цес­се по делу Коз­ло­ва и его пери­пе­ти­ях, в луч­шем — если и зна­ют, то не факт, что их сим­па­тии на сто­роне опаль­но­го поли­ти­ка. Более того, боль­шин­ство из тех, кто в кур­се собы­тий и на сто­роне Коз­ло­ва, дале­ки от того, что­бы актив­но участ­во­вать в кам­па­нии за его освобождение.

Увы! Поли­ти­ка для подав­ля­ю­щей части насе­ле­ния — это то, что их не каса­ет­ся, что им непо­нят­но и, по боль­шо­му сче­ту, не нуж­но. Да, есть актив­ная часть обще­ства, пред­став­лен­ная несколь­ки­ми десят­ка­ми НПО и немно­го­чис­лен­ны­ми акти­ви­ста­ми, кото­рые в подав­ля­ю­щем сво­ем боль­шин­стве на сто­роне Коз­ло­ва. Одна­ко в плане реаль­ных воз­мож­но­стей повли­ять на ситу­а­цию они вряд ли что могут сделать.

Да, воз­му­ще­ние, да, заяв­ле­ния, да, выступ­ле­ния на фору­мах и кон­фе­рен­ци­ях. Но это для Акор­ды абсо­лют­но несе­рьез­но. Там на это даже не отре­а­ги­ру­ют. Вла­сти заше­ве­лят­ся толь­ко в том слу­чае, если граж­дан­ское обще­ство суме­ет орга­ни­зо­вать широ­ко­мас­штаб­ные про­тестные акции.

Одна­ко мы зна­ем, что наше граж­дан­ское обще­ство на такое сего­дня не спо­соб­но. Во-пер­вых, в силу того, что оно абсо­лют­но незре­лое, а зна­чит, не спо­соб­но отста­и­вать свои инте­ре­сы, а во-вто­рых, пото­му что про­тестность, кото­рая все же при­сут­ству­ет, настоль­ко мало­чис­лен­на, что ею как вели­чи­ной поли­ти­че­ской мож­но спо­кой­но пре­не­бречь. Что, кста­ти, и дела­ет власть. Увы, нет в Казах­стане того граж­дан­ско­го обще­ства, кото­рое явля­лось бы субъ­ек­том поли­ти­че­ской жизни.

Сле­ду­ю­щий момент — апел­ли­ро­ва­ние к Запа­ду. Сра­зу уточ­ним, что Запад в этом плане име­ет два лица. Пер­вое — это пра­во­за­щит­ные орга­ни­за­ции и раз­лич­ные обще­ствен­ные фон­ды. Они с само­го нача­ла осуж­да­ли уго­лов­ное пре­сле­до­ва­ние оппо­зи­ции по Жана­о­зен­ским собы­ти­ям и, надо пола­гать, и в даль­ней­шем будут при­ла­гать все уси­лия для осво­бож­де­ния Коз­ло­ва. Одна­ко при всей зна­чи­мо­сти этой под­держ­ки резуль­та­тив­ность ее под очень боль­шим вопросом.

Вспом­ним мощ­ную про­тест­ную кам­па­нию, раз­вер­ну­тую меж­ду­на­род­ным пра­во­за­щит­ным дви­же­ни­ем по осво­бож­де­нию Жовти­са. Аста­на абсо­лют­но цинич­но про­игно­ри­ро­ва­ла все при­зы­вы и про­те­сты. Жовтис вышел на волю тогда, когда это посчи­та­ли нуж­ным в Акор­де. И это была откро­вен­ная демон­стра­ция напле­ва­тель­ско­го отно­ше­ния к мне­нию пра­во­за­щит­ни­ков. Тен­ден­ция эта сохра­ня­ет­ся, что озна­ча­ет: в этом плане Вла­ди­ми­ру Коз­ло­ву ниче­го не светит.

Впе­ред, в прошлое?

Дру­гая сто­ро­на меда­ли, назы­ва­е­мой нами Запа­дом, — это пози­ция офи­ци­аль­ных орга­нов. Пока она более чем сдер­жан­ная. И это понят­но: Запад с его праг­ма­тиз­мом под­дер­жи­ва­ет толь­ко тех, кто пред­став­ля­ет для него поли­ти­че­ский инте­рес. Сего­дня казах­стан­ская оппо­зи­ция ему неин­те­рес­на. Во-пер­вых, она сла­ба и пока не пре­тен­ду­ет на серьез­ную борь­бу за власть. Во-вто­рых, не вну­ша­ет запад­ным поли­ти­кам дове­рия с точ­ки зре­ния эко­но­ми­че­ских инте­ре­сов их стран.

Чего сто­ит послед­няя ини­ци­а­ти­ва оппо­зи­ции ини­ци­и­ро­вать рефе­рен­дум по наци­о­на­ли­за­ции ряда пред­при­я­тий, при­над­ле­жа­щих ино­стран­цам и мест­ным оли­гар­хам. Сама по себе тако­го рода наци­о­на­ли­за­ция вос­при­ни­ма­ет­ся как отход от прин­ци­пов либе­ра­лиз­ма и, как след­ствие, как угро­за эко­но­ми­че­ским инте­ре­сам Запа­да. Сле­до­ва­тель­но, при всех нега­тив­ных момен­тах авто­ри­та­риз­ма Назар­ба­е­ва Евро­па и Аме­ри­ка будут дер­жать­ся за него, резон­но опа­са­ясь при­хо­да к вла­сти оппо­зи­ции, угро­жа­ю­щей ей национализацией.

И не важ­но, что в чис­ле тех, про­тив кого направ­лен рефе­рен­дум, не так мно­го чисто запад­но­го биз­не­са. Здесь важен сам под­ход, сам прин­цип наступ­ле­ния на част­ный капи­тал. Понят­но, что на фоне оппо­зи­ции, пуга­ю­щей наци­о­на­ли­за­ци­ей, Назар­ба­ев вос­при­ни­ма­ет­ся как гарант эко­но­ми­че­ских инте­ре­сов Запа­да. При таком рас­кла­де Запа­ду нет резо­на помо­гать оппо­зи­ции вытас­ки­вать Коз­ло­ва из-за решет­ки. Более того, вряд ли они будут воз­ра­жать, если Акор­да упря­чет туда и осталь­ных ее лиде­ров. Это к вопро­су о про­ду­ман­но­сти и гра­мот­но­сти неко­то­рых шагов оппозиции.

С одной сто­ро­ны, пред­ста­ви­те­ли демо­кра­ти­че­ских орга­ни­за­ций ездят по евро­пам и аме­ри­кам и убеж­да­ют их поли­ти­ков помочь осво­бо­дить Коз­ло­ва, а с дру­гой — те же люди пред­ла­га­ют отобрать у запад­ных биз­не­сме­нов их биз­нес в Казах­стане. Вы не нахо­ди­те, что это два вза­и­мо­ис­клю­ча­ю­щих про­цес­са? Когда про­сят о помо­щи, не угро­жа­ют тем, у кого просят.

Понят­но, что поли­ти­ка и биз­нес — вещи тес­но вза­и­мо­свя­зан­ные. При­чем ясно, что в дан­ной кон­крет­ной ситу­а­ции в усло­ви­ях кри­зи­са эко­но­ми­че­ские инте­ре­сы Евро­пы и США будут доми­ни­ро­вать над инте­ре­са­ми казах­стан­ской демо­кра­тии. Спра­ши­ва­ет­ся, зачем Запа­ду всту­пать­ся за Коз­ло­ва, если его пар­тия кон­крет­но выдви­га­ет тре­бо­ва­ния, про­ти­во­ре­ча­щие эко­но­ми­че­ским инте­ре­сам их стран?!

На мой взгляд, в дан­ной кон­крет­ной ситу­а­ции тре­бо­ва­ние оппо­зи­ции наци­о­на­ли­зи­ро­вать ряд пред­при­я­тий выгля­дит как откро­вен­ная под­нож­ка в деле осво­бож­де­ния Козлова.

Я уже не гово­рю о содер­жа­тель­ной части идеи наци­о­на­ли­за­ции. Здесь вооб­ще пол­ная каша. Спра­ши­ва­ет­ся, кому сего­дня выгод­на эта идея? Госу­дар­ству? Наро­ду Казах­ста­на? Пол­ная ерун­да! Ни госу­дар­ство, ни про­стые казах­стан­цы с это­го не полу­чат абсо­лют­но ниче­го. Если оппо­зи­ция дока­зы­ва­ет, что при тоталь­ной кор­руп­ции гос­ап­па­ра­та поло­ви­на бюд­жет­ных денег раз­во­ро­вы­ва­ет­ся, а дру­гая — без­дар­но тра­тит­ся, то зачем подыг­ры­вать ворам и раз­гиль­дя­ям? Какой смысл отда­вать в руки воров то, что тут же будет бес­со­вест­но разворовываться?

От того, что пред­при­я­тия попа­дут в руки госчи­нов­ни­ков, луч­ше нико­му не ста­нет: ни пред­при­я­ти­ям, ни их работ­ни­кам, ни госу­дар­ству, ни наро­ду. Слу­чись эта самая наци­о­на­ли­за­ция, самы­ми выиг­рав­ши­ми ока­жут­ся имен­но те, про­тив кого сего­дня борет­ся оппо­зи­ция, — окру­же­ние Назар­ба­е­ва. Спра­ши­ва­ет­ся, зачем же горо­дить весь этот ого­род, если извест­но, что боль­шая часть ото­бран­ных у ино­стран­цев средств ляжет в кар­ма­ны тех, кто сего­дня рулит в стране? Полу­ча­ет­ся, что идея эта выгод­на, преж­де все­го, поли­ти­че­ским оппо­нен­там оппозиции?

Выше­ска­зан­ное не озна­ча­ет того, что ранее заклю­чен­ные кон­трак­ты по ука­зан­ным пред­при­я­ти­ям не нуж­да­ют­ся в пере­смот­ре. Отнюдь! Но вопрос в дру­гом: в гра­мот­но­сти под­хо­дов, выстра­и­ва­е­мых при реше­нии этой про­бле­мы. Зачем нажи­вать себе оппо­нен­та в лице Запа­да, еще не при­дя к вла­сти? Умный чело­век не ста­вит теле­гу впе­ре­ди лоша­ди, пони­мая, что в этом слу­чае нику­да не уедешь. Точ­но так же умный поли­тик не нажи­ва­ет себе вра­гов, нахо­дясь в оппо­зи­ции, напро­тив, его зада­ча — най­ти как мож­но боль­ше союзников.

Про­бле­му пред­при­я­тий стра­те­ги­че­ски важ­ных отрас­лей оппо­зи­ции гра­мот­нее ста­вить и решать после при­хо­да к вла­сти, после рефор­ми­ро­ва­ния этой вла­сти, умень­ше­ния ее кор­руп­ци­он­ной состав­ля­ю­щей. Тогда, по край­ней мере, появ­ля­ет­ся логи­ка — логи­ка воз­вра­ще­ния соб­ствен­но­сти госу­дар­ству. Сего­дня же при­зы­вы отдать наци­о­наль­ные ресур­сы в руки наро­да — голый попу­лизм. Это рас­счи­та­но на тех, кто еще не видит раз­ни­цы меж­ду наци­о­наль­ны­ми инте­ре­са­ми и инте­ре­са­ми власть иму­щих. Но вряд ли сто­ит ори­ен­ти­ро­вать­ся на этих людей. Это же вче­раш­ний день. Что забы­ла оппо­зи­ция во вче­раш­нем дне?