На Марата Жанузакова не заведено уголовное дело. Оказывается, все это время его таскали на допросы как… свидетеля. Об этом сам г‑н Жанузаков и его адвокат узнали из ответа на официальный запрос в городское управление финансовой полиции. Но пока “финики” пытаются завести рака за камень, с политиком постоянно случаются всякие “случайности”.
На прошлой неделе мой адвокат Елена Савинова получила ответ на свое письмо в городское управление финполиции г.Алматы. Из ответа фиников следует, что уголовное дело не заведено еще, и именно поэтому, мол, моего адвоката не пускают в здание полиции, когда на допрос вызывают меня. Я пока официально значусь у финансовых полицейских в роли «свидетеля». А значит — подписка о невыезде за пределы южной столицы, которую они взяли у меня более месяца назад, юридической силы не имеет.
Правда, об этом в последнем в письме ничего не говорится. Полковник А.Сейдалиев сказал это в устной форме Елене. Возникает вопрос, зачем начальник отдела по борьбе с экстремизмом и терроризмом финансовой полиции г.Алматы полковник М.Байбусынов вообще брал эту подписку у меня, если она не имеет силы?
Древние в таких случаях говорили: темна вода во облацех! Могу только высказать осторожные предположения. Возможно, хотел, хотя бы временно, ограничить меня в передвижениях или элементарно — запугать? Не исключено, что рассчитывал, что я запаникую и сделаю то, чего он и его советники и вдохновители из КНБ, собственно, хотят — ударюсь в бега, уеду, залягу как подводная лодка на дно. Допускаю, естественно, что у фиников были какие-то другие, неведомые мне мотивы, о которых я узнаю позже. Или не узнаю никогда.
После ознакомления с содержанием ответного письма департамента, я сразу выехал в Кокшетау, чтобы принять участие в поминальных мероприятиях. Я должен был быть 30-го ноября обязательно среди родственников. 40 дней назад трагический скончался мой 30-летний племянник, единственный сын моего брата.
На следующий день после поминок, в первый день зимы, вечером, примерно в 21—30 я перешел улицу, которая разделяет микрорайоны Юбилейный и Боровской в г.Кокшетау и пошел по тротуару в сторону автобусной остановки. Неожиданно я услышал топот ног бегущих за мной людей, поэтому остановился. Меня догнали два солдата, попросили подождать начальника патруля, сотрудника полиции. Последний прибежал к нам через полминуты и, потребовав у меня удостоверение и установив мою личность, обвинил меня в том, что я перешел улицу в неположенном месте.
Улица, которую я перешел, тянется метров на 350—400. Регулируемый пешеходный переход есть только в одном месте. Поэтому люди переходят улицу везде, особенно вечером, когда движение автотранспорта не отличается интенсивностью. Я обратил внимание старшего патруля на то, что и после моего задержания, люди спокойно переходят улицу, потому что им так удобнее. Улица узкая, метров 10—12 в ширину. Проезжающих машин мало. Почему бы и не перейти ее?
На мой вопрос, почему их не задерживают, он мне ответил: я не могу разорваться, сейчас я работаю с вами. Он позвонил по телефону, и буквально через 7—10 минут приехала полицейская машина с двумя сотрудниками. За рулем был старший лейтенант Рамазанов Жанат. Меня посадили в машину и составили протокол об административном правонарушении.
Солдаты стояли возле машины. Сотрудники МВД сидели в салоне. А люди как переходили улицу в неположенном месте на глазах у сотрудников полиции, так и продолжали это делать во время составления протокола. Я вновь выразил удивление избирательностью полиции ко мне одному, на что один из полицейских сказал, что каждый должен отвечать за свой поступок сам. Желания задержать еще кого-то, кроме меня, за аналогичное нарушение они не выражали. Солдаты без дела мерзли на улице.
Я, кажется, не страдаю манией преследования. Стараюсь не видеть в каждой мелочи, говоря словами поэта, присутствия «всеслышащих ушей и всевидящих глаз» голубых мундиров. Поэтому допускаю, что ночная встреча с полицией на окраине города была случайной. Меня никто целенаправленно не преследовал. Сотрудники полиции выполняли обычный план. Я же просто подвернулся им под руки и позволил им выполнить необходимый для одного дежурства план по штрафам. Однако уверенности в том, что я пишу, тоже у меня нет, хотя бы потому, что такого рода случайности в моей жизни в последнее время участились.
Две недели назад вечером нас с дочкой задержал полицейский патруль в Алматы, на пересечение улиц Манаса и Шевченко, когда мы вышли из столовой «Каганат». Ссылаясь на какое-то ограбление в соседнем дворе, виновниками которого якобы являются «мужчина и девушка» (приметы, как видите, неотразимые, позволяющие моментально сузить круг подозреваемых ), они потребовали наши документы, прямо на улице бесцеремонно рылись в нашей сумке и хотели обыскать содержимое наших карманов. И только после того, как мы отказались это делать, потребовали обосновать их претензии к нам, свести с пострадавшим и свидетелями преступления, пригрозили корочкой внештатного журналиста газеты «Правда Казахстана», они, поговорив по рации с кем-то, отпустили нас.
Вот и думаю я, вспоминая студенческие и аспирантские занятия по философии: если все эти факты относить к случайностям, т.е. результатам действия не постоянных, не регулярных, не связанных друг с другом причин и факторов, то, что называть в этой жизни необходимостью, которая, напротив, отмечена действием постоянных и устойчивых факторов процесса? Или перед нами те самые случайности, которые и являются формой проявления необходимости?
Кто лучше мне эту загадку объяснит? Отрешенные от житейской суеты высоколобые философы, говорящие о Сократе и Канте чаще, чем о родственниках? Или, наоборот, погруженные в нее по уши и изрядно подзабывшие уроки своих вузовских преподавателей философии сотрудники КНБ и АБЭКП?