На процессе плачут даже прокуроры

Опрос под­су­ди­мых по делу о мас­со­вых бес­по­ряд­ках в Жана­о­зене окон­чен. В суде в Актау под­су­ди­мые неф­тя­ни­ки рас­ска­за­ли, как их спа­са­ли дети, как они виде­ли труп малень­ко­го ребен­ка и как заста­ви­ли школь­ни­ков вый­ти 16 декаб­ря на цен­траль­ную пло­щадь Жанаозеня.

 

Автор: Алла ЗЛОБИНА, Шари­па ИСКАКОВА

 

19 апре­ля суд завер­шил опрос всех 37 под­су­ди­мых неф­тя­ни­ков, кото­рый длил­ся в тече­ние двух недель.

«Я был раз­дав­лен, унижен…» 

Пер­вым вышел Мэлс Сары­ба­ев, сотруд­ник част­ной охран­ной фир­мы. 16 декаб­ря его вызва­ли на уси­ле­ние соста­ва охра­ны жана­о­зен­ской гости­ни­цы «Ару­А­на». При­быв на место, он вме­сте с дру­ги­ми сотруд­ни­ка­ми пытал­ся орга­ни­зо­вать охра­ну оте­ля, но напа­дав­ших было так мно­го, что им при­шлось оста­вить зда­ние. После это­го Мэлс в тече­ние трех дней выез­жал на охра­ну дру­гих объ­ек­тов охра­ны. 20 декаб­ря его забра­ли из дома поли­цей­ские. В ГУВД Мэл­су предъ­яви­ли обви­не­ние в ограб­ле­нии банкомата.

Моло­дой муж­чи­на — веру­ю­щий чело­век. «Я нико­гда не мог даже пред­по­ло­жить, что меня будут бить столь­ко людей, пред­став­ля­ю­щих госу­дар­ство», — ска­зал он. После того как Мэл­су был предо­став­лен адво­кат, муж­чи­на решил напи­сать заяв­ле­ние об изде­ва­тель­ствах, кото­рым под­верг­ся во вре­мя след­ствен­ных меро­при­я­тий. Адво­кат Бисе­ке­шев отго­во­рил его: «На Абду­ра­су­ла Оте­ше­ва пока­зы­вать бес­по­лез­но — он высо­ко­по­став­лен­ный полицейский».

Рас­сказ Мэл­са опять вызвал в залах суда шквал эмо­ций: после того, что тут уже услы­ша­ли, каза­лось, арсе­нал пыток исчер­пан. Рас­ска­зы­вая, парень пла­кал, но гово­рил чет­ко, сдер­жи­вая гнев и воз­му­ще­ние. Так гово­рят силь­ные люди.

Мэл­су про­ты­ка­ли паль­цы булав­кой (ее поли­цей­ский снял с при­креп­лен­ной к стене каби­не­та сле­до­ва­те­ля кар­те Жана­о­зе­на). Потом дол­го били. Усерд­ство­вал поли­цей­ский по име­ни Рус­лан. Нако­нец его отве­ли к сле­до­ва­те­лю Сери­ку Ама­но­ву с  «реко­мен­да­ци­ей»: «Он хоро­ший маль­чик, сей­час все расскажет».

Пар­ня застав­ля­ли при­знать, что он видел, как неф­тя­ни­ки гра­бят гости­ни­цу. Он  отка­зы­вал­ся. Его опять били. От боли он пла­кал. Потом сотруд­ник поли­ции Дани­яр Адилов душил его, одев на голо­ву мусор­ный пакет. Он терял сознание.

- Одна­жды, очнув­шись после поте­ри созна­ния, я обна­ру­жил что обмо­чил­ся,  — рас­ска­зы­вал Мэлс. — Я был голый. Надо мной сто­ял началь­ник ИВС Жана­о­зе­ня. Он сме­ял­ся и заста­вил меня в таком виде мыть полы в поме­ще­ни­ях изо­ля­то­ра. Они изде­ва­лись… Гово­ри­ли: «Все рав­но возь­мешь вину на себя, ина­че отсю­да не вый­дешь». Я был  раз­дав­лен,  уни­жен. Спа­си­бо неф­тя­ни­кам. В каме­ре они меня под­дер­жа­ли, я выжил толь­ко бла­го­да­ря им. Я не хотел жить…

В это вре­мя в доме в Мэл­са про­во­ди­ли обыск: пере­вер­ну­ли все верх дном, забра­ли послед­ние день­ги — десять тысяч тен­ге. Дома в тот момент были его 84-лет­ний отец и пожи­лая мать. «Я сам зара­ба­ты­ваю 27 тысяч тен­ге. Постес­ня­лись бы брать эти день­ги», — гово­рил Мэлс.

Со ска­мьи под­су­ди­мых встал Аспен­та­ев: «Я видел Сары­ба­ве­ва, когда его допра­ши­ва­ли с 11 до 4 часов утра. В ту ночь им устро­и­ли очную ставку…Я видел запла­кан­ные гла­за Мэлса».

- Я не пони­маю, поче­му я здесь, — гово­рил парень. —  Они тре­бо­ва­ли, что­бы я взял на себя ограб­ле­ние. Потом обе­ща­ли сде­лать сви­де­те­лем по 100‑й ста­тье. Я отка­зал­ся. Потом застав­ля­ли дать пока­за­ние про­тив Пара­ха­та Дюсем­ба­е­ва. Я отве­тил: не знаю это­го чело­ве­ка. Про­тив меня такое же заяв­ле­ние сде­лал мой кол­ле­га. Я его не виню. Я ему на очной став­ке ска­зал: пони­маю, поче­му ты это сделал.

- Вы ска­за­ли, что на гости­ни­цу напа­ли 20 пар­ней в чер­ной одеж­де, с закры­ты­ми лица­ми. Како­го при­мер­но воз­рас­та они были?

- При­мер­но  как я, все моло­дые. Все что напи­са­но в пока­за­ни­ях — ложь. Я ниче­го не гра­бил, не поджигал.

«Нас заста­ви­ли пой­ти на парад» 

Сле­ду­ю­щим суд опро­сил несо­вер­шен­но­лет­не­го под­су­ди­мо­го, уче­ни­ка 11 клас­са Нур­сул­та­на Муха­ше­ва. Он был на пло­ща­ди вме­сте со сво­и­ми одно­класс­ни­ка­ми и учи­те­ля­ми — участ­во­вал в празд­нич­ном шествии, посвя­щен­ном 20-летию неза­ви­си­мо­сти Казах­ста­на. «Нас заста­ви­ли пой­ти на парад», заявил юноша.

- 15 декаб­ря ко мне в шко­ле подо­шла наш класс­ный руко­во­ди­тель Баян Туле­ми­со­ва. Она ска­за­ла: мы долж­ны 16 декаб­ря собрать­ся воз­ле кол­ле­джа энер­ге­ти­ки и идти пара­дом на пло­щадь. Если мы не при­дем, то за нами при­едут, и забе­рут из дома, и все рав­но заста­вят пой­ти на площадь.16 декаб­ря мы все собра­лись воз­ле кол­ле­джа. Там были сту­ден­ты, школь­ни­ки с раз­ных школ. Мы про­шлись пара­дом, вышли на сце­ну. Тогда нача­лась дра­ка, на алан заехал УАЗ и все нача­лось… Наша учи­тель­ни­ца куда-то исчез­ла. Навер­ное, она испу­га­лась, убе­жа­ла. Через неко­то­рое вре­мя нача­лась пере­стрел­ка. Через несколь­ко дней меня вызва­ли в прокуратуру.

Нур­сул­та­на обви­ни­ли в пор­че зву­ко­уси­ли­ва­ю­щих коло­нок. Под­ро­сток отри­ца­ет это.

- Когда нача­лись мас­со­вые бес­по­ряд­ки, кто-то ски­нул со сце­ны колон­ки, — рас­ска­зал уче­ник шко­лы. — В этот момент там сто­я­ли две жен­щи­ны и муж­чи­на. Одна из них меня попро­си­ла помочь под­нять их. Колон­ка была тяже­лой. Я не смог ее удер­жать и выро­нил  из рук. Этот момент зафик­си­ро­ва­ли на видео полицейские.

Во вре­мя след­ствия школь­ни­ка допра­ши­вал сле­до­ва­тель по име­ни Мак­сат. Он при­ка­зал ему под­нять руки и опу­стить голо­ву, когда тот будет отве­чать на вопро­сы. Маму пар­ня на допрос не пустили.

- Этот сле­до­ва­тель бил меня, — рас­ска­зал суду Нур­сул­тан. — Спро­сит  — уда­рит, спро­сит — уда­рит. Там был еще пол­ков­ник Кыды­ра­ли­ев. Он сидел и мате­рил меня. Что толь­ко  он не гово­рил… Это вспо­ми­нать стыд­но… Я про­сил вызвать маму. Мне ска­за­ли, что­бы я заткнул­ся.  Все, что напи­са­но в пока­за­ни­ях, кото­рые они взя­ли с меня, — это ложь. Там были дру­гие сле­до­ва­те­ли. И они при­со­еди­ни­лись к тому сле­до­ва­те­лю, и каж­дый меня бил.

- Ты в пока­за­ни­ях гово­ришь, что все при­зна­ешь… — напом­ни­ли следователи.

- Это неправда…

«Меня спа­са­ли школьники»

После допро­са послед­не­го из под­су­ди­мых суд вызвал к мик­ро­фо­ну сест­ру под­су­ди­мо­го Пара­ха­та Дюсем­ба­е­ва Айжан. 16 декаб­ря была ране­на в ногу и ста­ла инва­ли­дом. Она сидит в общем зале суда. Перед ней стул, на кото­рый она кла­дет иска­ле­чен­ную ногу. В обви­не­нии поли­цей­ских она про­хо­дит как Айжан-бык (та, что дерет­ся с муж­чи­на­ми). По вер­сии обви­не­ния Айжан, яко­бы, напа­да­ла на поли­цей­ских, кида­ла в них брус­чат­кой, мате­ри­ла их. Сло­вом, была актив­ной участ­ни­цей мас­со­вых бес­по­ряд­ков. Хотя до ала­на в тот день она так и не дошла.

- 16 декаб­ря я шла на пло­щадь с мамой и невест­кой, — опи­ра­ясь на костыль, нача­ла рас­сказ Айжан. — Когда под­хо­ди­ли к ала­ну, елка уже горе­ла. Я поду­ма­ла: навер­ное, элек­тро­про­вод­ку замкну­ло. Потом нача­лись кри­ки. На сце­ну выбе­жа­ли какие-то люди. Нача­ли ски­ды­вать все. Нача­лась пани­ка. Вокруг носи­лись  жен­щи­ны, пожи­лые люди, каж­дый кого-то искал. Мы тоже побе­жа­ли, вдруг послы­ша­лись выстре­лы. Мы попа­ли в один боль­шой поток. Навстре­чу вышла колон­на поли­цей­ских, и пере­до мной ста­ли падать люди. Все кри­чат, раз­бе­га­ют­ся, тол­ка­ют друг дру­га, зовут на помощь…Я оста­но­ви­лась и не зна­ла, что делать. Вдруг  поучаст­во­ва­ла силь­ную боль, упа­ла, ко мне под­бе­жа­ла мама и кри­чит: «У тебя нога под­би­та!». Я смот­рю: моя нога на поло­ви­ну ото­рва­на. Мама со сно­хой пла­чут, кри­чат, про­сят что­бы я вста­ла, а я не могу встать — кровь хле­щет. Я маме кри­чу: «Я не могу идти, под­ни­ми­те меня!». Они поды­ма­ют и пада­ли вме­сте со мной.

Поли­цей­ские уже были близ­ко. Люди вокруг пада­ли от пуль. Мама со сно­хой убе­жа­ли. Я их не виню, я их пони­маю… Там была пани­ка, кру­гом кровь, ране­ные и уби­тые люди. Воз­ле меня лежал уби­тый ребе­нок. Я кри­ча­ла…  Вижу, что поли­цей­ские  ранен­ных доби­ва­ют дубин­ка­ми, испу­га­лась — ста­ла звать на помощь. Ко мне под­бе­жал парень и попы­тал­ся помочь, но в него попа­ла пуля, кажет­ся в спи­ну. Он упал воз­ле меня, я ему кри­чу: « Вставай!!!»

Бежа­ли маль­чи­ки. Один стал меня под­ни­мать, но у него не хва­ти­ло сил. Он стал звать на помощь. Под­бе­жа­ли еще пять-шесть таких же детей — школь­ни­ков. Они меня под­ня­ли и понес­ли. Я ведь тяже­лая… еще моя нога под­би­тая сви­са­ет на зем­лю. Они из-за это­го не могут быст­рее бежать. Тогда один ребе­нок взял мою сви­са­ю­щую ногу и поло­жил себе на пле­чи. Вот так… Может, такое и стыд­но гово­рить, но он дей­стви­тель­но взял мою напо­ло­ви­ну ото­рван­ную ногу и поло­жил себе на плечи.

Они забе­жа­ли в какой-то дом, ста­ли сту­чать­ся в квар­ти­ру. Откры­ла бабуш­ка, они ей кри­чат: «Апа, помо­ги­те нам!». Она впу­сти­ла нас в квар­ти­ру. Ее муж стал кри­чать: «Не надо нико­го заво­дить! Потом будут про­бле­мы!». Бабуш­ка его оста­но­ви­ла: «Надо помочь…» Меня поло­жи­ли на диван. Я апе гово­рю: убе­ри­те ковер, он будет весь в кро­ви.  Кровь хле­ста­ла, не выно­си­мая боль, мне пере­вя­за­ли ногу, вызва­ли скорую.

В боль­ни­це меня поло­жи­ли в кори­дор, пото­му что не было места. Я лежа­ла в лужи кро­ви, там столь­ко ране­ных людей было… Воз­ле меня лежал парень с откры­ты­ми гла­за­ми. Мне к это­му вре­ме­ни сде­ла­ли укол. Я его спра­ши­ваю, что­бы хоть немно­го отвлечь­ся от не выно­си­мой боли: «Тебя куда рани­ло?». Он мол­чит. Про­сто лежит с откры­ты­ми гла­за­ми. Ока­за­лось, он уже был мертв.

Айжан отри­ца­ла все выдви­ну­тые про­тив нее обви­не­ния. Ее отец (он был убит на пло­ща­ди 16 декаб­ря) и брат Пара­хат участ­во­ва­ли в заба­стов­ке. Жен­щи­на рас­ска­за­ла, что сна­ча­ла ее про­сто вызы­ва­ли на допро­сы в ГУВД. На одной из таких бесед сле­до­ва­тель Абу­ов ска­зал ей: ее при­вле­кут к ответ­ствен­но­сти, пото­му что… ее мать наме­ре­на тре­бо­вать рас­сле­до­ва­ния смер­ти их отца.

Айжан ста­ра­лась гово­рить спо­кой­но, хотя голос все рав­но дро­жал, а из глаз тек­ли сле­зы. Почти весь зал пла­кал: род­ные под­су­ди­мых, адво­ка­ты, не скры­ва­ли слез и муж­чи­ны, адво­ка­ты, выти­рал сле­зы один из про­ку­ро­ров. Осталь­ные слу­ша­ли, опу­стив головы.

«Я виде­ла уби­то­го ребенка…»

Но про­ку­ро­ры все-таки спро­си­ли Айжан, как она во вре­мя бес­по­ряд­ков напа­да­ла на полицейских.

- Я на алане не виде­ла ни одно­го поли­цей­ско­го, — отве­ти­ла моло­дая женщина.

- Они гово­рят, что вы в них кида­ли брусчаткой…

- Эти кус­ки брус­чат­ки даже не все муж­чи­ны могут выта­щить из зем­ли. Как я,  малень­кая жен­щи­на, мог­ла это сделать?

- Ваше семей­ное положение?

- У меня двое детей. Теперь не знаю, что будет. Я ста­ла инва­ли­дом, брат тоже здесь сидит, отец умер…

- А вы виде­ли, кого-нибудь кто кидал кам­ни в полицейских?

- Там не было нико­го, кто бы кидал кам­ни. Когда я там была, там были одни жен­щи­ны и пожи­лые люди. Они кри­ча­ли, иска­ли сво­их детей, иска­ли друг друга…

- Сколь­ко людей на ваших гла­зах было ранено?

- На моих гла­зах от пуль упа­ло при­мер­но 15 чело­век. Кру­гом лежа­ли тру­пы. Когда я поте­ря­ла созна­ние и потом очну­лась, рядом со мной лежал малень­кий ребенок…

- Вы писа­ли в про­ку­ра­ту­ру, что не виновны.

- Даже моя мама при­хо­ди­ла туда, ска­за­ла, что напи­шет в про­ку­ра­ту­ру. Ей отве­ти­ли: пиши. Нам никто не откры­вал двери.

- К кому вы име­е­те претензии?

- К поли­ции. Я толь­ко с них буду спрашивать.

- Вы виде­ли еще жен­щин, кото­рые полу­чил ранения?

- Да была  девуш­ка по име­ни Анар, 1982 года рож­де­ния. Ей пуля попа­ла в обе ноги, но кости не были заде­ты. Я ее дело виде­ла сре­ди дру­гих дел у следователя.

- Как вы дума­е­те, поче­му поли­цей­ские стре­ля­ли в людей?

- Про­ку­рор, вот у него (Айжан пока­за­ла на сви­де­те­ля-поли­цей­ско­го, нахо­дя­ще­го­ся в зале) сами спро­си­те. Мне самой хочет­ся задать им этот вопрос. Я жду встре­чи с ними.

…После завер­ше­ния опро­са неф­тя­ни­ков судья Ара­ла­бай Нага­ши­ба­ев объ­явил: далее суд опро­сит сви­де­те­лей — поли­цей­ских, кото­рые задер­жи­ва­ли жана­о­зен­цев и неф­тя­ни­ков после того, как закон­чи­лась стрель­ба на пло­ща­ди и мас­со­вые под­жо­ги зданий.